Альберт Л.Уикс. ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ *

К 55 годовщине победы над гитлеровской Германией

Из архива «Континента»

Попытаемся теперь обсудить подоплеку советско-германской «дружбы».

После Первой мировой войны Германия рассматривалась Лениным, а позже и Сталиным, как страна, крайне огорченная своим унизительным положением и отсутствием власти в Европе. Поэтому она была податлива к советским предложениям дружбы. К тому же Россия не участвовала в Версальском Договоре и фактически выступала против него. Советы считали, что межимпериалистическая борьба вступила в новую фазу с этим унизительным договором, который довел Германию и ее рабочий класс до нищеты. В соответствии с советско-германским Рапальским Договором 1922 года и другими соглашениями Советская Россия вскоре ощутимо сблизилась с этим государством Центральной Европы.

“Оборонники” считают, что Советы под руководством Сталина остались бы в значительной степени сторонними наблюдателями того, как разыгрывались всемирно-исторические события в это уникальное время. По их мнению, СССР не стал бы агрессивным участником грядущей мировой войны. Не стал бы он и “таскать каштаны из огня” в интересах тех или иных сил капитализма. Прежде всего, Советский Союз постарался бы остаться вне расширяющегося конфликта настолько долго, насколько это было возможно.

В то же время “оборонники” не рассматривает тот факт, что Сталин, как открыто заявляли некоторые его помощники, хотел, чтобы империалистические западные силы, демократические или фашистские, взаимно уничтожили бы себя в схватке, которая вымостила бы дорогу для “революций” в советском стиле. “Оборонники” не учитывают тактику, явно защищаемую Лениным и Сталиным, согласно которой Советы старались стимулировать “противоречия” между конкурирующими империалистическими силами вплоть до того, что подстрекали их на братоубийственные войны.

Кроме того, в соответствии с нацистско-советскими договорами и протоколами или односторонними советскими шагами 1940 года, Советы приобрели “буферную зону”, включающую Прибалтику, Северную Буковину и Бессарабию. Она была призвана обеспечить Советам некое пространство и время для наращивания их обороноспособности. Посредством советско-финской войны зимой 1939-1940 годов Советы получили за счет Финляндии дополнительную “защиту” в форме геостратегических территорий на своей северной границе. Позже Сталин потребовал всю Буковину, но в дискуссиях с немцами согласился на объединение только с северной ее частью. Эти приобретения не рассматриваются “оборонниками” как прямая экспансия. Странна, но они также не видят связи между этими приобретениями 1939-1940 годов и созданием “Советского блока” Центральных и Восточно-Европейских государств после Второй мировой войны.

Историки-“наступатели” считают, что вторжением 22 июня 1941 года Гитлер просто опередил Сталина. Чрезмерное высокомерие и самоуверенность советского диктатора в его отношениях с Гитлером лишили его трезвого взгляда на происходящее. Другими словами, Гитлер застал врасплох потенциального захватчика Сталина. “Оборонники” же возражают, что эта версия является “про-нацистской” и не подкреплена доказательствами. Они замечают, что Гитлер и генералы были весьма неискренни, когда заявляли, что операция Барбаросса была осуществлена только потому, что сам Сталин планировал атаковать.

А как оценить период, непосредственно предшествующий 22 июня 1941 года? Какого рода военные оборонительные или наступательные меры предпринял Сталин на самом деле? Ответ на этот вопрос мог бы пролить свет на то, какими были истинные планы советского диктатора против Германии.

Принимая во внимание наступательную позицию Красной Армии непосредственно перед 22 июня 1941 года, авторы-“наступатели”, включая несколько современных российских военных историков, поддерживают мнение о том, что сталинская милитаризация Советского Союза и внушительный объем оборонной продукции, выпущенной в течение двух предшествующих Второй мировой войне пятилеток, были подчинены отчетливо наступательной военной стратегии и свидетельствовали об одном: существовал долговременный план проведения в конечном счете наступательной войны.

Андрей Кокошин, бывший первый заместитель Министра обороны, высший военный советник президента Ельцина и Секретарь Совета безопасности, в своей книге “Армия и политика”, вышедшей в 1995 году (переведена в 1998 году под названием Soviet Strategic Thought 1917-91) кратко высказался об этом так: “наступательный характер советской военной стратегии был вполне очевиден”.

Сталинское секретное выступление 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий является другим убедительным доказательством этого. Полного стенографического текста речи не существует, но она собрана по кусочкам на основе нескольких сохранившихся вариантов, составленных по воспоминаниям свидетелей выступления. Они проанализированы в собрании очерков под общей редакцией российского академика Юрия Афанасьева “Другая война. 1939-1945”. Это издание воспроизводит части трех версий текста речи Сталина.

В своем выступлении в Большом Кремлевском Дворце всего лишь за несколько недель до вторжения немцев Сталин полностью изменил как свои, так и утверждения Молотова 1939-1940 годов о том, что Англия и Франция были основными “зачинщиками новой войны”. Как заявил Сталин, теперь Германия стала основным “поджигателем войны”. Также, продолжил он, должен быть положен конец мнению о “немецкой непобедимости”. Пришло время организовать дело по подготовке войск, идеологической обработке и приобретению оружия для того, чтобы подготовиться к ведению наступательной войны. Сразу же после выступления Сталина был организован прием для выпускников-красноармейцев, на котором, как говорят свидетели, Сталин развил свое выступление. Один из авторов книги под редакцией Афанасьева утверждает, что Сталин делал многозначительные заявления в наступательном тоне, о “потребности изменить оборонительные приготовления на наступательные”.

Дальнейшие пояснения к сталинским замечаниям были даны в последующие дни и недели в деловых бумагах таких высокопоставленных должностных лиц, как Молотов, Жданов, Маленков, Щербаков (который был ответственным за военную идеологическую обработку) и генералами Александром Василевским и Николаем Ватутиным. В своих изложениях сталинского выступления и последовавшего за ним приема эти старшие военные офицеры, всегда ссылаясь на Сталина, рекламировали “военную политику проведения наступательных действий”. Тогда же вспомнили высказывание Ленина: любая война, ведущаяся СССР против капиталистических сил “является справедливой войной, вне зависимости от того, какая сторона начала войну”. Это утверждение было повторено слово в слово в советской военной литературе и в эпоху термоядерной конфронтации и даже в последующий период разрядки напряженности.

«Наступательное» направление утверждает, что война, планируемая в соответствии с тактикой блицкрига “по-Тухачевскому”, позволила бы рассматривать Красную Армию, вторгшуюся в Европу в качестве освободительницы, как и предвещал Ленин. Революция была бы принесена на Запад в то время, когда побежденная Германия лежала бы в руинах, а парализованные Франция, Англия и далекая Америка были бы в конфронтации с «красной», в основном, Евразией.

В отношении советско-польской войны 1920 года пропагандисты советской наступательной теории цитируют недавно опубликованную стенограмму речи Ленина под заглавием “Я прошу записывать меньше: это не должно попасть в печать” (“I intend to write less lest it fall into the hands of the press”). В ней Ленин в 1920 году предсказал, что с советизацией Польши Красная Армия могла бы расположиться прямо на германских границах. Она могла бы тогда вести “наступательную войну” против Запада, в конечном счете распространяя “освободительную войну” во всю Европу. “Мы произведем впечатление на рабочих”, заявлял он, рассчитывая на “новый уровень революционной активности…”

“Наступательное” направление, кроме того, обсуждает вопрос было ли сталинское приобретение “буферной зоны” в соответствии с нацистско-советскими соглашениями таким уж невинным. Задолго до создания “буфера” между Советским Союзом и Германией Сталин преуспел в продвижении советских границ в опасную близость к новым германским границам – границам, которые Вермахт однажды мог бы пересечь в атаке против Советов. Может быть, однако, Сталиным было запланировано нечто иное: он продвинул свои силы вперед для того, чтобы реализовать стратегию ведения неожиданной, захватнической войны против Германии?

Сталин, как утверждает “наступательное” направление в историографии, развернул в буферной зоне войска, готовые к атаке. Они состояли, в основном, из воздушно-десантных войск и механизированных дивизий, следующих наступательной стратегии Тухачевского, описанной в двух последовательно ориентированных на наступление полевых пособиях для Красной Армии. Эти силы были обучены и вооружены для того, чтобы наносить стремительные, наступательные удары и обеспечивать глубокое проникновение в тыл противника. Такая тактика была использована во время военных учений под руководством Жукова, осуществленных в Советском Союзе в 1940-1941 годы. Последний применил такую тактику на деле в боях против японцев на Халхин-Голе (Монголия), когда он руководил советскими войсками в пограничной войне августа-сентября 1939 года, где наступательная тактика была доминирующей.

“Оборонники”, тем не менее, настаивают на том,, что стратегия Сталина была оборонной по своей природе; “Наступатели” же считают, что эта стратегия была сугубо наступательной, причем под “наступательными действиями” имелись ввиду и наступательные контратаки после вражеских немассированных, захватнических атак превентивного характера.

О наступательной стратегии Сталина свидетельствует и документ, датированный 15 мая 1941 года – “Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками”. Документ построен в форме меморандума, озаглавленного “Председателю Совета Народных Комиссаров СССР товарищу Сталину”. Проект был написан заместителем начальника Генштаба генералом Василевским и подписан генералом Жуковым и маршалом Тимошенко. Читал ли Сталин этот стратегический документ, неизвестно. “Соображения…” воспроизведены полностью в книге Ю.Афанасьева. Одним из авторов Афанасьевского издания, военным историком Ю.А.Горковой было подчеркнуто слово “захватывать”. В то же время, утверждает “наступательное” направление, Советы построили военные аэродромы на передовых позициях, которые могли бы быть использованы для проведения обеих тактической и стратегической воздушных атак и таким образом захватить немцев врасплох. На самом деле эти аэродромы были очень уязвимы, расположившись вдоль линии фронта, и были уничтожены Гитлером в первую очередь в атаке, начавшейся в 3 часа ночи 22 июня 1941 года.

Показательно и то, что вся мощь советского новейшего вооружения и лучшие натренированные солдаты, – фактически, две трети всего состава Красной Армии того времени – были развернуты в западных прифронтовых районах. Советские боевые силы выросли на 250 процентов всего за два года. Между 1939 и 1941 годами численность советских вооруженных сил выросла с двух миллионов до пяти миллионов. Число дивизий возросло более, чем в три раза, и достигло трехсот.

Вермахт напал на Красную Армию неожиданно. Советские потери были ошеломительными. Для “наступательного” направления этот факт является еще одним доказательством продвижения вперед более уязвимых наступательных, частей, не способных вести оборонительные бои с войсками агрессора. Это доказывает отсутствие в арсенале военной стратегии Сталина приемов тактического и/или стратегического отступления. Пренебрежение обороной, якобы ненужной в случае реализации наступательных доктрин, упоминается весьма авторитетными российскими военными писателями посткоммунистического периода.

Из-за непродуманной дислокации войск и ожиданий формального объявления войны Красная Армия оказалась неподготовленной к немецкому блицкригу, начавшемуся в мирный воскресный день. В первый же день немецкого нападения были уничтожены 738 советских самолетов, большинство из которых даже не успели взлететь и были разрушены на земле. В первые несколько часов войны немцы достигли полного воздушного превосходства на протяжении более чем трех тысяч километров фронта. Передовые части Красной Армии на Центральном фронте в печально известном районе Белостока (западнее Минска) чуть было не попало в окружение, которое могло закончиться разгромом и взятием в плен почти пятисот тысяч советских солдат.

В соответствии с данными современных армейских аналитиков США, после шести месяцев войны Советские потери составили 229 военных дивизий, включая моторизованные, танковые, механизированные и кавалерийские войска. За первые четыре месяца кампании Вермахта, согласно современной российской статистике, Советы потеряли около 22 тысяч танков и до 25 тысяч самолетов. Немецкие потери в людях, для сравнения, составили в среднем менее, чем половину советских потерь.

Споры по поводу того, что именно Сталин планировал в 1939-1941 годах – это нечто большее, чем просто академические упражнения. Сегодня российские школьники имеют в своих руках несколько вариантов новых учебников истории. Автор этой статьи проанализировал некоторые из них и нашел, что, в основном, коммунистические трактовки событий внутренней и внешней политики времен Ленина, Сталина и их приемников с 1917 по 1991 годы были в них ликвидированы. Все же какая-то часть искажений исторических событий до сих пор осталась. Во имя исторической правды, в упредительных целях, так же, как и в целях предотвращения повторения прошлого, крайне важно заполнить “белые пятна” советской истории объективными и доказательными данными.