Безопасность Олимпиады в Сочи и «северокавказский фактор»

Автор Сергей Маркедонов

7 февраля в черноморском курортном городе Сочи откроются Зимние олимпийские игры. Это событие рассматривается не только, как главный спортивный праздник четырехлетия, но и как важная политическая демонстрация российского потенциала. В этом контексте «белая Олимпиада» в субтропиках видится, как личный проект президента РФ Владимира Путина.

Но в отличие от предыдущих олимпийских столиц Сочи находится в непосредственной близости от политически турбулентного региона, каковым является Северный Кавказ. И угрозы, исходящие оттуда не случайно находятся сегодня в фокусе всеобщего внимания. Еще в июле 2013 года лидер северокавказской террористической сети «Эмират Кавказ» Доку Умаров заявил о том, что для него и его сторонников срыв игр в Сочи является важнейшей целью, а в качестве мишени они готовы рассматривать не только «силовиков», но и гражданских лиц. Впрочем, здесь ничего нового в словах «амира» не было. Даже в то время, когда он объявлял «мораторий» на атаки гражданских объектов (зима 2012 года), таковые продолжались.

В канун новогодних праздников две варварские атаки были предприняты на железнодорожный вокзал и троллейбус в Волгограде. Но только 18 января в Youtube появилось заявление от имени организации «Ансар-аль-Сунна», которая взяла на себя ответственность за два декабрьских взрыва в городе-герое на Волге. На сегодняшний день невозможно со стопроцентной уверенностью говорить о том, насколько эта информация заслуживает доверия. Ранее на Северном Кавказе организации с таким названием не действовали. «Ансар-аль-Сунна» – исламистская структура, близкая «Аль-Кайде» и действующая на территории Ирака. Пока что никаких точных свидетельств о ее связях с боевиками на Северном Кавказе нет, хотя не исключено, что они появятся. По справедливому замечанию известного российского исламоведа Ахмета Ярлыкапова, «смертников, совершавших теракты в России, ранее относили к группировке “Рийад ас-Салихийн” (Сады праведных), созданной еще Шамилем Басаевым, название было своеобразным брендом – посыл делался на то, что члены этой группировки попадут в рай».

Однако террористическое подполье действует по своим законам. И согласно им любые публичные акции крайне рискованны, а потому ограничены. И, конечно же, исламисты стремятся к тому, чтобы запутать и сбрить с толку возможных противников. Как бы то ни было, а стоило бы обратить внимание на широкую дискуссию, развернувшуюся в СМИ по поводу т.н. «черных вдов» (женщин, совершающих суицидальные атаки наподобие той, что случилась осенью прошлого года в Волгограде), готовых совершить акции непосредственно на территории будущей Олимпиады. Подобные споры возникли на основе серии публикаций и информационных «вбросов». Все эти сведения стоит многократно перепроверять и, как минимум, не спешить с окончательными выводами. Однако некоторые выводы принципиальной важности следует сделать уже сегодня, чтобы представлять себе источники угроз не только играм в Сочи и Северному Кавказу, но и европейской безопасности.

В первую очередь следует представлять себе те изменения, которые произошли в северокавказском радикальном движении в последнее десятилетие. Если в конце 1990-х годов на первом плане были сторонники отделения Чечни от России, то затем их вытеснили защитники идей «чистого ислама». Абдул-Халим Садулаев был последним из лидеров «ичкерийцев», кто пытался соединить линию радикальных исламистов с линией сепаратистов. Какое-то время ему это удавалось. Однако исламистское начало постепенно взяло верх. После гибели Садулаева последний ичкерийский «президент» Доку Умаров продолжил идеологический дрейф в сторону исламизма, создав т.н. «Эмират Кавказ».

В настоящее время язык антироссийского движения на Кавказе перестал строиться вокруг сепаратистских символов и лозунгов. Появились новые символы антироссийской борьбы на Северном Кавказе. Вряд ли такие люди, как Саид Бурятский (1982 -2010 гг., Александр Тихомиров, по отцу – бурят, по матери – русский), Виктор Двораковский (род. в 1987 году, этнический русский из Махачкалы, приговоренный в 2012 году за свою деятельность к 23 годам колонии), Виталий Раздобудько (1978-2011, этнический русский, ставропольчанин) могли бы вдохновлять на борьбу защитников светского националистического проекта. На первое место вышли цели создания исламского государства (чьи границы в перспективе могут и не ограничиваться Северным Кавказом) и участия в глобальном джихаде против всех «врагов ислама» (включая не только Россию, но и США, Европу, Израиль).

Политический язык, используемый умаровцами, также принципиально отличается от языка сепаратистов. На их главном интернет-ресурсе «Кавказ-центр» в материалах проводится последовательная антироссийская, антиамериканская и антиевропейская пропаганда. Так, например, войска США и Великобритании в Афганистане называются «оккупантами», «врагами». При этом сами сторонники «Эмирата» называют себя не «освободителями Чечни», а «моджахедами». В этой связи неудивительно, почему Госдеп США включил и «Эмират Кавказ», и его лидера в число террористических организаций и террористов, опасных для американской национальной безопасности. Фактически эти шаги Вашингтона остались одними из немногих содержательных достижений политики «перезагрузки».

О структуре «Эмирата Кавказ» сложно судить со стопроцентной определенностью. Во-первых, сам по себе проект Умарова является в значительной степени виртуальным. Не в том смысле, что за ним нет реальных преступных дел, а в том смысле, что организационно-управленческая иерархия здесь отсутствует. Российскому государству противостоит террористическая сеть, отдельные части которой могут пребывать какое-то время в «спящем режиме», а в определенные периоды выходить на авансцену. При этом сами сведения о структуре «Эмирата» меняются. Так, некоторое время на сайте «Кавказ-центр» размещалась «портретная галерея» командующих подразделениями «Эмирата». Впоследствии от этой идеи отказались, стали публиковать новости, поступающие из «вилаятов».

При этом стоит отметить, что различные ячейки «Эмирата» (это подтвердила практика 2007-2013 гг.) редко действуют за пределами «своих» национальных республик, несмотря на то, что сегодня на первый план вышла джихадистская «интернациональная» идеология, а принципы светского национализма перестали выдвигаться. При этом попытки «Эмирата» расширить свою активность за границами собственно Северного Кавказа (а на уровне призывов и деклараций такая решимость демонстрировалась) имели место, хотя и не привели к коренному изменению формата диверсионно-террористической борьбы.

Теракт в Бостоне в апреле 2013 года в очередной раз актуализировал проблему российско-американской антитеррористической кооперации. И хотя такая возможность ограничена многими обстоятельствами сложного контекста двусторонних отношений, попытка Умарова представить свою борьбу, как антиколониальное движение (не ведущее борьбу с гражданскими лицами), провалилась.

При этом следует отметить, что безопасность Игр в Сочи – лишь часть более общей панорамы безопасности Северного Кавказа. Хочется верить, что за время «белой Олимпиады» эксцессов удастся избежать. Но одним даже грандиозным событием проблема турбулентного региона не ограничивается. Следовательно, без серьезной корректировки российской национальной и религиозной политики, а также выработки всеобъемлющей стратегии интеграции Кавказа трудно будет сдерживать те негативные тренды, которые имеются сегодня. И которые ставят российский регион в одну из приоритетных проблем международной повестки дня.

Автор – приглашенный научный сотрудник Центра стратегических
и международных исследований, США, Вашингтон

.
.
.