КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Избрание Дональда Трампа в ноябре 2016 года стало для устоявшегося политического класса настоящим ударом грома. Этого не должно было случиться. Эксперты, социологи, опытные оперативники уверяли страну в неизбежности победы Хиллари Клинтон. Однако к утру 9 ноября Белый дом готовился принять президента, не похожего ни на одного в современной истории: политического аутсайдера без опыта работы в правительстве, инстинктивно не доверяющего Вашингтону и готового отбросить свои условности. Для некоторых представителей уходящей администрации и постоянного бюрократического аппарата это было не просто неожиданностью. Это был кризис, который нужно было контролировать, или, что ещё лучше, преодолевать.
Этот кризис начал серьёзно разрушаться всего через четыре месяца президентства Трампа, когда исполняющий обязанности директора ФБР Эндрю Маккейб с одобрения начальника контрразведки ФБР Билла Пристапа и генерального юрисконсульта Джеймса Бейкера санкционировал уголовное расследование в отношении действующего президента Соединённых Штатов. Это расследование не было связано с новыми доказательствами неправомерных действий президента. Оно опиралось на те же шаткие основания, которые с середины 2016 года лежали в основе версии о сговоре с Россией: исследования оппозиции, оплаченные предвыборным штабом Клинтон, отмытые через досье Стила и представленные как разведданные. Это был пример того, как партийная дезинформация может перерасти в официальные действия, когда находит заинтересованную аудиторию внутри правительства.
Чтобы понять, насколько это было необычно, необходимо учитывать контекст. Рассекреченные позднее в Даремском приложении разведывательные отчеты показали, что еще в марте 2016 года предвыборный штаб Клинтон разработал план по сближению с российскими агентами, не в целях национальной безопасности, а в качестве предвыборной тактики. Эти планы были известны высокопоставленным чиновникам администрации Обамы, включая Джона Бреннана, Джеймса Коми и Эндрю Маккейба, еще до выборов. Однако после победы Трампа созданный ими механизм не свернул свою работу. Он сменил цель: с предотвращения его выборов на дестабилизацию его президентства. Первой жертвой этой внутренней кампании стал Майкл Флинн, советник Трампа по национальной безопасности и один из немногих высокопоставленных назначенцев, лояльных Трампу и понимающих внутреннюю работу разведывательного сообщества. В конце января 2017 года исполняющая обязанности генерального прокурора Салли Йейтс, сотрудница администрации Обамы, предупредила Белый дом, что Флинн ввёл их в заблуждение относительно разговоров с российским послом. ФБР уже допросило Флинна на встрече, организованной Коми в обход стандартного протокола Белого дома. Даже Питер Стржок, один из допрашивавших агентов, признал, что не верит в ложь Флинна. Тем не менее, этот инцидент был использован для того, чтобы заставить Флинна уйти в отставку 13 февраля, а вице-президент Пенс публично заявил о нечестности в обсуждении санкций. Оглядываясь назад, становится ясно, что дело было не столько в поведении Флинна, сколько в отставке человека, который мог бы быстро раскрыть несостоятельность обвинений в связях с Россией.
Затем наступил черед генерального прокурора Джеффа Сешнса, сторонника Трампа, но стороннего сотрудника Министерства юстиции, не имевшего опыта руководства им. 2 марта, находясь под давлением из-за собственных контактов с тем же российским послом, Сешнс самоустранился от всех вопросов, связанных с предвыборной кампанией 2016 года. Это решение, одобренное должностными лицами по этике Министерства юстиции времен Обамы и без возражений принятое Пенсом и другими советниками, фактически передало контроль над любыми расследованиями связей Трампа с Россией чиновникам глубинного государства и бывшим сотрудникам Обамы. Это была та самая возможность, которая была нужна ФБР.
К середине мая, после того как Трамп уволил Коми по рекомендации Сешнса и заместителя генерального прокурора Рода Розенштейна, руководство ФБР открыто возмутилось. Маккейб, Пристап и Бейкер, ветераны эпохи Обамы, спорили о том, действовал ли Трамп по указанию Москвы. Они даже обсуждали 25-ю поправку и идею о том, что Розенштейн тайно вёл запись разговоров президента. Это были не шутки. 16 мая Маккейб санкционировал проведение полноценного контрразведывательного и уголовного расследования в отношении самого Трампа, исходя из предположения, что он является агентом иностранной державы. Это было первое подобное расследование в отношении действующего президента в истории США.
Доказательственная база для этого шага была очень скудной и в значительной степени почерпнута из досье Стила – партийного вымысла, который сам автор не желал проверять. Бейкер, главный юрист ФБР, был личным другом Майкла Сассмана, адвоката предвыборной кампании Клинтон, который помог передать досье в Бюро. Пристап, одобривший расследование, курировал его использование при получении ордеров FISA на слежку за соратниками Трампа. Они знали, что источник был сомнительным, а обвинения – выдумкой. Тем не менее, они продолжили расследование.
На следующий день после официального начала расследования Розенштейн назначил Роберта Мюллера спецпрокурором, сделав его недоступным для Трампа. Команда Мюллера, в состав которой вошли доноры Демократической партии, а также ветераны Министерства юстиции и ФБР при Обаме, унаследовала это дело и его политический подтекст.
Почти два года президент правил под покровом подозрений, каждый его шаг трактовался сквозь призму безосновательных обвинений.
Последствия для президентства Трампа были серьёзными. Ключевые законодательные инициативы застопорились. Союзники в Конгрессе, которых Пенс и другие в частном порядке предупредили о серьёзности расследования, держались в стороне. Такие деятели, как Джон Маккейн, Пол Райан и Джефф Флейк, действовали таким образом, что это препятствовало реализации планов Трампа, от блокирования отмены Obamacare до угроз его назначениям судей. Внутри исполнительной власти директор ФБР Кристофер Рэй, ещё один новичок, не имеющий институциональных знаний о внутренней политике Бюро, отказался уволить чиновников, руководивших расследованием, позволив им продолжать работу до тех пор, пока их не вынудили уйти в отставку выводы Генерального инспектора.
К тому времени, как Мюллер представил свой доклад в марте 2019 года, в котором он заключил об отсутствии доказательств сговора, ущерб был уже нанесён. Первый срок Трампа во многом был определён сфабрикованным скандалом. Версия о зарубежном компромиссе, хотя и опровергнутая, оправдала назначение специального прокурора, вызвала враждебное освещение в СМИ и, в конечном итоге, подготовила почву для необоснованного импичмента по украинскому делу.
Даремское приложение, обнаруженное спустя годы, развеяло все остававшиеся сомнения относительно намерений. Оно документально подтвердило, что история о сговоре с Россией была задумана как политический удар, что к моменту её использования в качестве оружия в 2017 году было известно, что она ложна, и что высокопоставленные сотрудники разведки и правоохранительных органов предпочли продвигать её, а не разоблачать. По словам Мэдисона, сосредоточение законодательной, исполнительной и судебной власти в одних руках, в данном случае – неизбираемого руководства ФБР и Министерства юстиции, было равносильно тирании.
Удивительно, что Трамп выдержал этот натиск. Мало кто из президентов, столкнувшихся с враждебной бюрократией, нелояльными назначенцами и СМИ, стремящимися преувеличить каждую утечку, смог бы сделать это. То, что заговор не привёл к его смещению, не делает его менее серьёзным переворотом. Это делает переворот провалившимся, чей почти успешный результат должен встревожить любого, кто ценит легитимность выборов.
Урок ясен. Разведывательный и правоохранительный аппарат Соединенных Штатов больше никогда не должен стать инструментом межпартийной войны. Использование сфабрикованных исследований оппозиции для оправдания слежки, расследований и фактической отмены результатов выборов является нарушением не только политических норм, но и конституционного порядка. Потребовались годы, чтобы факты стали достоянием гласности. Восстановление утраченного доверия займет гораздо больше времени.
Перевод Natalya Plyusnina-Ostrovskaya
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.
