Аджубеево

Кое-что про зятьёв

Часть I

В отличие от тёщ, тема зятьёв представляется совсем мало исследованной, хотя куда не копни, повсюду обнаружится богатейший, неразработанный пласт. А в самом деле, что мы про них знаем?

Прежде всего то, что их, как правило, не любили – завидовали чёрной, без оттенков, завистью. К примеру:

Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей!

Или, вот:

Кому живётся весело, вольготно на Руси?
Никите Хрущёву, Гагарину, Титову,
Аджубею, Брежневу – а остальным по-прежнему!

И, откровенно говоря, совершенно напрасно. Аджубей был хороший журналист, да и в особых пакостях не замечен, скорее – наоборот: протолкнул на «большой экран» всеми любимую «Гусарскую балладу», публиковал в своих «Известиях» запрещённые стихи Твардовского… Но вот женился на Раде Хрущёвой, и приобрёл за глаза прозвище «околорадский жук» – и не жалуйся! А не женился бы? Не «протолкнул» бы и не «напечатал»…

Да и то, что все эти народные прибауточки родом из 60-х, а ныне? Тема заглохла сама по себе, так и не подарив нам истинных шедевров фольклора: ни про зятьёв Путина, или, к примеру, про мужа Иванки Трамп… Тем не менее, история зятьёв (и связанных с альковом их возвышений и сопутствующей им зависти) имеет немало интереснейших примеров. В том числе и в России, где слово «зять» издревле было едва ли не уничижительным.

Надо заметить, что история Алексея Аджубея оказалась во многом показательной: пока был жив и силён тесть, зять тоже был как бы при власти. Крушение Хрущёва положило конец его карьере, причём совершенно незаслуженно: отзывы коллег об Алексее Ивановиче как раз говорят о том, что был он прекрасным журналистом и редактором, и уважали его не только за родство с «царём». Однако осенью 1964-го его стремительный взлёт оборвался, Аджубея «задвинули на чердак», где он и прозябал почти до самой смерти.

И это ещё можно считать крупной удачей: его преемник на посту главного зятя страны Чурбанов вообще отправился «зону топтать». Впрочем, как предшественник – помните:

Средь них пострадавший от Сталина Каплер…

Так что близость к царственному дому являла собой скорее источник повышенной опасности, что до кончины любимого тестя, так, тем более, и после.

Печальный пример Аджубея следует признать изначально обречённым на неудачу. Унаследовать «трон» тестя он не мог по определению, ну а политика, вкупе с обычной человеческой завистью, довершили дело. И подобных случаев мы знаем множество. Но бывали в истории и другие, более счастливые. Например, когда зятьям не только удавалось продолжить начатое тестем дело, но и достичь в нём ещё более значительных высот.

Вот о некоторых из них хотелось бы рассказать. И начнём мы с одной такой, прямо скажем, головокружительной карьеры…

Борис Годунов

Ему просто не повезло…

Помните – бессмертное, пушкинское:

Василий Шуйский: «…Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, зять палача и сам в душе палач, возьмет венец и бармы Мономаха…»

Поэт тут много чего от себя присочинил: происходил Годунов из весьма древнего рода, к татарам (что, впрочем, и вовсе не считалось зазорным) отношения не имел… Но вот «зять»! Для начала разберёмся с тестем…

Конечно, фигурой Малюта был ужасающей. А другой стороны, представить рядом с психически ненормальным, больным сифилисом и отравленным ртутью Иваном IV Грозным, кого-то хотя бы немного иного? Это как при Сталине вообразить во главе Лубянки ну если не мать Терезу, то хотя бы Горбачёва! Да, бывали редкие исключения «единства противоположностей», даже в том же XVI-ом веке – к примеру, Томас Мор при Генрихе VIII, но ведь и у той истории концовка была, прямо скажем, так себе…

А что до «зятя палача», то, уважаемый будущий царь Василий Шуйский, уж чья бы корова мычала! Да, Борис Годунов был женат на средней дочери Малюты, Марии, будущей царице. Но и ваш-то родной братец, Дмитрий Иванович, был женат её младшей сестре, Екатерине – и она тоже могла бы стать царицей, так как Дмитрий какое-то время считался наследником престола. Впрочем, не о Малюте речь, а о Борисе…

Царём он стал совсем не сразу, 13 лет проходил в «замах» при полном вырожденце Фёдоре Иоанновиче. Да ещё и в основательно разорённой предшественником стране: воевать Иван Грозный любил, но не так чтобы умел. С татарами ещё как-то удавалось, а вот с европейцами уже выходило больше через пень-колоду. Да и внутренние его эксперименты являли собой жуткую смесь террора и волюнтаризма: в этом отношении царь Иван Васильевич как бы плавно соединил качества сразу двух своих преемников на российском троне, Сталина и Хрущёва. После его царствования страну буквально пришлось поднимать их руин… И, отметим, получалось у Бориса это совсем неплохо!

Во-первых, получив в наследство и войну, и пустую казну, он сумел в 1595 году добиться мира со Швецией, практически вернув всё утерянное Иваном Грозным в Ливонской войне: искусной дипломатией он сумел установить границу примерно по той линии, где она проходит сегодня между Россией и Эстонией.

Во-вторых, именно Борис, а не Иван Грозный с Ермаком Тимофеевичем, присоединил к России Сибирь. Достаточно вспомнить, что при нём были основаны Тобольск, Томск, Тюмень, Салехард, Сургут. Он же и «добил» хана Кучума, что позволило русским двинуться дальше на Восток: без Бориса не было бы ни Дежнёва, ни Хабарова. Далее, Годунов прочно «прикрыл» Россию с Юга, основав города Воронеж и Белгород – после этого уже никакие «гости из Крыма» на Москву больше не наведывались. Он же закрепил за Россией Поволжье, основав Саратов, Самару и Царицын.

В-третьих, именно «лорд-протектор» Годунов первым распознал надвигающуюся польскую угрозу, и предусмотрительно пытался её предотвратить. В частности, предложил императору Священной Римской Империи Рудольфу II союз, дабы «Польшу поделить, в потом совместно турка воевать»: через 200 лет именно эту затею с огромным успехом «провернут» Екатерина Великая и австрийский император Иосиф II.

При нём возобновился «импорт мозгов» их Европы, всерьёз «прорабатывался» вопрос об основании университета. Между прочим, Царь-пушка – это чисто годуновский «технологический проект»: видевшие её иностранные дипломаты становились на переговорах значительно сговорчивее. А сын Бориса, Фёдор, был прекрасным картографом, по выражению Н.Карамзина, «первым плодом Европейского воспитания в России». Трудно представить больший комплимент родителю!

Кстати, армию Борис тоже значительно укрепил. О сражении при Добрыничах мы знаем, в основном, из поэтического описания Пушкина: «Я было смял передовую рать, да немцы нас порядком отразили…» Между тем, Александр Сергеевич тут крепко погрешил против истины, причём дважды: немецкие наёмники были именно в армии Самозванца, зато русская армия одержала решительную победу. Более того, на поле боя была бита знаменитая польская кавалерия, а русские стрельцы продемонстрировали то, что спустя десятилетия маршал Тюренн и принц Евгений Савойский оформят в «линейную тактику» – последовательные залпы пехотных линий из ручного стрелкового оружия.

Но в самом начале XVII века Годунову просто фантастически не повезло. Изначальная причина заставляет подумать о «руке Всевышнего», которая едва «Отечество не погубила»: извержение вулкана Уайнапутина в Испанском Перу. Это вызвало похолодание во всём мире, а в России вылилось в несколько неурожайных лет кряду. Естественно в этой ситуации обострились внутренние проблемы. К ним тотчас же прибавилось появление Лжедмитрия и польская интервенция. Был бы Борис Годунов жив, может быть, до Смутного времени и не дошло бы, и на европейский путь развития Россия вывернула лет на 100 раньше. Но 13 апреля 1605 года царь скоропостижно скончался. Уже через полтора месяца в результате переворота был убит его сын, Фёдор, а на троне оказался беглый монах Гришка Отрепьев, он же Лжедмитрий, открыв собой длинную череду самозванных претендентов на российский престол.

Начинались Смутные времена… Но это уже совсем другая история.

Вильгельм Оранский

Погиб, но победил

Итак, 24 августа 1572 года в славном городе Париже «стояла тихая Варфоломеевская ночь…». Кстати, времена были примерно те же, ещё во всю шла Ливонская война, и даже не сложил ещё свою буйну голову Малюта Скуратов, а русское ополчение при Молодях только-только отбило самый страшный за все времена набег крымских татар на Москву… Но – вернёмся пока во Францию.

А во Франции… тоже было интересно! Под мудрым влиянием вдовствующей королевы Екатерины Медичи король Карл IX принял решение, что пора заканчивать эти бесконечные «разборки» между католиками и протестантами, и пришло время объединить все усилия в борьбе против Габсбургов, уже окруживших владения дома Валуа аж с трёх сторон: Пиренеев, Фландрии и Савойи (окружили бы и с четвёртой, но там Бискайский залив)… Мало того, что непобедимые испанские терции шастают по Европе, где хотят, и вытворяют, что хотят, так ещё и на внутренних перекрёстках добрые католики постоянно терпят поражения от армий гугенотов Генриха Наваррского, принца Конде и адмирала Гаспара де Колиньи.

Следует заметить, что Екатерина Медичи умела, когда надо, проявлять здоровый прагматизм, и была готова пойти с кальвинистами «на мировую». Те тоже совсем не возражали покончить с гражданской войной, ну и вообще как-то договориться с королём. Однако очень некстати вмешался Его Величество Случай: в Брюсселе наместник короля Филиппа II, герцог Альба, арестовал (а потом и казнил) лидеров фландрских оппозиционеров, графов Эгмонта и Горна. Конде и Колиньи справедливо рассудили, что дурной пример может оказаться заразителен для Медичи, и по сему решили нанести упреждающий удар сами: захватить короля с его матерью… Затея не выгорела – причём Карла с Екатериной спасли швейцарские наёмники (сами, естественно, кальвинисты!), зато католическая партия во герцогом Генрихом де Гизом, получила неубиенный аргумент – протестантам вообще доверять не стоит, и что «хороший гугенот – мёртвый гугенот».

Но отделаться от гугенотов просто так Екатерина тоже не могла, и поэтому военная сила временно уступила поле боя матримониальной дипломатии. Вдовствующая королева организовала свадьбу своей дочери, Маргариты Валуа, с наиболее перспективным полководцем протестантов – только-только ставшим королём Генрихом Наваррским. Был подписан очередной мирный договор, назначены торжества, в Париж стала съезжаться вся протестантская «элита»… В том числе прибыл и адмирал Колиньи.

Итогом стала та самая Варфоломеевская ночь, начавшаяся с ранения Колиньи – уж больно он тревожил Её Вдовствующее Величество своей горячей дружбой с сыном-королём! То ли сама догадалась, что тандем Карла IX с адмиралом может положить конец её влиянию, то ли герцог Гиз подсказал, но Колиньи был зверски убит, а с ним ещё эдак тысяч 30 гугенотов, после чего конфессиональный вопрос во Франции если не окончательно, то де-факто был решён. Впрочем, с этого момента нас больше интересует уже не Колиньи, а его будущий зять. А зятем у него был никто иной, как сам Вильгельм I Молчаливый, он же знаменитый Вильгельм Оранский, основатель республики Соединённых Провинций, штатгальтер Нидерландов и герой романа об Уленшпигеле.

На тот момент принц Вильгельм был знаменит исключительно своими постоянными военными поражениями: не было ни единой мало-мальски серьёзной стычки с испанцами, в которой он не был бы нещадно бит. И зазорного в том нет ничего: вот уже пол века, с легендарно знаменитой битвы при Павии, испанская военная организация не знала себе равных на поле брани. Непобедимые терции: пикинёры с приданными им аркебузирами по углам каре, наводили ужас на всю Европу! Как говорил неумолимый герцог Альба, «в своё время я усмирял железных людей, и знаю, как усмирить этих слабаков из масла». У него были основания бахвалиться – никто не нашёл пока достойного ответа на строй испанской пехоты!

Однако случилось чудо, и жестокий Альба был побеждён «вечным лузером» Вильгельмом – правда, сражаться им пришлось не на земле, где у голландцев шансов не было изначально, а на воде! Произошло следующее. В отчаянной попытке остановить бесчинства инквизиции, представители низшего дворянства направили наместнику петицию с просьбой ослабить религиозный террор и смягчить приговоры. На фоне испанских грандов делегаты выглядели едва ли нищими, на что им и было высокомерно брошено: «гёзы» (нидерл. Geuzen — «нищие»)!

«Ах, гёзы!» – возмутились нидерландцы. – «Ну, будь по-вашему!», и пересели на шустрые плоскодонные суда, которые под флагом с посохом нищего, котомкой и миской, и лозунгом «Лучше турок, чем Папа», начали грабить и топить испанские суда, практически полностью отрезав Нидерланды от метрополии. «Ха!», – ответил на это Филипп II, и назначил вместо Альбы наместником не кого-то, а своего сводного брата, дона Хуана Австрийского – на секундочку, победителя тех самых турок в знаменитой битве при Лепанто! «Ха-ха!» – ответили гёзы, поскольку огромным, неповоротливым испанским галерам было совершенно нечего делать в узких каналах и протоках Шельды и Мааса.

Так началась эта странная битва слона с китом, в которой Вильгельм по-прежнему терпел поражение за поражением на суше, но его адмиралы – Треслонг, де ла Марк, Буасо – брали своё (и чужое) на море, делая для испанцев войну не просто катастрофически убыточной, но вообще бессмысленной! «Корабль испанский трёхмачтовый, пристать в Голландию готовый», добраться до места назначения шансов имел совсем немного, а его грузы – те, что не попадали в трюмы кораблей гёзов, оседали в царстве Нептуна.

Но у каперов всегда было одно слабое место – базы, которыми служили приморские города. Испанцы их осаждали и захватывали (попутно устраивая зверскую резню), гёзы сопротивлялись, как могли – под девизом «Лучше погубить землю, чем отдать» взрывали дамбы, затапливая сушу… Всё должно было решиться в одной ключевой схватке, что и случилось в октябре 1574 года под Лейденом.

Город уже год находился в осаде, и держался из последних сил. Корабли Вильгельма никак не могли пробиться к городу – даже его «плоскодонкам» не хватало глубины, а сезонный ветер отгонял воду. Измученный лихорадкой Вильгельм сам прибыл под город, но ничем не мог ему помочь. Лейден был на грани сдачи. В этот момент кто-то рассказал адмиралу Буасо, что есть ещё одна дамба, протока от которой ведёт прямо к испанским позициям. И – в этот момент переменился ветер! Гёзы пробили перемычку, потоки воды хлынули на редуты осаждающих, смывая всё на своём пути… К утру осада была снята, город был спасён, а война – выиграна.

Ещё один интересный момент… В награду за мужество Вильгельм Оранский предложил жителям Лейдена освобождение от налогов, но они попросили вместо этого университет. Так Вильгельм стал ещё и основателем одного из главных светочей науки в Европе.

Как было сказано, Вильгельм Оранский стал первым штатгальтером Нидерландов. Правил он после этого не слишком долго, в 1584 году был убит фанатиком-иезуитом, и не дожил до разгрома Великой Армады, хотя именно ему – и в не меньшей степени, чем адмиралу Дрейку, обязана Англия своим спасением! Дело в том, что Армада адмирала Медины-Сидонии должна была стать только морским прикрытием испанскому десанту, уже готовому к броску через Ла-Манш. Тем не менее, ни один корабль испанского наместника герцога Фарнезе не вышел из гавани, даже когда английский флот был связан боями в западной части пролива. Причина: жёрла орудий голландских судов, тихо покачивающихся на волнах в устье Шельды.

Адмирал Колиньи одержал много побед на суше, но это не принесло ему победы в войне. Вильгельм Оранский проиграл почти все свои сражения на твёрдой земле, и победил в единственной на воде, однако эта битва стоила не только всей войны, но и навсегда изменила историю Европы.

Ну а с испанскими терциями годы спустя, в битве при Рокруа, окончательно «разобрался» уже правнук соратника Колиньи, маршал Конде Великий… Но это уже совсем другая история.

Продолжение следует

Виктор Вальдберг
Ришон ле-Цион
Сентябрь 2021
Источник