ASPEI: литература и искусство между западом и востоком

Как товарищ Мартин Хюттель исследовал для себя русский нонконформизм

Как много вокруг нас такого, что ждет, когда мы его откроем, узнаем, поразимся и ахнем: как же мы жили здесь, на нашей новой родине, не ведая, какие интеллектуальные богатства лежат у нас под ногами! Эта мысль мелькнула у меня очередной раз тогда, когда в случайном разговоре я услышала, что группа ASPEI, товарищество немецких художников и поэтов-нонконфрмистов, чьи выставки восхищали меня еще в России, находится здесь, у меня под боком, в Бохуме, и мало того, на соседней улице!

Современное искусство не представить себе без перформансов, инсталляций, коллажей, видео- и аудиоматериалов, печатной графики, обложек книг, шрифтов, страниц со стихотворными и иными текстами. Дигитальное (цифровое) искусство, заменяющее собой традиционные формы, вытесняющее привычное, — это реальность сегодняшнего дня. На этом стоит ASPEI — это и новые технологии, на которых основана его художественная и издательская деятельность, и новая эстетика, новый взгляд на искусство. В товарищество входят не только художники, не только поэты, но и графики, и веб-дизайнеры, и фотографы, и шрифтовики, поэтому экспонатами на их выставках становятся порой самые неожиданные вещи.

Но сначала хочется сказать об одном из создателей ASPEI. Его крупная (во всех смыслах) фигура стоит за всеми делами группы. Мартин Хюттель (Martin Hüttel), писатель, поэт, культуролог — поклонник русского авангарда начала 20-го века. Русский супрематизм, кубизм, футуризм, — всё это увлекало его с молодости. Сегодня Мартин, подмигивая, называет себя «шестидесятником», а в 60-е Запад как раз открывал для себя имена Малевича, Татлина, Хлебникова, Бурлюка…

В 1979 году молодой начинающий ученый Мартин Хюттель, только что защитивший диссертацию по эстетике марксизма, приезжает в Москву. Стипендиат DAAD, он хотел увидеть марксизм на практике. СССР вообще вызывал живое любопытство у продвинутой молодежи Европы: что же там, что скрывается за этим страшным железным занавесом? Визу в СССР получить было непросто. Но для стипендиата DAAD, да еще с темой научной работы по марксизму, это оказалось возможным. Мартин приехал в Москву, походил по столичным музеям, посмотрел на передвижников и соцреализм, в залах новейшего времени на портреты сталеваров и ударников, на полотна, где льют сталь и ссыпают зерно в закрома родины, и удивился. «А где же у них современное искусство? — подумал он. — Или хотя бы русский авангард начала века? Куда делись его мощные традиции?»

Но Малевич, Татлин, Филонов хранились тогда в запасниках музеев под секретными грифами.13-ый фонд Русского музея я хорошо помню сама. Нужно было долго идти по длинному коридору музейного хранилища, который заканчивался огромной железной дверью. Юная сотрудница в отсутствие начальства снимала с этой двери замок, и — о чудо! — прямо перед тобой, высоко под потолком висел легендарный Черный квадрат, а дальше, дальше: Кандинский, Шагал, Ларионов, Гончарова, Филонов, Родченко, — дух захватывало от такого богатства, когда перед тобой открывался мир искусства начала XX века. Попасть иностранцу в секретные фонды музеев была тогда — немыслимая задача.

Где же оно, настоящее современное искусство? Неведомыми путями Мартину удалось найти закрытые «квартирные» выставки нонконформистов, так называемые, «квартирники», познакомиться и подружиться с теми, кого 20 лет спустя назовут Вторым русским авангардом: Ильей Кабаковым, Владимиром Янкилевским, Франсиско Инфанте, Владимиром Немухиным, Эдуардом Штейнбергом, Андреем Монастырским, Анатолием Жигаловым. Две страсти двигали этими людьми: нелюбовь к советской власти и любовь к свободному искусству. Атмосфера неповиновения была воздухом их жизни. Да, это был мир художников, далеких от соцреализма, но близких Мартину по духу. А своих единомышленников по отношению к тексту, к слову он встретил в поэтах-концептуалистах, таких, как Геннадий Айги и Дмитрий Пригов.

Еще не раз Мартин приезжал в Москву, и вскоре сумел устроить для русских друзей выставки их работ в Германии. Он верил в новое «неофициальное искусство» и хотел, чтобы о его существовании за «железным занавесом» СССР узнала западная публика. Чем была эта помощь для наших художников в те годы, невозможно переоценить. Открывалось окно в Европу. Это был прорыв в их будущее.

Потом, уже когда родилось объединение ASPEI, Мартин стал устраивать совместные выставки немецких и русских нонконформистов. Их увидели в Билефельде, Бохуме, Фрайбурге, Висбадене, Оффенбахе.

Подул ветер перемен, с перестройкой пали запреты, с железных дверей музейных запасников сняли замки, и открытый диалог между Западом и Востоком стал возможен. Теперь уже ASPEI пришел в Россию и показывал свои работы в Калининграде и Петербурге, Там ASPEI встретился с художниками Евгением Юфитом, Ольгой и Александром Флоренскими, Владимиром Яшке, Василием Голубевым. И началась новая интересная работа, теперь уже вместе с петербургскими нонконформистами.

Обычному зрителю может быть сложно воспринять то, что делает и пропагандирует ASPEI. «Ушли времена, — говорит Мартин Хюттель, — простого и ясного искусства, искусства сюжетного, чего-то, просто приятного для глаз. С новыми технологиями возник новый взгляд на искусство, открылись иные перспективы. Смешанные жанры, сочетание шрифта и живописи, шрифта и видео, шрифта и перформанса, взаимодействие аналоговых и цифровых форм, — актуально на исходе века Гутенберга. Идёт эпоха пост-Гутенберга и за нею будущее».

Еще одно кредо товарищества художников и литераторов из Бохума — групповая работа. Творчество для них — результат общего труда. Текст не мыслим без особого шрифта, талант поэта без таланта графика, изобразившего его стих на бумаге. Работа со словом, с текстом может быть и визуальным произведением искусства. Эта европейская традиция пришла из русского футуризма, выросла из экспериментов А.Крученых, Д. Бурлюка и раннего Маяковского. Свободная игра со звуками и ассоциациями, со словом, именами, цитатами, где серьезное не отделяется от смешного, — на этом строится поэтика нового стиха. Но текст — это еще не всё. Мартин Хюттель не может представить своих стихотворений без оформительской работы графика Клауса Кронера (Klaus Kroner, Grafische Werkstatt, Offenbach). «Без его шрифтов они не оживут», — говорит Мартин.

Межкультурное сотрудничество, диалог культур — второй «кит», на котором стоит ASPEI. Ведь жизнь без границ, без границ между государствами, между культурами, в пограничных зонах искусства и не-искусства — тоже принцип этой группы. В сентябре 2014 года ASPEI готовится открыть совместную выставку в Литературном музее имени Леонидзе в Тбилиси. Выстраиваемая годами сеть контактов ASPEI приобретает еще одного важного партнера — Грузию. Каталоги и книги, которые издает это товарищество, прекрасны. Они — образец высокого и современного искусства. Нужно думать, что альбом с работами грузинских художников, будет не хуже всего изданного товариществом раньше.

Да, а что же означает название ASPEI ? Аspei — это всего лишь тихая зеленая улица в Бохуме, неподалеку от Рур-университета, где работал Мартин Хюттель. И там, на этой улочке 30 лет назад западногерманские шестидесятники, борцы с «буржуазной» культурой устроили свою «коммуналку». Слово, привезенное из России, было воспринято ими в романтическом ключе. Первыми членами объединения ASPEI стали Сабина Хэнсген, Гизела Край, Анджей Кучмински, Вика Микрут, Игон Роховски. Они встречались и работали в большой квартире Мартина на улице Аспай. А в перестроечные времена сюда в эту «коммуналку» поехали и помногу работали тут поэты Лев Рубинштейн, Дмитрий Пригов, Всеволод Некрасов, Игорь Холин, Григорий Остер, прозаик Владимир Сорокин. Коммуналка ASPEI продолжает расширяться и сегодня. В нее вошли концептуалисты Ю.Альберт из Кельна, Ю.Лейдерман из Берлина, М.Чуйкова из Москвы.

Ну а сейчас Мартин Хюттель, как и весь ASPEI, занят подготовкой тбилисской выставки. Поэтому все они уже готовы сказать по-грузински: გამარჯობა! Гамарджоба!

Наталья УХОВА