Александр Меламед | Рыцарь или подкаблучник. Третий лишний?

Простые гадают, великие размышляют.

Восьмое марта – замечательный повод для того, чтобы поговорить о мужчинах. О тех, кто с ними, нашими красавицами и умелицами рядом, чтобы их окунуть в море цветов и осыпать комплиментами. Не буду отступать от правил. Скажу, что дам отличает разнообразие вкусов. Они всеядны. Диапазон широк.

В женском хозяйстве сгодится любой мужчина. И рыцарь, и подкаблучник. Ей надо только выбрать, хотя традиционно считается, что выбор всегда за мужчиной. Это широчайшее заблуждение, которое смекалистые дамы веками навязывают сильному полу.

Расклад такой.

Только рыцарь не имеет права остаться безучастным, если обижают слабого, которым нередко оказывается дама. У нее появляется гарантия защиты. У него – повод проявить это качество.

ПРИСЛОНЯСЬ К НАДЕЖНОМУ ПЛЕЧУ

Только наивный будет спрашивать разрешение у дамы сходить попить пива. Ну и совместить это с кампанией футбольных болельщиков и просмотром матча. Настоящий подкаблучник знает, что разрешения не дождется.

При любом варианте выигрывает женщина.

Принять считать, что родиться женщиной – дар, быть женщиной – искусство! Если дар, то чей? Если Всевышнего, то отчего он наделил им лишь некоторых, а остальных обделил, словно они, едва на свет появившись, уже успели Его чем-то разочаровать?

Французский писатель, драматург и журналист Александр Дюма предложил не заморачиваться разгадками относительно того, почему иных дам именуют богинями. Неважно, по каким причинам – обусловленным Свыше или особенностями внутреннего богатства. Он предложил компромиссный вариант: «Женщина становится полноценной личностью только тогда, когда ее кто-нибудь полюбит». Стоит подумать, может, в этом что-то есть.
Его соотечественница и коллега Симона де Бовуар однажды сообщила, что «рада быть женщиной, так как имею дело с мужчинами, а с ними проблем гораздо меньше». Противоположного мнения придерживался английский писатель Джозеф Конрад: «Быть женщиной очень нелегко, в основном потому, что им приходится постоянно иметь дело с мужчинами».

Два классика – две полярные позиции. При этом, заметьте, дама считает мужчин несмышленышами, с которыми ввиду их примитивности проще иметь дело, а представитель сильного пола откровенно женщинам не завидует, а потому проявляет эмпатию.

Но, возможно, ближе всего к разгадке феномена психоаналитик Зигмунд Фрейд: «Женщина может сделать мужчину мягче, может сделать его слабее и может сама решить, что из этого с ним сделать. Этим она и страшна». Этот пассаж отозвался в широко известной песне: «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила». Госпожа Пигмалионша полюбила собственное творение из каких-то подвернувшихся под руку материалов. И упаси Господь вмешаться в процесс созидания кому-то со стороны. Особенно лучшей подруге, которая, по традиции, чаще всего становится коварном врагом: у нее, как правило, могут быть свои виды на то же самое исходное сырье.

Не случайно же американский дипломат и политический деятель Мадлен Олбрайт высказалась предельно категорично: «В аду есть специальное место для женщин, которые не помогают женщинам».

Лауреат Нобелевской премии по литературе Уильям Фолкнер, не вступая в бой, выкинул белый флаг: «Женщину невозможно победить. Если вы не любите неприятности, то не будете и пытаться». Это не просто безусловная капитуляция, но еще и готовность выполнять все желания дамы сердца. Эту готовность каждый день выражают миллионы представителей сильного пола, названного так, видимо, в насмешку над этим статусом.

Выражения на этот счет два. «Под каблуком» и «под башмаком». Оба унизительные. Но не одинаковые, учитывая, что от «подкаблучника» попахивает высоким штилем, от «подбашмачника» – ароматом луговых трав. В любом случае речь идет не о конструктивных особенностях обуви, а о безусловной подчиненности. Хотя, если вдуматься, под каблуком – это ж фактически на игле, а под башмаком есть хотя бы минимальный шанс укрыться от втаптывания в покрытие пола или мостовой.

Кстати, многих мужчин не пугает, а радует перспектива находиться под контролем дражайшей половины. Ведь она, эта самая половина, насаждая подчиненность, освобождает мужчин от ответственности за любые (зачастую и сумасбродные) решения в жизни семьи. Правда, потом дама нередко открещивается от ею же спровоцированных неудач с известной долей театральности: «А почему же ты, такой-сякой, не возразил мне, не пикнул даже?!» А сподручно ли тому пикать, если дама держит его на жесткой пуповине, которую можно назвать «кухня и постель»?! Оборвать ее невозможно: слишком многое на карту поставлено – домашняя еда и неповторимые ласки. Все это можно утерять в одно мгновение.

А женщине терять нечего. Ей семью сохранять надо. И вообще – нерешительность ее сплошь напускная. У нее в голове программа обязательного ряда, тысячелетия назад записанная. Тут одно на другое наложилось: ее личное желание и давление общественной среды. Вспомним классические три «к» той же немецкой женщины: Kinder, Küche, Kirche, к которым в последние десятилетия добавилось Karriere, которой определялся общественный статус, благодаря чему нарастает слой женщин, зарабатывающих больше мужей. Вопрос «кто кого содержит?» обрел реальное новое измерение – финансовое, и подкаблучность-подбашмачность стала в ряде семей явлением заурядным. Настолько, что немецкий мужчина стал страдать от деспотической власти жены. Такого еще встарь назвали Pantoffelheld (тапочковый герой), то есть даже до башмака (жены, конечно) еще не дорос. Русскоязычный аналог – ниже плинтуса.

Англичане оказались более разнообразны в определении этой разновидности мужчин и не уступили немцам по части уничижительных форм: pusswhipped, cowed, under the thumb, uxorious, whipped. Вплоть до henpecked (заклеванный курицей) и live under the cat’s foot (жить под лапой кота).

В нашей стране исхода тоже были свои безропотные подкаблучники, в том числе знаменитый Муля в фильме «Подкидыш». Кинокритики говорят: «Утрированный, но вполне узнаваемый образ мужчины, подавленного женским авторитетом». И столь же узнаваемый образ жены-диктатора, непрестанно повторяющей фразу: «Муля, не нервируй меня!» Одного моего знакомого, которого все в округе именовали не подкаблучником, а Мулей, старик-сосед попробовал утешить: «Не расстраивайся, если ты под каблуком. Хоть какая-то крыша». Ну что, смеяться или горевать по этому поводу?

Подкаблучники были всегда, даже когда самих каблуков еще не было и в помине. Есть ли выход? Есть, разумеется. И очень простой. Покупать любимой женщине обувь без каблука. Правда, без примерки не получится. Ну тут уж придется потерпеть, коли желаешь избавиться от обидного прозвища.

Древние римляне передали нам свой опыт. Посмотрите на сандалии. Они сшиты сегодня, но стопроцентно копируют сандалии, в которых щеголяли на всем пространстве Римской империи. Ведь какова идея, оцените: нет каблука – значит и подкаблучника нет. Между нами, вряд ли получится перевести мировой женский люд на тотальное бескаблучье. Но попробовать-то можно.

РИМСКИЙ СТАНДАРТ

В принципе, подкаблучниками не рождаются. И делают их таковыми самые близкие женщины. Прежде всего, мама, которая задает стандарт пренебрежительного отношения сначала к мужу, а затем и сыну. Перелопачивает психику того и другого. Когда в юноше уничтожается мужское начало, он начинает искать супругу с точно такими же деспотическими задатками. Правда, когда этот юноша встречается со своим антиподом, который салютует маме, равняясь на рыцаря, она воспринимает это как обещание сполна вернуть сыновний долг.

БУДУ РЫЦАРЕМ

Как родилось это прозвище – «подкаблучник»? Версий несколько. Самая ходовая такая.

Не по долгу, а подолгу

Вот что рассказывает хроника. Папа Римский и германский император были закадычными врагами. Но и с врагами-забияками случается неладное. Время от времени опускались копья. И наступал, как водится, вечный (до следующей драчки) мир. По случаю внезапной вспышки приязни устраивались грандиозные рыцарские турниры. Таким образом не прекращалась боевая и политическая подготовка и изучалась тактика противника в ближнем бою. Каждый участник турнира должен был обладать не только знанием разного колюще-режущего оружия, но и оригинальной эмблемой, которая отражала знатное происхождение рыцаря.

Обычно в образцово-показательном бою, который проходил в просторном рыцарском зале, где высший свет изволил отобедать, воин ориентировался на родовой герб, красовавшийся на стене или вписанный в формат окна.

РОДОВЫЕ ГЕРБЫ

Считалось, что созерцание герба придает дополнительный прилив физических сил и локального патриотизма.

Как-то накатила очередная мирная передышка, и на ее фоне прозвучал зов – к турниру готовьсь! Его услышали носители голубых кровей обеих сторон. Кроме рыцаря по имени Полоний, который в ту пору считался непобедимым. Да, считался, но вот заартачился окаянный: «Это будет праздник без меня!» Почему? Потому что представители этого рода к тому моменту где-то, говоря языком криминала, закосячили. То ли чужие наделы, не стесняясь, оттяпали, то ли соседских слуг поколотили. А Полоний один за весь род и устыдился. Ну не сдвинуть его никакими аргументами.

Решили пусть в ход тяжелую артиллерию. Очаровательную жену Полония с известным только ей и стабильно безотказным оружием победы. Но нет! И это многократно испытанное средство не сработало. Даму задело за живое. Вне себя от ярости она сняла башмачок и запустила им в мужнину бороду.

Полоний, хоть на жену и рассерженный, неожиданно приободрился. Понял выгоду от создавшейся ситуации. Он дотоле не открывался жене, что главная причина его несогласия – нежелание сражаться при гербе рода, представители которого недостойно повели себя, нарушили писаные рыцарские законы. Когда туфелька выпала из бороды в руки, он понял – вот оно, решение проблемы. Быстро обрядился в доспехи и, прикрепив к груди шитый золотом башмачок жены, выехал на арену. Герольды, выпускающие на бой рыцарей, спросили его, под каким девизом он будет сражаться. Смеясь, Полоний ответил: «Не видите разве, господа, – под башмаком!»

Кстати сказать, весьма зависимыми от женщин бывали и особы, наделенные неограниченной властью. Королем-подкаблучником называли Людовика XV, вошедшего в историю частой репликой «После нас хоть потоп» – в ответ на столь же частые сетования заведующего финхозчастью Жана-Батиста де Машо д‘Арнувиля о непомерных тратах на балы и наряды. Уточним. Реплика, как и многие другие изречения, приписывалась французскому монарху. По другой версии, реплика якобы была высказана им в конце его правления в контексте безразличия к будущему государства после его смерти. Фраза подчеркивала апатию и отсутствие беспокойства со стороны монарха по поводу судьбы страны после его правления.

Еще одно примечание. Считается, что оригинал Après moi le déluge (после МЕНЯ хоть потоп) больше смахивает на авторство мадам де Помпадур и было в первый раз употреблено ею при получении Людовиком XV известия о поражении французской армии 5 ноября 1757 г.

Но и это тоже еще нуждается в подтверждении. Как и то, что Людовик XV действительно был подкаблучником. Не исключено, что в версальской свите сновали свои песковы и соловьи, которые озвучивали придуманные ими звонкие фразы, умножая библиотеку красноречий монарха – с его благословения, разумеется. И не обделяя мадам де Помпадур с ее исключительно эпатажным словарем.

Так что будем внимательней присматриваться к персонам, которые числятся «под башмаком». Авось не случайно не иссякают их ряды. Но этот прирост никак не влияет на остальных – обезбашмаченных. Особенно когда мы дарим нашим женщинам цветы и поцелуи в мартовские дни.

Впрочем, есть и исключения в суровой мужской братии. Они преклоняются перед дамами не по долгу, а подолгу. Не по обязанности – по зову сердца.

Фото автора.