БАЯДЕРКА ОТ JOFFREY BALLET

Любовь – это врата в вечность.
Индийская пословица

Уже достаточно неприветливое, холодное окончание октября в Чикаго окрасило необычное представление – яркое, экзотичное. Всего две недели было отведено любителям классического балета на получение незабываемых эмоций от интерпретации “Баядерки”, представленной  мастерами Joffrey Ballet. Известная история танцовщицы Никии из храма и храброго воина Солора, которая закончилась трагично на земле, но продолжилась на небесах, известна многим.

Этот балет стал апофеозом русского француза – легендарного балетмейстера Мариуса Петипа. Постановка из четырех действий и семи картин на музыку Людвига Минкуса впервые была показана на сцене петербуржского Большого театра еще в 1877. Литературным источником балета «Баядерка» являются драма «Шакунтала» и баллада В. Гёте «Бог и баядерка».

Краткое изложение сюжета. В священном лесу Солор с друзьями охотится на тигра. Вместе с факиром Магдавая он отстает от других охотников, чтобы поговорить с прекрасной Никией, живущей в виднеющейся в глубине леса пагоде. Там идут приготовления к празднику огня. Торжественно выходит Великий брамин, за ним браматшоры и баядерки. Никия начинает священный танец. Великий брамин увлечен ею, но баядерка отвергает его чувство. Брамин угрожает Никии, но она ожидает Солора. Магдавая сообщает ей, что Солор неподалеку. Все расходятся. Наступает ночь. Солор приходит к храму. Он предлагает Никии бежать с ним. Свидание прерывает Великий брамин. Пылая ревностью, он замышляет жестокую месть. С рассветом близ храма появляются охотники с убитым тигром, баядерки, идущие за священной водой. Солор уходит с охотниками. В своем дворце раджа Дугманта объявляет дочери Гамзатти о том, что выдает ее замуж за Солора. Солор пытается отклонить предложенную ему честь, но раджа объявляет, что свадьба состоится очень скоро. Появляется Великий брамин и удалив всех, раджа выслушивает его. Тот сообщает о свидании Солора с баядеркой. Раджа решает убить Никию; брамин напоминает, что баядерка принадлежит богу Вишну, ее убийство навлечет гнев Вишну – убить надо Солора! Дугманта решает во время празднества послать Никии корзину цветов с ядовитой змеей внутри. Разговор раджи и брамина подслушивает Гамзатти. Она велит позвать Никию и, предложив ей танцевать завтра на свадьбе, показывает портрет своего жениха. Никия потрясена. Гамзатти предлагает ей богатства, если она покинет страну, но Никия не может отказаться от любимого. В гневе она бросается на соперницу с кинжалом, и только верная прислужница спасает Гамзатти. Баядерка убегает. Разгневанная Гамзатти обрекает Никию на смерть. В саду перед дворцом раджи начинается праздник. Появляются Дугманта и Гамзатти. Раджа велит Никии развлекать публику. Баядерка танцует. Гамзатти приказывает передать ей корзину цветов. Из корзины поднимает голову змея и жалит девушку. Никия прощается с Солором и напоминает, что он клялся любить ее вечно. Великий брамин предлагает Никии противоядие, но она предпочитает смерть. Солор грустит о Никии, он подавлен. Магдавая приност ему опиум чтобы тот успокоился. Солору снится Царство теней, где находится и душа Никии. В покои Солора входят воины – они пришли подготовить его к свадьбе, но видения Солора не прекращаются. В тени Великого Будды танцует Золотой Божок.Баядерки танцуют ритуальный танец. Солор опять видит Никию, хотя уже идет церемония свадьбы. После того как Великий брамин заканчивает свадебный обряд, происходит землетрясение – это разозленные боги разрушают храм. Дух Солора и Никии соединяются в вечной любви.

Современное представление в Auditorium Theater, которое прошло под волшебную музыку великого австрийца Минкуса в обработке Джона Ланчбери, показало несомненный талант постановщика Стентона Велча.

Его работа была вдохновлена адаптацией Нуриева и Макаровой, что обернулась более сложной технически хореографией. Однако, сюжет был понятен зрителям даже без подсказки из афишек. Этому немало также способствовала акцентированная мимика танцоров. Ключевая сцена “Королевство теней” была сделана, очевидно, под влиянием “Лебединого озера”.

Дизайнер костюмов и декораций Питер Фармер проделал огромную работу. Роскошь на сцене была воистину по-восточному великолепной. Каждая деталь – от украшений героинь до расписных стен не осталась без внимания художника. Костюмы богов Огня и Сновидений (в исполнении Джона Марка Джирагосяна и Рори Хоэнштейна), а также факира Магдавая, Раджы и других исполнителей – произведения искусства!  Дирижер оркестра Скотт Спек со своим коллективом игрой заставил зрителей забыть обо всем и отдаться в плен музыке, переживая все тонкости драмы, разворачиваемой на сцене.

Но особенных словесных оваций заслуживают исполнители главных ролей. Никию исполняла блестящая танцорка – грузинка Виктория Джаяни. Восточное происхождение позволило артистке показать неимоверную пластику и подлинный артистизм. Каждая ее партия поражала технической сложностью и какой-то необыкновенной легкостью, почти эфемерностью исполнения. Каждое движение, па, фуэте, pas de deux, glissade – все у Виктории  было скользяще-невесомо, изящно. Особенно это хорошо оттенялось техникой Дилана Гутиэреса (Солара). Его идеально сложенное тело было безупречным инструментом в воплощении образа храброго воина, испытующего любовь, сомнения, восхищение, отвращение. Его соло казалось нескончаемой череде прыжков вызывало восторг. Несмотря на высокий рост и длинные конечности танцора все эти  sautés были легкими, собранными и спортивно-артистическими. Он был великолепен с обеими партнершами. Нежен и основателен с Никией в поддержках при безупречных подьемах и более смущенный, как будто отходящий на второй план – в паре с сильной аристократкой – принцессой Гамзатти, особенно в ее поражающе сложных фуэте. Эту роль блестяще исполнила уроженка Иллинойса –  Ейприл Дейли.  Ее техника вызывала бурный восторг своей отточенностью и атлетизмом. Если Никия была слово фигурка  с фрески, то Гамзатти безусловно заслуживала быть четко вылепленной скульптурой. Ее танец был очень техническим, очень спортивным. В этом проглядывало временами какой-то “американизм”, а иногда – в посадке головы, в постановке всей фигуры – истинный аристократизм. В ней была стальная, несгибаемая сила, которая может быть временами ускользала в моменты неуверенности принцессы в любви Солара. Не было в ней той абсолютной гибкости кисти рук, щиколоток, что присуще грузинской танцовщиц. Можно сказать, что подбор главных героев был безупречен. Каждый со всей глубиной раскрыл свой характер, всю гамму переживаний персонажа.

Очень понравился Верховный брамин в исполнении Фабриса Калмеля. Его грим и бритая голова  делала танцора похожим на любимого мною актера Бена Кингсли. И даже его исполнение и роль в этой драме где-то перекликается с имиджем звезды кино. Часто он бывает злым героем, который сам же и страдает. Именно таким и был брамин, пытающийся злыми деяниями вызвать свет любви Никии. И сам страдает от неразделенности и погубленных надеждах на взаимность той, которая все, чем владела, душу и тела отдала любимому.

Отвратительно-великолепен был в роли факира Магдавая Деррик Агнолетти, хореография которого была такой, что герой был изображен каким-то получеловеком-полупауком. В полный рост факир поднимался лишь тогда, когда на него никто не смотрел, к примеру за спиной своего хозяина- Верховного брамина. Он же по-паучьи подбирался к несчастным влюленным в редкие моменты их свиданий, а также, когда приносил опиум Солару, пытающемся забыться в ядовитых парах и увидеть хотя бы в сновидениях любимую.

Одна из особенных сцен, про которую упоминалось выше, это танец “Теней” во втором акте. Там танцовщицы кордебалета впервые выходят в нетрадиционных для всего спектакля костюмах – белых пачках, напоминающих лебедей из балета Чайковского. Медленно-медетативный выход танцовщиц чередою рas de trois должны были передать то состояние отрешенности, присущее потустороннему миру. К моему сожалению, я не смогла поддаться этому настроению, поскольку кордебалет в этой сцене и во всем спектакле показал не самый высокий уровень технического мастерства.

Зато действие третье – превзошло все мои ожидания. Я, зная сюжет, все думала каким образом будет обыграна сцена землетрясения в храме. Могу уверить, что все было проделано на самом высоком, кинематографическом уровне. Крушение того, что казалось незыблемым с помощью декораций, движений и мимики актеров выглядело очень убедительно. Но именно последняя сцена – воссоединения влюбленных вызвало комок в горле, слезы на глазах и желание вскочить и нескончаемо благодарить танцоров. Хотя овации вызывали множество соло в течение всего балета.

Постановка Стентона Велча позволила не только вновь испытать необыкновенные эмоции, но и продемонстрировать блестящие таланты ведущих танцоров Joffrey Ballet.

Светлана Иванишин-Угрина

.
.
.