Аджубеево

Кое-что про зятьёв

Часть I

В отличие от тёщ, тема зятьёв представляется совсем мало исследованной, хотя куда не копни, повсюду обнаружится богатейший, неразработанный пласт. А в самом деле, что мы про них знаем?

Прежде всего то, что их, как правило, не любили – завидовали чёрной, без оттенков, завистью. К примеру:

Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей!

Или, вот:

Кому живётся весело, вольготно на Руси?
Никите Хрущёву, Гагарину, Титову,
Аджубею, Брежневу – а остальным по-прежнему!

И, откровенно говоря, совершенно напрасно. Аджубей был хороший журналист, да и в особых пакостях не замечен, скорее – наоборот: протолкнул на «большой экран» всеми любимую «Гусарскую балладу», публиковал в своих «Известиях» запрещённые стихи Твардовского… Но вот женился на Раде Хрущёвой, и приобрёл за глаза прозвище «околорадский жук» – и не жалуйся! А не женился бы? Не «протолкнул» бы и не «напечатал»…

Да и то, что все эти народные прибауточки родом из 60-х, а ныне? Тема заглохла сама по себе, так и не подарив нам истинных шедевров фольклора: ни про зятьёв Путина, или, к примеру, про мужа Иванки Трамп… Тем не менее, история зятьёв (и связанных с альковом их возвышений и сопутствующей им зависти) имеет немало интереснейших примеров. В том числе и в России, где слово «зять» издревле было едва ли не уничижительным.

Надо заметить, что история Алексея Аджубея оказалась во многом показательной: пока был жив и силён тесть, зять тоже был как бы при власти. Крушение Хрущёва положило конец его карьере, причём совершенно незаслуженно: отзывы коллег об Алексее Ивановиче как раз говорят о том, что был он прекрасным журналистом и редактором, и уважали его не только за родство с «царём». Однако осенью 1964-го его стремительный взлёт оборвался, Аджубея «задвинули на чердак», где он и прозябал почти до самой смерти.

И это ещё можно считать крупной удачей: его преемник на посту главного зятя страны Чурбанов вообще отправился «зону топтать». Впрочем, как предшественник – помните:

Средь них пострадавший от Сталина Каплер…

Так что близость к царственному дому являла собой скорее источник повышенной опасности, что до кончины любимого тестя, так, тем более, и после.

Печальный пример Аджубея следует признать изначально обречённым на неудачу. Унаследовать «трон» тестя он не мог по определению, ну а политика, вкупе с обычной человеческой завистью, довершили дело. И подобных случаев мы знаем множество. Но бывали в истории и другие, более счастливые. Например, когда зятьям не только удавалось продолжить начатое тестем дело, но и достичь в нём ещё более значительных высот.

Вот о некоторых из них хотелось бы рассказать. И начнём мы с одной такой, прямо скажем, головокружительной карьеры…

Борис Годунов

Ему просто не повезло…

Помните – бессмертное, пушкинское:

Василий Шуйский: «…Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, зять палача и сам в душе палач, возьмет венец и бармы Мономаха…»

Поэт тут много чего от себя присочинил: происходил Годунов из весьма древнего рода, к татарам (что, впрочем, и вовсе не считалось зазорным) отношения не имел… Но вот «зять»! Для начала разберёмся с тестем…

[adinserter block=”7″][adinserter block=”8″]Конечно, фигурой Малюта был ужасающей. А другой стороны, представить рядом с психически ненормальным, больным сифилисом и отравленным ртутью Иваном IV Грозным, кого-то хотя бы немного иного? Это как при Сталине вообразить во главе Лубянки ну если не мать Терезу, то хотя бы Горбачёва! Да, бывали редкие исключения «единства противоположностей», даже в том же XVI-ом веке – к примеру, Томас Мор при Генрихе VIII, но ведь и у той истории концовка была, прямо скажем, так себе…

А что до «зятя палача», то, уважаемый будущий царь Василий Шуйский, уж чья бы корова мычала! Да, Борис Годунов был женат на средней дочери Малюты, Марии, будущей царице. Но и ваш-то родной братец, Дмитрий Иванович, был женат её младшей сестре, Екатерине – и она тоже могла бы стать царицей, так как Дмитрий какое-то время считался наследником престола. Впрочем, не о Малюте речь, а о Борисе…

Царём он стал совсем не сразу, 13 лет проходил в «замах» при полном вырожденце Фёдоре Иоанновиче. Да ещё и в основательно разорённой предшественником стране: воевать Иван Грозный любил, но не так чтобы умел. С татарами ещё как-то удавалось, а вот с европейцами уже выходило больше через пень-колоду. Да и внутренние его эксперименты являли собой жуткую смесь террора и волюнтаризма: в этом отношении царь Иван Васильевич как бы плавно соединил качества сразу двух своих преемников на российском троне, Сталина и Хрущёва. После его царствования страну буквально пришлось поднимать их руин… И, отметим, получалось у Бориса это совсем неплохо!

Во-первых, получив в наследство и войну, и пустую казну, он сумел в 1595 году добиться мира со Швецией, практически вернув всё утерянное Иваном Грозным в Ливонской войне: искусной дипломатией он сумел установить границу примерно по той линии, где она проходит сегодня между Россией и Эстонией.

Во-вторых, именно Борис, а не Иван Грозный с Ермаком Тимофеевичем, присоединил к России Сибирь. Достаточно вспомнить, что при нём были основаны Тобольск, Томск, Тюмень, Салехард, Сургут. Он же и «добил» хана Кучума, что позволило русским двинуться дальше на Восток: без Бориса не было бы ни Дежнёва, ни Хабарова. Далее, Годунов прочно «прикрыл» Россию с Юга, основав города Воронеж и Белгород – после этого уже никакие «гости из Крыма» на Москву больше не наведывались. Он же закрепил за Россией Поволжье, основав Саратов, Самару и Царицын.

[adinserter block=”10″][adinserter block=”11″]В-третьих, именно «лорд-протектор» Годунов первым распознал надвигающуюся польскую угрозу, и предусмотрительно пытался её предотвратить. В частности, предложил императору Священной Римской Империи Рудольфу II союз, дабы «Польшу поделить, в потом совместно турка воевать»: через 200 лет именно эту затею с огромным успехом «провернут» Екатерина Великая и австрийский император Иосиф II.

При нём возобновился «импорт мозгов» их Европы, всерьёз «прорабатывался» вопрос об основании университета. Между прочим, Царь-пушка – это чисто годуновский «технологический проект»: видевшие её иностранные дипломаты становились на переговорах значительно сговорчивее. А сын Бориса, Фёдор, был прекрасным картографом, по выражению Н.Карамзина, «первым плодом Европейского воспитания в России». Трудно представить больший комплимент родителю!

Кстати, армию Борис тоже значительно укрепил. О сражении при Добрыничах мы знаем, в основном, из поэтического описания Пушкина: «Я было смял передовую рать, да немцы нас порядком отразили…» Между тем, Александр Сергеевич тут крепко погрешил против истины, причём дважды: немецкие наёмники были именно в армии Самозванца, зато русская армия одержала решительную победу. Более того, на поле боя была бита знаменитая польская кавалерия, а русские стрельцы продемонстрировали то, что спустя десятилетия маршал Тюренн и принц Евгений Савойский оформят в «линейную тактику» – последовательные залпы пехотных линий из ручного стрелкового оружия.

Но в самом начале XVII века Годунову просто фантастически не повезло. Изначальная причина заставляет подумать о «руке Всевышнего», которая едва «Отечество не погубила»: извержение вулкана Уайнапутина в Испанском Перу. Это вызвало похолодание во всём мире, а в России вылилось в несколько неурожайных лет кряду. Естественно в этой ситуации обострились внутренние проблемы. К ним тотчас же прибавилось появление Лжедмитрия и польская интервенция. Был бы Борис Годунов жив, может быть, до Смутного времени и не дошло бы, и на европейский путь развития Россия вывернула лет на 100 раньше. Но 13 апреля 1605 года царь скоропостижно скончался. Уже через полтора месяца в результате переворота был убит его сын, Фёдор, а на троне оказался беглый монах Гришка Отрепьев, он же Лжедмитрий, открыв собой длинную череду самозванных претендентов на российский престол.

Начинались Смутные времена… Но это уже совсем другая история.

[adinserter block=”13″][adinserter block=”16″]Вильгельм Оранский

Погиб, но победил

Итак, 24 августа 1572 года в славном городе Париже «стояла тихая Варфоломеевская ночь…». Кстати, времена были примерно те же, ещё во всю шла Ливонская война, и даже не сложил ещё свою буйну голову Малюта Скуратов, а русское ополчение при Молодях только-только отбило самый страшный за все времена набег крымских татар на Москву… Но – вернёмся пока во Францию.

А во Франции… тоже было интересно! Под мудрым влиянием вдовствующей королевы Екатерины Медичи король Карл IX принял решение, что пора заканчивать эти бесконечные «разборки» между католиками и протестантами, и пришло время объединить все усилия в борьбе против Габсбургов, уже окруживших владения дома Валуа аж с трёх сторон: Пиренеев, Фландрии и Савойи (окружили бы и с четвёртой, но там Бискайский залив)… Мало того, что непобедимые испанские терции шастают по Европе, где хотят, и вытворяют, что хотят, так ещё и на внутренних перекрёстках добрые католики постоянно терпят поражения от армий гугенотов Генриха Наваррского, принца Конде и адмирала Гаспара де Колиньи.

Следует заметить, что Екатерина Медичи умела, когда надо, проявлять здоровый прагматизм, и была готова пойти с кальвинистами «на мировую». Те тоже совсем не возражали покончить с гражданской войной, ну и вообще как-то договориться с королём. Однако очень некстати вмешался Его Величество Случай: в Брюсселе наместник короля Филиппа II, герцог Альба, арестовал (а потом и казнил) лидеров фландрских оппозиционеров, графов Эгмонта и Горна. Конде и Колиньи справедливо рассудили, что дурной пример может оказаться заразителен для Медичи, и по сему решили нанести упреждающий удар сами: захватить короля с его матерью… Затея не выгорела – причём Карла с Екатериной спасли швейцарские наёмники (сами, естественно, кальвинисты!), зато католическая партия во герцогом Генрихом де Гизом, получила неубиенный аргумент – протестантам вообще доверять не стоит, и что «хороший гугенот – мёртвый гугенот».

Но отделаться от гугенотов просто так Екатерина тоже не могла, и поэтому военная сила временно уступила поле боя матримониальной дипломатии. Вдовствующая королева организовала свадьбу своей дочери, Маргариты Валуа, с наиболее перспективным полководцем протестантов – только-только ставшим королём Генрихом Наваррским. Был подписан очередной мирный договор, назначены торжества, в Париж стала съезжаться вся протестантская «элита»… В том числе прибыл и адмирал Колиньи.

Итогом стала та самая Варфоломеевская ночь, начавшаяся с ранения Колиньи – уж больно он тревожил Её Вдовствующее Величество своей горячей дружбой с сыном-королём! То ли сама догадалась, что тандем Карла IX с адмиралом может положить конец её влиянию, то ли герцог Гиз подсказал, но Колиньи был зверски убит, а с ним ещё эдак тысяч 30 гугенотов, после чего конфессиональный вопрос во Франции если не окончательно, то де-факто был решён. Впрочем, с этого момента нас больше интересует уже не Колиньи, а его будущий зять. А зятем у него был никто иной, как сам Вильгельм I Молчаливый, он же знаменитый Вильгельм Оранский, основатель республики Соединённых Провинций, штатгальтер Нидерландов и герой романа об Уленшпигеле.

[adinserter block=”14″][adinserter block=”17″]На тот момент принц Вильгельм был знаменит исключительно своими постоянными военными поражениями: не было ни единой мало-мальски серьёзной стычки с испанцами, в которой он не был бы нещадно бит. И зазорного в том нет ничего: вот уже пол века, с легендарно знаменитой битвы при Павии, испанская военная организация не знала себе равных на поле брани. Непобедимые терции: пикинёры с приданными им аркебузирами по углам каре, наводили ужас на всю Европу! Как говорил неумолимый герцог Альба, «в своё время я усмирял железных людей, и знаю, как усмирить этих слабаков из масла». У него были основания бахвалиться – никто не нашёл пока достойного ответа на строй испанской пехоты!

Однако случилось чудо, и жестокий Альба был побеждён «вечным лузером» Вильгельмом – правда, сражаться им пришлось не на земле, где у голландцев шансов не было изначально, а на воде! Произошло следующее. В отчаянной попытке остановить бесчинства инквизиции, представители низшего дворянства направили наместнику петицию с просьбой ослабить религиозный террор и смягчить приговоры. На фоне испанских грандов делегаты выглядели едва ли нищими, на что им и было высокомерно брошено: «гёзы» (нидерл. Geuzen — «нищие»)!

«Ах, гёзы!» – возмутились нидерландцы. – «Ну, будь по-вашему!», и пересели на шустрые плоскодонные суда, которые под флагом с посохом нищего, котомкой и миской, и лозунгом «Лучше турок, чем Папа», начали грабить и топить испанские суда, практически полностью отрезав Нидерланды от метрополии. «Ха!», – ответил на это Филипп II, и назначил вместо Альбы наместником не кого-то, а своего сводного брата, дона Хуана Австрийского – на секундочку, победителя тех самых турок в знаменитой битве при Лепанто! «Ха-ха!» – ответили гёзы, поскольку огромным, неповоротливым испанским галерам было совершенно нечего делать в узких каналах и протоках Шельды и Мааса.

Так началась эта странная битва слона с китом, в которой Вильгельм по-прежнему терпел поражение за поражением на суше, но его адмиралы – Треслонг, де ла Марк, Буасо – брали своё (и чужое) на море, делая для испанцев войну не просто катастрофически убыточной, но вообще бессмысленной! «Корабль испанский трёхмачтовый, пристать в Голландию готовый», добраться до места назначения шансов имел совсем немного, а его грузы – те, что не попадали в трюмы кораблей гёзов, оседали в царстве Нептуна.

Но у каперов всегда было одно слабое место – базы, которыми служили приморские города. Испанцы их осаждали и захватывали (попутно устраивая зверскую резню), гёзы сопротивлялись, как могли – под девизом «Лучше погубить землю, чем отдать» взрывали дамбы, затапливая сушу… Всё должно было решиться в одной ключевой схватке, что и случилось в октябре 1574 года под Лейденом.

Город уже год находился в осаде, и держался из последних сил. Корабли Вильгельма никак не могли пробиться к городу – даже его «плоскодонкам» не хватало глубины, а сезонный ветер отгонял воду. Измученный лихорадкой Вильгельм сам прибыл под город, но ничем не мог ему помочь. Лейден был на грани сдачи. В этот момент кто-то рассказал адмиралу Буасо, что есть ещё одна дамба, протока от которой ведёт прямо к испанским позициям. И – в этот момент переменился ветер! Гёзы пробили перемычку, потоки воды хлынули на редуты осаждающих, смывая всё на своём пути… К утру осада была снята, город был спасён, а война – выиграна.

Ещё один интересный момент… В награду за мужество Вильгельм Оранский предложил жителям Лейдена освобождение от налогов, но они попросили вместо этого университет. Так Вильгельм стал ещё и основателем одного из главных светочей науки в Европе.

Как было сказано, Вильгельм Оранский стал первым штатгальтером Нидерландов. Правил он после этого не слишком долго, в 1584 году был убит фанатиком-иезуитом, и не дожил до разгрома Великой Армады, хотя именно ему – и в не меньшей степени, чем адмиралу Дрейку, обязана Англия своим спасением! Дело в том, что Армада адмирала Медины-Сидонии должна была стать только морским прикрытием испанскому десанту, уже готовому к броску через Ла-Манш. Тем не менее, ни один корабль испанского наместника герцога Фарнезе не вышел из гавани, даже когда английский флот был связан боями в западной части пролива. Причина: жёрла орудий голландских судов, тихо покачивающихся на волнах в устье Шельды.

Адмирал Колиньи одержал много побед на суше, но это не принесло ему победы в войне. Вильгельм Оранский проиграл почти все свои сражения на твёрдой земле, и победил в единственной на воде, однако эта битва стоила не только всей войны, но и навсегда изменила историю Европы.

Ну а с испанскими терциями годы спустя, в битве при Рокруа, окончательно «разобрался» уже правнук соратника Колиньи, маршал Конде Великий… Но это уже совсем другая история.

Продолжение следует

Виктор Вальдберг
Ришон ле-Цион
Сентябрь 2021
Источник