Александр МАТЛИН | Дядя Aрон

У меня был дядя, двоюродный брат моего отца. Дядю звали Арон Гилелевич Матлин. Это было его настоящее имя, но официально он был известен как Аркадий Ильич Ильин.

Я никогда не видел дядю Арона и ничего о нём не знал, до тех пор пока не прожил 38 лет и не собрался эмигрировать из Советского Союза. Само существование дяди Арона тщательно скрывалось, его имя не упоминалось в семейных историях. Те, кто жил в Советском Союзе, особенно во времена Сталина, уже, наверно, поняли, почему простое упоминание дядиного имени представляло опасность. Дядя был арестован и расстрелян.

Загадочный Аркадий Ильин, настоящего имени которого никто не знал, кроме близких друзей и родственников, был важной фигурой в советской военной иерархии. Он родился в Миргороде (Украина) в 1892 году, окончил 5 классов гимназии, служил в русской армии во время Первой мировой войны, в мае 1917 года вступил в партию большевиков, участвовал в революции, воевал в гражданской войне. К моменту пика своей военно-политической карьеры, увенчавшейся расстрелом, Аркадий Ильин был дивизионным комиссаром и начальником политотдела 5-го механизированного корпуса. Всё это я узнал из Википедии уже в наши дни.

Там же я узнал, что Аркадий Ильин жил в Москве по адресу Кропоткинский переулок, 11. Это заставило меня вздрогнуть, потому что я вырос в том же переулке, в доме номер 12, то есть напротив. Я хорошо помню дом номер 11, серое шестиэтажное здание, в котором жили важные военачальники. С их детьми я учился в школе. Среди них был мой друг Боря Лелюшенко, сын легендарного генерала армии, дважды героя Советского Союза. Впрочем, это не имеет отношения к рассказу о моём дяде, тем более что я поселился напротив его дома спустя одиннадцать лет после того, как дяди не стало.

Итак, я ничего не знал о дяде Ароне, пока не решился покинуть страну развитого социализма и навек расстаться со своими родителями. Да, навек, ибо в то время мы не могли представить себе, что когда-нибудь сможем увидеться. И вот тогда мой папа взял меня за руку, увёл подальше от телефона и вполголоса рассказал мне о своём двоюродном брате Ароне и об их последней встрече.

Это было в 1937 году. Мои родители жили тогда в Ленинграде (где, кстати, я родился). Арон, как мы уже знаем, жил в Москве, но регулярно бывал в Ленинграде, а папа – в Москве, так что они часто виделись. Вообще, они были очень близки, несмотря на то что мой папа был намного моложе. В тот памятный декабрьский день 1937 года Арон приехал в Ленинград и, как обычно, пришёл к нам. Увидев его, папа испугался. Как он рассказывал, на Ароне не было лица. Всегда бодрый и по-военному подтянутый, он был бледен, небрит, с покрасневшими глазами, как будто не спал три ночи.

– Арон, что с тобой? – спросил папа.

– Гриша, я не понимаю, что происходит, – чуть не плача, отвечал Арон. – Я всю жизнь служил советской власти верой и правдой. Я член партии с дореволюционным стажем. У меня куча наград. И вот вчера меня исключили из партии, сняли с должности по какому-то нелепому обвинению и лишили всех наград. Гриша, поверь мне, я ни в чём ни перед кем не виноват. Всё это очень странно. Здесь явно какая-то ошибка.

Мой отец был моложе, но видел и понимал, что происходит, лучше своего старшего кузена. Он сказал:

– Арон, ты понимаешь, что тебя завтра посадят? Единственный путь тебе спасти жизнь – исчезнуть. Не возвращайся в Москву, уезжай куда угодно, как можно дальше. Тебя никто не будет искать, им некогда. Они всегда найдут, кого арестовать вместо тебя.

Арон долго молчал, обречённо глядя на пол. Потом сказал глухо:

– Нет, Гриша, я не могу. Это будет нечестно. Я не могу бежать от своей партии, которой служил всю жизнь. Я верю в неё. Партия во всём разберётся и исправит эту глупую ошибку.

Он посмотрел на часы.

– А сейчас мне пора. Проводи меня до поезда.

На перроне маячили две фигуры в серых солдатских шинелях. Увидев Арона, они зашевелились и подошли ближе.

– Это моя охрана, – объяснил Арон. И тихо добавил: – я знаю, Гриша, что меня арестуют. Но я не могу иначе. Прости.

– Ну что ж, Арон, – сказал мой отец, – давай обнимемся. Мы с тобой больше никогда не увидимся.

Они обнялись, Арон пошёл в вагон, и охрана двинулась за ним.

… Утром пришла короткая телеграмма от Лии, жены Арона:

«Аркадий тяжело заболел».

На этом заканчивался рассказ моего отца о своём двоюродном брате. В те годы, когда я его услышал, ещё не было интернета, и я больше ничего не знал о дяде Ароне долгие годы. Но, видимо, Аркадий Ильин был заметной фигурой, потому что сегодня информацию о нём легко найти в интернете. Вот что сказано в Википедии:

Аркадий Ильич Ильин (Арон Гилелевич Матлин).

Арестован 28 декабря 1937 г.

Приговорен к высшей мере наказания 2 апреля 1938 г, по обвинению в участии в военно-фашистском заговоре.

Расстрелян 2 апреля 1938 г.

Место захоронения: Московская обл., Коммунарка.

Реабилитирован в ноябре 1956 г.

Заодно я узнал, что такое реабилитация. Это слово определяется как «восстановление прежней, незапятнанной репутации». Я рад за дядю Арона: его репутация восстановлена. Как он предвидел, партия во всём разобралась и исправила ошибку. Он, конечно, расстрелян, но это уже не считается.

От редакции

Генеральный прокурор РФ Игорь Краснов подготовил проект приказа о пересмотре решений о реабилитации жертв советских репрессий.

Правительство России внесло изменения в концепцию о жертвах политических репрессий, исключив из нее ряд формулировок, в том числе упоминания о массовых репрессиях в советское время, преследованиях по религиозному и «классово чуждому» признаку, насильственной коллективизации и искусственно созданном голоде, а также миллионах узников ГУЛАГа и депортированных народах.

Ранее с мемориальных кладбищ в разных местах России, на которых захоронены жертвы сталинских репрессий, пропали памятные знаки. На территории комплекса памяти жертв репрессий в Тверской области появился бюст Сталина…