Ярослав Романчук | Бизнес государства: ликвидировать, нельзя реформировать

Всемирный банк – проповедник реформирования церкви Левиафанства.

В конце ноября 2023 г. Всемирный банк опубликовал доклад «Бизнес государства». В нём изложены результаты анализа деятельности 76 тысяч компаний из 91 страны. В каждой из них есть доля государства, как минимум, 10%. Выручка этих предприятий в среднем эквивалентна 17% ВВП. Внимание Всемирного банка к проблематике участия Государства в экономике похвальна. После кейнсианской революции в экономической науке, которая привела к доминации модели Государственного состояния в мире, тема «провалы Государства» была практически под запретом.

Врождённые дефекты модели Государства всеобщего интервенционизма

Академический, университетский mainstream Запада сформулировал базовый консенсус теории государственного интервенционизма: «Свободный рынок объективно порождает провалы, генерирует неэффективные результаты, не позволяет адекватно быстро выполнять социальные задачи. Поэтому Государство должно вмешаться и исправить эти самые провалы. Предполагалось, что Государство через инструменты монетарной, фискальной политики, через участие в производстве товаров/услуг государственными предприятиями провалы рынка исправит. В результате экономика будет расти быстрее, производители будут более конкурентоспособными, и всем будут доступны необходимые товары/услуги по более приемлемым ценам, чем в условиях свободного рынка».

Теоретики и идеологи такой модели не учитывали сразу нескольких слонов в посудной лавке. Во-первых, они заложили в свою модель нейтральность Государства. Т. е. предположили, что распорядители чужого будут строго соблюдать принцип равенства условий хозяйствования, работы на рынке, не допускать никакой дискриминации. Это допущение изначально является липовым, потому что в самой сути государственного интервенционизма лежим дискриминация. Льготные кредиты, бюджетные гранты, таможенные преференции, участие в госзаказе, ресурсные субсидии, защита от конкурентов – всё это составляет сердцевину development economics.

Во-вторых, теоретики и идеологи Государства всеобщего интервенционизма полагают, что бизнес государства будет ответственно балансировать коммерческие и некоммерческие цели своей деятельности, вести себя честно, подчиняться законам рынка, не нарушать правила открытой конкуренции. И это допущение основано не на реальности, а не утопичности представления о мотивах, ценностях и интересах VIP-распорядителей и потребителей чужого. Найти в органах госуправления развивающихся стран со слабыми институтами защиты свободы и собственности таких честных, ответственных, справедливых, принципиальных и обогащённых знаниями будущего развития экономики своей страны и мира сложнее, чем иголку в стогу сена. Зато есть много профессиональных аферистов типа Остапа Бендера, красноречивых инфоцыган. Они готовы красиво презентовать прожекты светлого будущего за счёт государственных инвестиций в бизнес государства.

В-третьих, теоретики и идеологи welfare state не учитывают издержки государственного интервенционизма в виде коррупции, монополизации, захвата органов госуправления мощными секторальными синдикатами, которые канализируют экономическую политику в свою пользу. Рекомендуя сложные, невыполнимые институты и виды политики, они подпитывают «серую» экономику и криминализацию бизнеса. Не надо ходить за тридевять земель, чтобы это увидеть. Украина – типичный кейс.

В-четвёртых, теоретики и идеологи Левиафанства грубым образом игнорируют законы эпистемологии, проблематику экономического расчёта и оценки полных выгод и издержек. Распорядители чужого регулируют то, чего сами не знают и не понимают. Они подменяют факты реальной жизни придуманными индикаторами, целевыми показателями и параметрами, которые вводят людей в заблуждение, но позволяют синдикату VIP-распорядители и потребители чужого безнаказанно, безответственно десятилетиями жить за счёт других, порождая правовое и имущественное неравенство, несправедливость и неэффективность.

Эксперты Всемирного банка не выходят за теоретические рамки Государства всеобщего интервенционизма. Они идентифицируют проблему бизнеса государства (business of the state BOS) и предлагают свои пути её решения. Давайте вместе проанализирует ход их мыслей, оценим качество анализа и выработанных рекомендаций.

Левиафан разбушевался

«Влияние государства в развивающихся странах стало намного больше, чем считалось ранее. Почти 70% предприятий на рынке – это компании с долей государства, как минимум, 10%», – заявляет вице-президент Всемирного банка Pablo Saavedra. Значительная доля предприятий с государственным участием имеет бюджетные, налоговые льготы, пользуется благоприятным регуляторным режимом. Это искажает правила честной, справедливой конкуренции, ограничивает вход на рынок новому бизнесу.

Главный вывод Доклада: участие государства в производстве товаров и услуг не является обязательным для достижения целей развития. «Фискальная и монетарная политика предлагают более эффективные инструменты стабилизации, не создавая условных обязательств и не вытесняя частные фирмы». Про фискальную и монетарную политику можно сказать много всего, но то, что они в руках VIP-распорядителей чужого являются инструментами ещё большей дискриминации, разрушения единых правил конкуренции, не вызывает сомнения.

Анализ на уровне фирм показывает, что присутствие государства в экономике в качестве собственника, производителя товаров и услуг замедляет деловую активность, увеличивает концентрацию производителей на рынке, отпугивает новые фирмы от входа на рынки и ограничивает частные инвестиции. В конечном итоге это ведёт к замедлению темпов экономического роста.

Эксперты Всемирного банка создали свою базу данных «бизнес государства» (business of the state BOS database) на основе данных из 91 страны. Она сильно отличается от базы данных, собственно предприятий государственной формы собственности (state-owned enterprises или SOEs). В результате изменения методики оценки присутствия государства в экономике число компаний, которые идентифицируются, как имеющие долю государства, выросло в четыре раза по сравнению со стандартной методологией SOEs. Особенно большой является разница в Европе и Центральной Азии. Гораздо больше оказалось государства в Индии, Индонезии, Вьетнаме, Аргентине, Бразилии и Колумбии.

«База данных «бизнес государства» показывает, что присутствие государства широко распространено на конкурентных рынках: в промышленном производстве, сфере гостеприимства и розничной торговле. Всю эту коммерческую деятельность может эффективно осуществлять частный сектор. Это открытие противоречит общепринятому мнению, основанному на традиционных определениях госпредприятий (SOE), о том, что участие государства сосредоточено в естественных монополиях, сетевых отраслях (энергетика, телеком, транспорт) или финансовом секторе», – говорится в Докладе.

На самом деле 70% бизнеса государства находится на конкурентных рынках. Если мы учтём потенциально конкурентные рынки, например, в коммунальных секторах, то эта доля увеличивается до 82%. В отдельных странах (Бразилия, Коста-Рика, Сенегал) бизнес государство получает более 30% выручки только от промышленного производства. Перед нами убедительное доказательство библейского «благими намерениями вымощена дорога в ад». Хотели получить кроткого, скромного, ответственного помощника – получили наглого, разрушительного монстра.

Бизнес государства – источник олигархата, свободы захвата

«Анализ, проведённый для данного Доклада, показывает, что более широкое присутствие государства в коммерческой деятельности ассоциируется с более низкой совокупной производительностью в большинстве стран. Эффекты не просто статистически значимы: во многих случаях они значительны, особенно на конкурентных рынках. Такого результата можно было ожидать, учитывая, что BOS отстают от своих частных конкурентов».

Проведённый анализ показал вот такой результат. Удвоение доли бизнеса государства в секторе сопровождается сокращением входа в него на 5 – 30%. В конкурентных секторах (competitive sectors), т. е. там, где работает частный бизнес, негативное влияние больше. В свою очередь, кейс Вьетнама показал, что сокращение присутствия государства сопровождается ростом числа новых компаний в экономике.

Расширение присутствия Государства в экономике, возникновение сложных отношений собственности требует пересмотра роли Государства в бизнесе.Теоретики государственного интервенционизма оправдывают вмешательство Государства в экономику теорией провалов рынка. Это одна их самых опасных мифологем в экономической науке. Эксперты Всемирного банка не могут от неё отказаться. «Экономики реального мира характеризуются многочисленными рыночными несовершенствами рынка и институциональными сбоями, которые Правительство пытается исправить».

Здесь мы видим чёткие отсылки к теории провалов рынка. Именно она стала «научной» базой вмешательства Политика и Чиновника (распорядителей чужого) в экономику. В своё время К. Маркс испоганил науку такими литературными изысками, как «класс», «эксплуатация», «присвоение добавочной стоимости». Теоретики моделирования систем (всеобщее равновесие, эффективное распределение) смешали реальность и желанность, объективную данность и идиллическое совершенство.

Авторы Доклада признали очевидное. Бизнес государства (BOSs) отличается от частного тем, что он:

1) часто поддерживается ресурсами госбюджета, открыто или косвенно;

2) склонен получать выгоду от более благоприятного регуляторного режима, так как имеет возможность влиять на него;

3) максимизация прибыли не является его единственной, даже не главной целью.

Данные параметры бизнеса государства означают наличие целого ряда характеристик деловой среды. Бизнес государства (BOSs), как правило, работает в режиме мягких бюджетных ограничений. Финансы государства и госбизнеса переплетены. Часто это сделано так, что концов не найдёшь. Легко отследить прямые бюджетные трансферты, связанные с оказанием определённых услуг или производством товаров. Легко установить налоговые, кредитные льготы, привилегированный доступ к разным формам капитала – к земле, инфраструктуре. Другое дело – предоставление государственных гарантий по корпоративным долгам BOSs в хорошие времена и спасение/рекапитализация в кризис. В отношении госпредприятий этот режим называется мягкими бюджетными ограничениями.

Авторы Доклада считают, что обеспечение постоянного доступа к субсидиям на электричество или на питьевую воду для BOSs может иметь позитивный эффект при условии правильного таргетирования (if well targeted) Они также оправдывают мягкие бюджетные ограничения для бизнеса государства в условиях преодоления последствий природных катаклизмов. При этом авторы предупреждают, что могут быть издержки такой экономической политики. Например «общие операционные издержки 135 инфраструктурных SOEs в 19 странах в среднем составили 3,1% ВВП в период 2009–2018 гг. Эти расходы были частично покрыты государством через финансовые вливания: 0,24% на электроэнергию и дороги, 0,12% на аэропорты и авиалинии, 0.04% на железную дорогу». Это без учета привилегированного доступа к земле, услугам и кредиту. «Фактический объём трансфертов может быть на порядок больше, потому что ресурсы часто направляются через спрос на товары/услуги BOSs. Например, они могут быть в виде налоговых льгот на потребление электроэнергии, газоснабжение жилья или добычу нефти».

В 2022 г. субсидии на потребление в энергетическом секторе, где сильно присутствие государства, оцениваются на 1% ВВП. Эта цифра была бы значительно больше, если к ней добавить экологические издержки, а также издержки здравоохранения, связанные с потреблением ископаемого топлива.

Новые формы государственной собственности ещё больше увеличивают государственную нагрузку на экономику. В странах с богатыми природными ресурсами Правительство часто участвует в капитале компаний через суверенные фонды богатства. В мировой экономике объём активов под их управлением увеличился с менее $1 трлн. в 2000г. до более $11 трлн. в 2022г. Эти ресурсы, безусловно, являются источником нерыночных преимуществ для BOSs. Под прикрытием мер контрциклической политики многие страны запустили программы субсидий для BOSs во время COVID пандемии. Они существенно превышали объёмы господдержки во время финансового кризиса 2007–08 гг. «Во многих развивающихся странах уровень госдолга уже был очень высоким. В некоторых он достиг уровня, когда ещё обслуживание невозможно из-за широкомасштабных контрциклических мер».

Таким образом, мягкие бюджетные ограничения для избранных в условиях рецессии или кризиса выливаются в большие проблемы для всей экономики. Трансферы для BOSs – это повышение налоговой нагрузки для остальных либо в настоящее время, либо в будущем. Сам себя государственный долг не обслужит. Высокие ставки налогов снижают экономический рост, приводят к вытеснению занятости и инвестиций частного сектора. При этом создаются условия нечестной, неравной конкуренции между BOSs и частным сектором.

«Например в Румынии вероятность получения субсидий BOSs в среднем в четыре раза выше, чем для частного бизнеса вне зависимости от уровня производительности». Даже при отсутствии прямых трансфертов участие государства может оказывать существенное влияние на бизнес и его партнёров. Сам факт признания того, что эта компания поддерживается правительством является способом предоставления ей сравнительных преимуществ. Во время COVID-а государство оказывало BOSs поддержку в самых разных формах, включая выкуп акций. «Частные фирмы редко получали выгоду от выкупа акций или смягчения долговой нагрузки. Это значит, что государственная поддержка была более щедрой по отношению к тем секторам, в которых больше госсобственности».

Одним из наиболее пагубных последствий мягкого бюджетного ограничения является подрыв системы стимулов, с которыми сталкиваются BOSs. Чувствуя видимую руку Государства, государственный бизнес расслабляется, позволяет себе работать, спустя рукава, платить больше работникам, предоставлять им разные блага, тормозить принятие мер для адаптации к кризисам. Система управления рисками BOSs сильно отличается от частных компаний.

Очередная особенность деятельности бизнеса государства – благоприятная регуляторная среда. Для выполнения своего мандата «BOSs часто получают лучшие по сравнению с частным сектором регуляторные условия, такие как доступ к факторам производства, а также защита от входа на рынок новых участников. Тем самым государство закрепляет доминирующее положение на рынке своим субъектам, увеличивая издержки конкуренции на рынке».

Авторы Доклада также указывают на то, что правительство предоставляет бизнесу государства скрытые преимущества в виде особых правил работы на рынке. «В принципе они обязательны для всех участников рынка. На практике они ослабляют конкуренцию там, где работают BOSs. Это касается не только инфраструктурных секторов, но и тех рынков, где возможна конкуренция». Например, де-факто государственные монополии созданы на рынке производства мяса в Ботсване, картона в Боливии, удобрений в Гамии. В таких случаях регулирование – это узаконенный режим несправедливой, дискриминационной конкуренции. Здесь легко найти конфликт интересов. VIP-распорядители чужого предсказуемо ставят во главу угла коммерческие интересы VIP-потребителей чужого, а не базовые принципы открытой рыночной конкуренции. Для них нет чётких линий между понятиями «общественные интересы» и «выгода номенклатурных фаворитов». Государство не может адекватно защитит частных участников рынка от разрушающей конкуренции со стороны бизнеса государства.

Распорядители чужого креативно подходят к отчётности бизнеса государства. Если судит по формальной бухгалтерии, то у предприятий госсобственности, у компаний с «золотой акцией» государства выше рентабельность. Однако здесь не учитывается объём государственной поддержки, прямой и косвенной. Анализ Китая показывает, что чем больше доля рынка SOEs, тем меньше вероятность того, что на этот сегмент рынка войдут более производительные частные компании. В Польше, например, по сравнению с частными компаниями SOEs имеют худшие показатели финансовой ликвидности, худшее качество управления запасами. При этом их рентабельность активов выше. Вот так без учёта материальных, регуляторных ресурсов Государства, его мягкой силы на рынке формальная статистика рисует такие чудеса.

Анализ 46 стран показывает, что «существует значительная отрицательная взаимосвязь между концентрацией рынка и инвестициями в возобновляемую энергетику. Это позволяет предположить, что крупные коммунальные предприятия используют свою рыночную власть, чтобы не допускать конкурентов, занимающихся производством возобновляемой энергии». Вот очередной пример негативного воздействия Государства на развитие конкурентного сегмента рынка. VIP-распорядители и потребители чужого консервируют старое, искусственно создают неравные условия на рынке энергетики.

К сожалению, авторам Доклада не хватило смелости, чтобы отказаться от лженаучной теории провалов рынка и поддержат теорию провалов Государства. Они приводят многочисленные примеры разрушительного для экономики государственного интервенционизма, но всё равно предлагают решения в рамках модели государственного интервенционизма. «Правительства могут привить конкурентное поведение бизнеса государства посредством адекватного законодательства и регулирования в области конкуренции». Это как предложить волкам самостоятельно установить правила мирного сосуществования с жителями курятника или попросить налоговым/таможенным инспекторам реформировать самих себя. Во избежание злоупотреблений BOSs эксперты Всемирного банка рекомендуют правительствам ограничить вход бизнеса государства на те сегменты рынка, где возможна конкуренция. Где она возможна, а где нет, опять же решают VIP-распорядители чужого.

Примеров выгод BOSs от особых регуляторных режимов и вреда для конкуренции и частного сектора в мире много. В Непале полностью государственное предприятие контролирует 63% рынка молочных продуктов. Оно является бенефициаром запретов на прямые иностранные инвестиции в этот сектор, а также на импорт конкурирующих товаров. В Эфиопии для оказания морских транспортных услуг необходимо получение аккредитива от государственной компании. Она имеет монополию на морские перевозки, в том числе на импорт. В Ю. Африке компания государства является владельцем и оператором всех основных коммерческих портов. Она же является основным регулятором этого сегмента рынка. Есть ли у кого сомнения, в чью пользу пишутся правила игры на рынке?

В Эфиопии единственный импортёр удобрений одновременно непосредственно участвует в определении механизмов ценового регулирования. В Кении государственная компания занимается выращиванием и продажей семян. Одновременно её представители являются членами комитета, который выдаёт разрешения и сертификаты всем участникам этого рынка. Во Вьетнаме одна государственная компания (BOS), которая является участником рынка, по закону может влиять на инвестиционные решения всех компаний данного сектора. Похожая ситуация в Анголе в сфере производства цемента. В Сербии в междугородних автобусных перевозках. В Египте регулятор телекоммуникационного рынка подчиняется министерству телекоммуникаций и информационных технологий. Оно является собственником 80% крупнейшего телеком оператора на рынке.

BOSs больше всего подвержены влиянию государства, когда права собственности находятся в руках секторального министерства. На основании анализа 69 стран Всемирный банк сделал вывод, что такая практика распространена в большинстве государств. Причём в странах с низким уровнем дохода это встречается чаще. BOSs становятся местами концентрации синекур. Они – удобная крыша для номенклатурно-коммерческого партнёрства. «Во многих случаях работники BOSs защищены от увольнения или давления на выполнение определённых показателей в такой же степени, как государственные служащие. Их зарплаты, другие бонусы и выплаты, начиная от ежегодного отпуска до пенсий, больше, чем в частном секторе».

Практический гид для полисимейкеров

Влияние государственного интервенционизма на экономику определяется тремя факторами:

1) типом государственно-частного партнёрства между BOSs и Правительством;

2) структурой сегментов рынка, на которых бизнес государства действует;

3) содержанием экономической политики, качеством институтов, которые регулируют государственную собственность.

Значит, когда полисимейкеры принимают решение использовать BOSs для достижения чётко определённых целей, должны руководствоваться принципами, которые открывают наименее видимые части и риски государственного интервенционизма на уровне страны, сектора экономики и предприятия.

Авторы Доклада предлагают пять принципов использования бизнеса государства:

1) создать национальную карту BOSs, которые работают под разными министерствами и агентствами в разных секторах, мониторить результаты их деятельности и фискальные издержки.

2) Применить принцип субсидиарности во всей экономике. Это значит ограничение роли государства там, где есть интерес частному бизнесу, где он может производить товары и услуги так, чтобы адекватно удовлетворять спрос.

3) Создать сильные институты для регулирования секторов экономики, противодействия риску их захвата инсайдерами.

4) Обеспечить конкурентную нейтральность в регулировании, применяемых инструментах экономической политики, включая регулирование рынка труда, отделение коммерческих и некоммерческих ролей BOSs, явной и скрытой поддержки BOSs и частных компаний.

5) Подготовить стратегии выхода для BOSs, которые больше не нужны.

Один из главных вопросов для стран с низким уровнем доходов – как использоваться бизнес государства (BOSs) для обеспечения развития страны. К сожалению, эксперты Всемирного банка поступают, как в своё время начальники коммунистической партии. На свих съездах, в своих докладах они допускали определённый объём критики, но потом всё равно заявляли о неизменности веры в принципы Госплана и коммунистического тоталитаризма. Эксперты Всемирного банка также считают, что «предложение нескольких четких принципов и некоторых практических мер по их реализации может помочь максимально эффективно использовать BOSs. При этом важно обратит внимание на потенциальные риски и предложить наиболее подходящие варианты реформ для улучшения ожидаемых результатов».

Эксперты Всемирного банка справедливо отмечают, что лучшая экономическая политика редко требует наличия государственной собственности. При выборе оптимальных инструментов достижения целей развития нужно, прежде всего, ответить на вопрос, нужно ли вообще участие государства в бизнесе. «Согласно принципу субсидиарности, обязанность государства – выполнять только социально ценные задачи, которые не может выполнить частный бизнес или он явно неэффективен в этом. С этой точки зрения BOSs не должны замещать частный бизнес, который может качественно выполнять эти задачи».

Следуя этой логике, необходимо идентифицировать наименее искажающие инструменты экономической политики с использованием BOSs для достижения чётко определённых социальных целей. «Для этого требуется понять баланс между выгодами от государственной собственности и потенциальными непреднамеренными последствиями её использования. При этом важно признать, что участие государства в производстве товаров и услуг не всегда необходимо для решения проблемы несовершенства рынка или институциональных провалов».

Эксперты считают, что BOSs могут быть использованы, как инструменты контрциклической экономической политики для стабилизации рынков и занятости во время кризиса или для нейтрализации негативных шоков. Однако, с их точки зрения, лучшими инструментами для смягчения экономических флуктуаций является фискальная и монетарная политика. Для Украины уместно напомнить, что у нас никогда не было своей национальной рыночной структуру экономики. Она является порождением инвестиционных решений ещё советских времён с вкраплениями решений отечественных олигархов и их иностранных партнёров. Прежде чем говорить о контрциклической или циклической политике, нужно сначала создать фундамент для рыночных циклов. Иначе получается, что номенклатурно-коммерческие искажения старых субъектов мы пытаемся исправить дискреционными, сумасбродными решениями других.

«В период спада правительства могут тратить больше средств на физическую инфраструктуру и социальные программы, а также передавать ресурсы домохозяйствам для поддержки их потребления. Центральный банк также может использовать процентные ставки и инструменты банковского регулирования для облегчения доступа к кредитам для фирм». Это типичное разрушительное кейнсианство и невежество в сфере монетарной политики.

Всемирный банк предлагает применять принцип субсидиарности во всей экономике. Это значит, что Государство должно быть там, где есть очевидный дефицит и неэффективность. Оно должно размешать деньги налогоплательщиков «для наиболее важных потребностей, которые не могут быть удовлетворены рынками… Если частные фирмы заинтересованы и могут производить товары и услугу, которые адекватно удовлетворяют спрос, роль государства должна быть ограничена надзором. Государство должно производить и предоставлять товары и услуги только тогда, когда частный сектор не может выполнять адекватно выполнять свою работу».

А сейчас представьте себе на минуту, как распорядители чужого, лоббисты трактуют такие понятия, как «наиболее важные потребности», «не могут быть удовлетворены рынком», «интерес частного бизнеса», «возможность частного бизнеса производить данные товары», «адекватно удовлетворять спрос». Каковы шансы для сторонника свободного рынка, частного предпринимательства доказать свою точку зрения для десятков, если не сотен структуру государственного управления? Ведь бремя доказательства необходимости рынка находится на плечах частного бизнеса, а не Государства.

Качество институтов в стране в значительной мере определяет качество, эффективность и результат деятельности BOSs. «Для предотвращения чрезмерно мягких бюджетных ограничений необходимы хорошие финансовые институты и возможность предоставлять ресурсы для BOSs только тогда, когда это оправдано». Государственная поддержка должна быть основана на результатах, т. е. на достижении поставленных целей. Главным элементом институциональной среды, в которой работают BOSs, является сила регулирования конкуренции, чтобы правила были без политического влияния. Ключевые элементы – рыночная дисциплина и предотвращение антиконкурентного поведения.

Опять же пустопорожние рассуждения в пользу VIP-распорядителей чужого. «Хорошие финансовые институты», «перечень условий, когда деньги для бизнеса государства выделяются», «кто, по каким критериям оправдывает выделение денег бизнесу государства и мониторит их использование» – мы опять упираемся в стену бюрократических интерпретаций, той самой токсичной, стимулирующей коррупцию дискреции. Неужели эти очевидные истины их реальной экономической политики не видны экспертам Всемирного банка?

Они настоятельно рекомендуют нейтральность регулирования, экономической политики, а также механизмов и инструментов её выполнения и реализации. Представьте, как воспринимают эти теоретические заклинания в стране Олигархата/Схематоза, в стране, где политические партии – это коллективные лоббисты VIP-распорядителей и потребителей чужого, в стране, поражённой глубоко встроенными механизмами договорняка, в стане, где правоохранительные и судебные органы в большинстве своём не только экономически невежественны, но и обременены плохо скрываемой жаждой монетизации своих государственных должностей.

Такого рода рекомендации грубо игнорируют теорию капитала, состояние правовых институтов, реально существующие (не формальные) механизмы принятия решений. Всемирный банк делает допущения, которые неприемлемы для учёных. Предложить долгожителям Авгиевых конюшен добровольно отказаться от вредных привычек и начать следить за личной и общественной гигиеной, участвуя в совместных работах по расчистке накопленного годами мусора и рассчитывать на успех – это совсем не про научный подход. Это про пресловутое «мыши, станьте ёжиками».

Эксперты Всемирного банка продолжают искать решения очевидных проблем и провалов внутри всё той же теоретической матрицы Государства всеобщего интервенционизма. Несмотря на вал провалов, дефицитов, дефолтов и негативных экстерналий от применения рецептов development economics Всемирный банк всё равно остаётся добровольным заложником дефективной теории Дж. Кейнса, последователей церкви Economics и Левиафанства. Такого рода увещевания и рекомендации напоминают скорее церковные проповеди пастора пастве, которая ритуально регулярно приходит в храм за прощением грехов, а после окончания службы продолжает пускаться во все тяжкие.

Эксперты Всемирного банка предлагают правительствам разработать стратегию выхода из рынка для тех BOSs, которые провалили выполнение задач, не достигли поставленных целей или добились их при значительно более высоких издержках? Сначала, по их мнению, нужно мониторить выполнение первых четырёх принципов, начиная от улучшения качества корпоративного управления до принуждения к регуляторной нейтральности.

Такого рода действия только в идеальной, гипотетической среде совершенного Государства могут быть быстрыми и эффективными. В реальном мире номенклатурно-коммерческого, политико-правоохранительного схематоза такого рода адаптация, fine-tuning может растянуться на годы, выйти за рамки одного, даже двух политических циклов. Как показывает история, в регуляторное болото гораздо легче зайти, чем из него выбраться, особенно если в стране слабые правовые институты и доминация номенклатурно-олигархических группировок.

Это как раз кейс Украины. VIP-распорядители чужого едва ли признают, что их партнёры по государственным инвестиционным программам, госзакупкам, проектам государственно-частного партнёрства нарушат правила честной конкуренции, неряшливо управляют издержками или вытесняют частных конкурентов не рыночными методами. Даже признание коррупционных делишек далеко не всегда даётся легко. В таких случаях Всемирный банк рекомендует «наметить путь заката для этих слабых BOSs должен стать центральным принципом политики развития». Ни в Украине, ни в одной развивающейся, переходной стране мира такого чёткого плана с однозначно трактуемыми критериями нет.

Сегодня как для Украины, так и для всего мира ключевой вопрос экономической политики – место и роль государства в экономике. Всемирный банк на сотнях примеров показал вопиющие провалы Государства. Приведённые факты достаточны, чтобы сделать научно обоснованные выводы.

Во-первых, VIP-распорядители и потребители чужого – главные враги экономического развития. Они замедляют или напрочь «убивают» экономический рост.

Во-вторых, хорошего, качественного, эффективного бизнеса государства практически не существует. Редкие исключения – лишь подтверждение правила. Государство должно быть отделено от коммерческой деятельности точно так же, как он Церкви.

В-третьих, какие бы благородные, моральные цели не декларировало государство, его участие в коммерческой деятельности неизменно породит гораздо больше издержек, чем принесёт пользы.

В-четвёртых, Государство в развивающейся/переходной стране со слабыми институтами защиты собственности и свободы не может само себя реформировать и дисциплинировать. Единственный переход к режим быстрого долгосрочного роста и развития – всеобщая регуляторная гильотина, быстрая приватизация и принятие смирительной рубашки на Государство через Экономическую конституцию.

Наконец, главный вывод из доклада Всемирного банка для Украины. Факты анализируй, экономическую историю и науку изучай, но в ловушки международных адептов Левиафана не попадай. Мы там уже находимся более 30 лет. Выйти из неё через выполнение рекомендаций Всемирного банка и МВФ невозможно.

Ярослав Романчук