Андрей Мовчан | Майские тезисы

Тезис 2 – Война (крайне цинично, не для чувствительных натур)

Начало здесь.

Даже если кто-то из нас воспринимает 24 февраля 2022 года как поворотную точку в мировой истории, с объективной точки зрения мы имеем дело с региональным военным конфликтом, который в глобальной перспективе так и остался бы где-то между войной Эфиопии и Эритреи и войной Ирака и Ирана, если бы не два обстоятельства:

(1) Страна-агрессор является крупным (а для Европы – главным) поставщиком углеводородов, цены на которые и так сильно выросли за последние полтора года из-за проблем логистики и опережающего рост добычи (после ковидного сокращения) восстановления спроса;

(2) Обе стороны конфликта являются значимыми поставщиками зерновых на мировой рынок, а цены на продовольствие и так росли и продолжают расти в рамках высокой инфляции по всему миру.

Плохая диверсификация европейцев в части энергетики, плохая диверсификация развивающихся стран в части продовольствия и очень неудачное время конфликта, его наложение на постковидные проблемы и ошибки, определяют и внимание, уделяемое этой войне, и реакцию на нее.

Говоря про реакцию, я имею в виду не «жесткую единодушную реакцию всего развитого мира», о которой много говорят с февраля. Она как раз стандартна для сложившейся ситуации: агрессоры всего мира (если это не США конечно) сидят под похожими санкциями, граждане стран-агрессоров так же ограничены в правах, в этом смысле Россия просто вступила в клуб, в который бесплатно принимаются кровавые диктатуры, ультра-религиозные враги прогресса, коррумпированные борцы с «Западом», агрессивные петрократии и популистские режимы, процветающие на торговле наркотиками. Правила клуба для всех членов одни и те же, никаких исключений. Но в российском случае сделаны поблажки и по мере того, как война продолжается, поблажки становятся всё более очевидными. Именно их я и имею в виду.

Судя по всему, эмбарго на поставки нефти в Европу не будет; последний пакет санкций завис в обсуждениях и к нему не возвращаются; Венгрию использовали в качестве enfant terrible чтобы получить формальное основание, но непохоже чтобы европейские страны реально хотели эмбарго вводить. Аналогичная ситуация с газом, и хотя обещаний отказаться от российского газа много, реальных действий почти нет; напротив, на уровне корпораций идут переговоры о урегулировании системы оплаты за газ. Нет так же и вторичных санкций на поставки в Россию техники и технологий двойного назначения и современных технологических систем. Поставка через перекупщиков уже налаживается (по крайней мере представители радиоэлектронной промышленности это заявляют). Вопрос о исключении России из ВТО поднимался и был забыт. Напротив, похоже именно Россия готовится из ВТО выходить. Разумеется, никто даже не заговаривал об ограничении экспорта зерна из России – кроме самой России, которая как раз готова использовать «зерновой шантаж», не только остановив собственный экспорт, но и блокировав экспорт зерна из Украины.

Война войной, а интересы интересами, даже если это война вселенского добра со вселенским злом, и особенно если это интересы избирателей. Всё прогрессивное человечество желает дешевой нефти и изобилия продовольствия. Вопрос границ, вообще говоря, вторичен, если конечно это не границы крупнейших стран Запада. Желает ли всё прогрессивное человечество мира – большой вопрос. Но в данном конкретном случае мир будет означать дешевую нефть и изобилие продовольствия, и потому прогрессивное человечество, даже та его часть, которая выступает за справедливость и нерушимость границ, желает мира – в том числе ценой этих границ изменения. Исключение из прогрессивного человечества составляют две силы: США выигрывают от дорогой нефти и обеспечены продовольствием больше чем на 100%; Китай выигрывает от ускоряющегося энергоперехода и обеспечен продовольствием более чем на 100%. Увы или ура, обе эти силы далеки от конфликта, и увлечены решением своих внутренних проблем; война в Украине для них не более чем риторический повод и возможность укрепить свои политические доктрины, так что можно считать, что и они (умеренно) желают мира – особенно если политически (США) или экономически (Китай) на нем можно поживиться.

Как это ни парадоксально, Россия сама себя загнала в ситуацию, в которой именно и только она экономически выигрывает от продолжения войны. Сложно предположить, что с России снимут санкции после остановки военных действий (для этого надо будет как минимум оставить ДНР-ЛНР и вероятно Крым, чего российская власть просто не может себе позволить). А раз так, мир не принесет России ничего кроме падения цен на зерно, нефть и газ на внешних рынках; добыча и экспорт России вряд ли увеличатся, при этом «русский дисконт» сохранится или уменьшится незначительно. Если сегодня Россия продает нефть по 70 долларов за баррель из-за дисконта, то завтра она продавала бы её по 70% от новой рыночной цены (которая легко может быть те самые 70 долларов за баррель и ниже), то есть дешевле 50 – потери 40%.

Да, конечно, российская экономика сокращается от санкций – 10% падения ВВП в 2022 году и 20–30 в совокупности за ближайшие 3–5 лет являются разумным прогнозом, как и 20–30% падение располагаемых доходов россиян, что на практике означает едва ли не 50% падение доходов у россиян с доходами ниже медианных. Да, номенклатура предложения в России стремительно сократится и расти практически не будет, спрос необратимо переместится из товаров высокого качества и средней стоимости в две стороны – немного в «люкс» и в основном в товары низкого качества. Да, остановится развитие логистики и пойдет ее деградация, можно ставить крест на развитии сложных технологий и науки, информационных систем и образования – нечем, незачем и в большой степени некому будет всем этим заниматься (поток представителей науки, интеллигенции и среднего класса за границу хоть тушкой хоть чучелом поражает воображение масштабом). Да, едва начавшаяся пролиферация современной медицины в регионы можно считать, что закончилась – да что там медицины, закончилась пролиферация всего: возить будет нечем, брать негде, эксплуатировать некому, как некому и платить. Да, сокращение частного бизнеса будет в разы – питающие надежды на «возможности» не учитывают ни резкое падение спроса, ни резкий рост аппетитов силовиков, ни развал логистики, ни разрыв производственных цепочек. Москва и частично Питер, полдюжины нефтяных регионов, зерновой Краснодар и получающая дань Чечня будут держаться, медленно снижая уровень, остальные регионы рухнут в 90-е за 1–2 года. Но этот сценарий уже больше не зависит от течения военных действий и окончания войны, он предопределен 24-го февраля. А вот цена на продаваемые Россией углеводороды не предопределена.

Тут полезно заметить еще, что в рамках “двух Россий” – России элитной и России остальной, устойчивое разделение экономик никуда 24 февраля не делось: Россия элитная (100 семей и 2–3 миллиона включенных в процесс) бенефициирует почти напрямую от баланса счета валютных операций, то есть от углеводородного экспорта; Россия остальная (140–142 млн человек) бенефициирует от остатков со стола России элитной и пробавляется как может внутренней экономикой. В новом раскладе элитной России почти ничего не грозит, напротив – баланс счета валютных операций растет, лишь бы война не кончилась (не забыл ли я санкции? нет, не забыл. завезти в Россию товаров для 2–3 млн человек “серым” импортом не проблема, отдыхать можно не в Европе, жизнь же в России будет для элиты только дешевле); Россия же остальная и так покорна, а в условиях войны на её обращенный к Неизвестным Отцам из Элиты застенчивый вопрос “будешь ли ты меньше пить” ответ “нет, ты будешь меньше есть” выглядит совершенно естественным: война же, причем против НАТО – кто не хочет страдать за родину, тот – предатель.

Конечно, процесс падения цен на нефть будет идти и вне зависимости от продолжения боевых действий – только намного медленнее, и в условиях изоляции от импорта он будет для Кремля существенно менее болезненным. У России есть «гэп» в 2–3 года или более, и, понимая это, Кремль скорее всего будет растягивать конфликт даже если мог бы его закончить на приемлемых для себя (с точки зрения патриотических масс) условиях: когда тебе не запрещают продавать твой товар, нужно делать всё для максимизации его стоимости. Кстати, война в Украине и следующие из неё ограничения, ведущие к росту цен на нефть и газ, это не единственные возможные факторы, толкающие цены вверх. Конфликты в Африке, на Ближнем Востоке, рост иранской угрозы, масштабные террористические акты – любая существенная нестабильность в регионах добычи и переработки будет увеличивать цены в краткосрочной и среднесрочной перспективе. В этом смысле логично ожидать от Кремля попыток дестабилизации обстановки в зонах напряжения – поддержки антисаудовских формирований в Йемене, антиамериканских и антисемитских выступлений и действий Ирана, повстанческих движений в Нигерии и Центральной Африке и пр. Экспорт конфликта будет выгоден России, а затраты на него существенно меньше, чем выигрыш от роста цен на углеводороды.

Сценарий «медленной войны» выгоден Кремлю и невыгоден Украине, чья и до войны слабая экономика последовательно разрушается, возможности экспорта блокированы, а в социуме нарастает усталость (как нарастает она и во всем мире). Разговоры о поставках «тяжелых вооружений», которые переломят ситуацию и позволят ВСУ освободить украинские территории, остаются разговорами: перелом сперва обещали в апреле, потом в мае, сейчас говорят о июне-июле, в марте назывались цифры поставок (смешные), с апреля они «засекречены» и говорящие о поставках многозначительно закатывают глаза – всё это плохие признаки; похоже «Запад» не собирается помогать Украине выигрывать войну. Почему – большой вопрос; то ли это действительно «не его война», то ли делается ставка на максимальное истощение военных ресурсов России чужими руками, то ли Европа не хочет довести Россию до отказа от поставок газа, то ли есть страх ядерного ответа и (у отдельных стран типа Израиля или Польши) страх переноса конфликта на их локальную почву, то ли всё вместе плюс неспособность современных «Западных» бюрократов договориться между собой и с производителями оружия? В Украине, казалось бы объединившейся в начале агрессии, вновь начинают прорастать внутренние политические конфликты; казалось бы объединившиеся против агрессора США, ЕС и еще 120 стран, медленно разбредаются по комнатам своих интересов: всё так же против России, и за украинцев (в основном – беженцев), но всё меньше за Украину как страну с незыблемой границей. Где-то на горизонте просматривается тезис «худой мир лучше доброй ссоры» — вот только Кремлю он не выгоден: Кремль не смущают ни человеческие потери, ни экономический кризис. У Кремля есть две опасности: драматическое падение выручки от продажи углеводородов и военное поражение, которое невозможно скрыть.

Противоядие и от первого и от второго – продолжение войны, и Кремль будет её продолжать, бросая в бой законсервированные танки 60-х годов и десятки тысяч мобилизованных жителей ДНР/ЛНР и новых контрактников, нанятых в глухих поселениях глубинной России. Он будет вести войну, лениво разрушая немногочисленными ракетами инфраструктуру Украины и медленно отгрызая кусочки территории. Настолько же, насколько тотальная агрессия 24-го февраля была глупостью и не соответствовала состоянию вооруженных сил России и ее военной доктрине, настолько сегодняшние действия России на фронте осмысленны (для Кремля), обеспечены ресурсами и вписываются в сценарии, для которых армия строилась.

Остановить Россию – в экономических интересах не только Украины, но прежде всего того самого «Запада»; но для этого нужно всерьез вступить в войну, хотя бы поставками вменяемого вооружения в нужных количествах (я уже не говорю о вводе войск НАТО на те части границы Украины где сегодня нет боестолкновений, для высвобождения ВСУ с этих направлений – это была бы крайне действенная мера, не сопряженная с прямым вооруженным конфликтом с Россией). Но мы начинаем ходить по кругу, прямо как «Запад», позицию которого сегодня точнее всего характеризует словосочетание «сочувственный нейтралитет» (“compassionate neutrality”, как говорил знаменитый комик прошлого про свидетелей изнасилования).

Продолжение следует.

Андрей Мовчан