Близкое прошлое

Поскольку не указано в конце книги «Одесская история»( Юрий Эдельман, М., 2006) , когда роман написан, не совсем ясно, было ли это, например, до публикации «О, субботы!» Дины Калиновской или «Улицы Шолом-Алейхема , 40» Ставицкого.

И роман , и пьеса стали событиями не только московской литературной и театральной жизни, потому что стали знаковыми событиями в своем роде. Может быть, и точкой отсчета в раскрытии еврейской темы( и не просто темы, а эмиграции евреев в советское время) в открытой прессе.

Дина Калиновская написала о том, что, испытывая ностальгические чувства, в Одессу своей молодости и первой любви приезжает из Штатов пожилой мужчина.

Но и город другой, и та, которую он когда-то считал единственной, иная, испуганная на всю жизнь женщина с несложившейся, как могло бы быть, судьбою.

А в пьесе, которую поставили тогда в Москве в театре Станиславского, то есть, не на окраине, а в самом центре столицы, речь шла о том, как одесская семья собирается уезжать за границы. ( На ту же тему Тодоровский-младший потом снимет один из своих первых фильмов «Любовь»).

Естественно, что при чтении романа «Одесская история» вспоминаются и рассказы о приморском городе Исаака Бабеля. В нем также пьют, дерутся и сводят друг с другом счеты, только уже при советской власти.

Поскольку ориентироваться надо только на сам текст, сначала не совсем понятно: речь идет о стилизации под то время, когда КПСС после войны закручивало гайки, и потому посылка из Израиля становилась криминалом, поводом для исключения из партии и других оргвыводов, или роман Юрия Эдельмана и действительно написан в те годы, о которых в нем идет речь. Отсюда некоторая прямолинейность письма, заведомый схематизм характеров и феерическое движение сюжета с обилием героев, которые вовлечены в действие в связи с тяжбой вокруг ребенка: ехать или нет маленькой девочке с родственниками в Израиль или нет.

Суд решает, что нет, но эмигрирующие в Землю Обетованную родственники ребенка не отдают. И вокруг этого закипает, закручивается узел страстей, событий, обстоятельств так плотно и прочно, что уже не имеет значения хронология. Роман начинает жить сам по себе. И за перипетиями его сюжета при некоторой перегруженности текста подробностями и деталями следить все интереснее, хотя сразу ясно что добром такое сцепление всего со всем, всех друг с другом не закончится.

Так и случается: девочка остается в Одессе с мамой, которой она не очень нужна; с папой, который разошелся с мамой, с бабушкой-вдовой. То есть, практически сама по себе, потому что все, что связано с отъездом ее бабушки и дедушки по линии мамы в Израиль, так раскрутило всю ситуацию, так ударило каждого в житейском смысле, что как-то про ребенка даже и забыли в конце концов. И те родственные стычки, которые описаны из-за девочки на первых страницах романа, потом уходят на второй план, если не считать трагикомической попытки ее похищения после того, как остающиеся в стране пережили столько разочарований и потерь, что присутствие или отсутствие ребенка в их жизни уже не имеет для них принципиального значения. И больше похоже на аналог мести кому-то другому, чужим людям, которые поломали уклад обычной советской семьи.

Был в ней отец, который после вынужденной демобилизации из армии, работал в строительном управлении и был уважаем и ценим, несмотря на свое еврейское происхождение.

У него была жена, с которой не сложилось что-то уже давно, была любовница, которую полковник , вероятно, по-своему любил, и выросли два сына.

Один — непутевый , в плавании при деле, на берегу – пьяница, гуляка и драчун. Другой – правильный в словах и поступках, стремящийся, как и положено, получить высшее образование.

А еще были родственники жены шлимазла-сына, его женщины, начальник отца, его дочери, партийные работники разных уровней. И еще другие люди, так или иначе оказавшиеся включенными в силу будничных причин в развитие, в развертывание драмы, суть которой — непризнание своей вины, недоносительство на самого себя.

Мало того, что родственники полковника уехали на свою историческую родину, так оттуда вдруг стали приходить почтовые отправления.

Да, полковник их не получал, да, он сообщил о них в местное управление КГБ, но не рассказал секретарю райкома по месту работы, не поставил в известность партийцев-сослуживцев.

Во всяком случае, именно это ему вменяли в вину главным образом, хотя, чтобы самим не пострадать и не полететь с партийного поста, наказали за хищение социалистической собственности — два мешка цемента. Их он списал для своего знакомого, который преподавал в ВУЗе. Цемент разворовывали нещадно, он пропадал из-за недолжных условий хранения. И никого это не волновало, а бывшему летчику-инструктору, дослужившемуся на Дальнем Востоке в годы войны до высшего офицерского звания, припомнили, чтобы был какой-то реальный повод его лишить должности и партийного билета. Что и сделали.

Завершается роман также страстями. Но уже в шекспировском ключе.

Полковник после слушания в горкоме партии его личного дела умирает. Дочь его любовницы — тоже , от неизлечимой болезни. Девушку его ученого сына насилует собутыльник его другого сына, и она бросается с балкона, но остается жива, будучи беременной то ли от насильника, то ли от того, кто ее любил по-настоящему. Отношение между нею и сыном полковника прекращаются из-за кажущейся последнему измены.

Здесь рассказано еще о смертях — случайных, как у комбайнера в колхозе, естественных, как у бабушки будущей самоубийцы. О том печальном, неправильном, ненормальном в отношениях между близкими людьми, что разъединяет их до равнодушия или вражды, делая чужими, разрывая родственные и дружеские связи.

Короче говоря, была установившаяся жизнь. И вдруг она полетела в пустоту. Полковник считает, что из-за родителей невестки, торгашей и проходимцев, по его мнению, которых не устроила почему-то жизнь в СССР.

Он привык верить партии во всем и до конца, поскольку вытвердил для себя, что партия не ошибаетс никогда, хотя ошибки у отдельных ее членов бывают.

До последних дней своей жизни, обычной и похожей на то, что было у других, он не сомневается в партийных установках и решениях.

Но, может быть, именно из-за того, что вдруг ясно понял, что ошибался в своей верности партийному делу, скоропостижно умирает от сердечного приступа. Как и герой пьесы «Улица Шолом-Алейхема, 40», поэтому его сыновья в Рим на пересадку в другую жизнь улетают без него и без своей матери Розы, которая остается с их отцом, чтобы похоронить его в Одессе, которая не отпустила стариков в другие города и веси.

Юрий Эдельман написал грустный бестселлер. Начав читать, невозможно остановиться. И хочется сразу прожить всю эту густонаселенную, по-одесски, историю.

А, если перед нами действительно первое крупное произведение автора, как об этом сказано в аннотации к книге, то очевидно, что продолжение здесь может следовать вполне определенно.

И потому, что Юрий Эдельман пишет легко и просто, вовлекая в круг рассказываемых им событий с первой страницы и держит читательское внимание до финальных строк.

И потому, что при всей многолюдности романа его, он все же в некотором роде — конспективен. И сюжетные линии его достойны отдельного истолкования.

При том, что перед нами история в историях, цепкое соединение грустных новелл о том, что было на самом деле и воспринималось нормой, хотя по существу выражалось драмой и перечнем потерь и несчастий.

Об этом и говорится в «Одесской истории» бесхитростно, прямо и узнаваемо до правдоподобия, что не мешает некоторой литературности и с упрощенности повествования. Как в жизни, когда многое кажется ясным и определенным, будучи серьезнее и значительнее на самом деле.

Илья Абель