100 лет не одиночества…

В истории современной Чехии, похожую роль сыграла Меда Младкова. И хотя пани Младкова – дама совсем не безоблачной биографии, ее деятельность – благо, произведенное человеком, думающим о будущих поколениях!

Появившаяся на свет в 1919 году в городе Градец Кралове, девочка оказалась на редкость упрямой, и эта черта как чугунная несгибаемая рельса проложила ее жизненный путь сквозь целый век.

Марии Соколовой (таково было ее имя при рождении) очень не нравилось три вещи: ее имя, деспотичный характер отца и будущее, задуманное для нее родителями.

Она хотела учиться бизнесу и танцам, но семья была против, ибо слишком эмансипированно выглядели желания юной особы для того времени. Что сделала она? Уехала к своей тете в Прагу, сменила имя на Меду, и практически накануне Второй Мировой войны закончила танцевальную школу.

Именно во время войны эта двадцатилетняя чешка (славянка, что по мнению «арийцев» не самое большое достоинство) сумела стать вполне самостоятельной и обеспечивать себя.

Она танцевала в Клайпеде и Вене. Возможно, возраст и юношеская беспечность не позволили ей заметить некоторую двусмысленности ее положения. Но вполне вероятен и сознательный переход на «темную сторону». Ведь именно в 20-25 лет катастрофически не хочется тратить жизнь на борьбу с трудностями.

Тем более что век танцовщицы особенно короток, и тратить лучшие годы на ожидание конца войны могло показаться ей совершенно бессмысленным. Нацисты хотели видеть искусство, и она танцевала для них.

Завершение войны и знаменитые антинемецкие декреты президента Бенеша застали Меду в Праге. Увидев судьбу нацистов и наблюдая за происходящими преследованиями немцев на территории Чехии, она приняла решение об эмиграции.

Повзрослевшая Меда поняла, что на долговременную обеспеченную жизнь танцами не заработаешь, а значит нужно было продолжать образование.

Она уехала в Швейцарию, куда, кстати говоря, помня о вполне дружественных жестах условного нейтралитета в войне, направились многие бывшие поклонники гитлеровской идеологии.

Она закончила экономический факультет в Женеве и защитила диссертацию по экономике. Ее мысли о возвращении на родину были окончательно уничтожены после случившегося в 1948 году коммунистического переворота в Чехии. Меда Соколова осталась в Швейцарии, занялась издательско-политической деятельностью.

Но для комфортной, спокойной жизни в Европе и ради возможности путешествовать по миру ей нужно было какое-нибудь «свободно-конвертируемое» гражданство. Наиболее простой способ, используемый женщинами во все времена – замужество. Этим средством мадмуазель Соколова и воспользовалась, причем довольно грамотно: она приняла предложение о браке от бельгийского дворянина Реми Антуана Жозефа де Меленера.

После их бракосочетания в 1949 году она получила бельгийский паспорт, свободу передвижения по миру и финансовые возможности супруга.

Отныне почти весь земной шар был у ее ног, и она смогла путешествовать, потакая своей главной страсти – посещению лучших художественных музеев и галерей мира.

Приобретя положение в обществе и материальный достаток, Меда не погрузилась в мещанский мир собственных удовольствий, но начала помогать – как отдельным преследуемым соотечественникам-чехам, так и чешской культуре.

Это было начало того долгого пути, который сделал ее не просто профессиональным искусствоведом, но и человеком, умеющим соединить искусство и бизнес, лирику и коммерцию.

Она переехала в Париж, где ее кипучая энергия пригодилась и в изучении искусства, и в организации собственного издательства. Благодаря издательскому бизнесу произошла первая из двух главных встреч ее жизни.

В поисках спонсоров для публикаций она познакомилась с Яном Младеком – экономистом, одним из тогдашних директоров Международного Валютного Фонда, человеком, представлявшим послевоенные экономические интересы Чехословакии, работавшим над планом Маршалла, являвшимся представителем Чехословакию в ООН.

К сожалению, его стремительную карьеру в качестве чехословацкого финансиста прервал коммунистический переворот 1948 года.

Он подал в отставку, попросил политического убежища и остался работать в европейских финансово-дипломатических кругах.

Забегая вперед отметим, что Ян Младек являлся настоящим чешским патриотом, плохо принимавшим тот факт, что помогает многим странам мира, но не может сделать того же для своей родины. Единственное, что было в его власти, и что он мог – поддерживать изгнанных из коммунистической Чехословакии художников и писателей, журналистов и деятелей культуры.

Знакомство Меды с Яном молниеносно изменило ее жизнь – она развелась с супругом…

Годом позже состоялась ее вторая судьбоносная встреча – с художником Франтишеком Купкой. Сейчас его имя гремит по всему миру, он считается одним из основоположников авангардизма, самым известным и продаваемым живописцем. Но тогда, в 1956 году, его мало знали в Европе, и уж конечно категорически не принимали на его родине – в коммунистической Чехословакии.

Работы 85-летнего мастера произвели в восприятии Меды эффект разорвавшейся бомбы: она совершенно по иному начала чувствовать современное искусство, видеть его силу и значимость. Со всей привычной ей активностью и стремительностью она осознала новую задачу: сделать творчество Купки известным для всего мира. Именно это она пообещала художнику.

Они были знакомы всего год: в 1957 он умер, а Меда выполняла клятву всю свою последующую жизнь. Сегодня, благодаря коллекции Меды и Яна Младеков художник Франтишек Купка занял почетное место в сонме патриархов чешского и мирового авангарда. Его картины стоят миллионы, и большая их часть собрана в коллекции фонда Маладеков.

В 1960-м Ян Младек был приглашен в главный офис МВФ в Вашингтоне. Меда поехала с ним, и они поженились. Ветер перемен перелистнул следующую страницу в книге судьбы Меды (теперь уже Младковой).

Она снова решила учиться. На этот раз Меда занялась исследованием американской литературы и искусства – сначала в Университете Джорджа Вашингтона, а затем в Университете Джонса Хопкинса.

Ведь, как хорошо известно, в сорок лет жизнь только начинается. Тем более, что финансовое состояние мужа позволяло не только комфортное и безбедное существование, но и давало возможности для собирательства того самого искусства, к которому Меда испытывала истинную страсть.

Младковы скупали картины современных чешских и восточно-европейских пока еще никому неизвестных или преследуемых художников. Цены на их картины, разумеется, были в тот момент ничтожно малы, но ведь это было только начало пути. Бизнесмен и искусствовед Меда Младкова решительно и бескомпромиссно вела их по пути обретения славы и коммерческой значимости.

Жизнь в кругах американской финансовой, политической и культурной элиты давала ей дополнительные очень значимые возможности. Ведь салоны, проводимые Медой, посещали не просто любители искусства, но те, чьими руками творилась история, а вкусы устанавливали моду: Генри Киссинджер, Джордж Сорос, Мадлен Олбрайт.

В 1967 году в поисках новых художественных имен и талантов Меда приехала в Чехословакию. Познакомившись с художественными веяниями отечества, она попыталась наладить чешско-американские выставочные связи, но исторические события очередной раз ее остановили.

Советское вторжение в августе 1968 года перечеркнуло все планы, а множество подающих надежд молодых живописцев оказались за совершенно непроницаемым железным занавесом.

Период «нормализации» в Чехословакии стал для них эпохой практически полной творческой гибели. Меда Младкова покупала их работы, которые стоили очень недорого, но в руках умелого дилера превращались в курицу несущую золотые яйца. Ведь в конце двадцатого столетия для талантливого художника не менее важным оказывалось умение создать концепцию своих творений, научиться быть интересным и продаваемым.

Те же, кто оказался заперт за железобетонным забором коммунизма, оставались абсолютно неизвестными и на родине, потому что такое творчество не соответствовало государственной концепции искусства социалистической страны, и на Западе, потому как не было возможности показать свои картины, вывести их и продемонстрировать.

Но американской гражданке со связями это было вполне под силу. Однако все хорошее, как известно, когда-нибудь заканчивается. Много лет являясь мостиком между художественной мыслью андеграундной Чехословакии и некоммунистическим миром,

Младкова накликала проблемы и на свою голову. В 1984 году власти Чехословакии запретили ей въезд в страну.

У Меды и Яна Младеков была надежда, лелеемая всю жизнь: вернуться в свободную Чехословакию. К сожалению, мечта реализовалась лишь наполовину. Ян умер всего за 4 месяца до Бархатной революции, поэтому Меда приехала уже одна. Ее деятельность после 1989 года – тоже пример профессиональной коммерциализации искусства. Несмотря на очень почтенный возраст пани Младкова создала фонд, которым руководила до конца жизни.

На средства фонда в Праге открыты Музей современного искусства на острове Кампа, собраны коллекции Франтишека Купки и скульптора Отто Гутфроинда, открыт Дом-музей актера и режиссера Яна Вериха.

К 100-летнему юбилею госпожи Младковой был поставлен спектакль о ее жизни: пьеса, написанная по книге молодого чешского журналиста Онджея Кундеры «Моя удивительная жизнь», показывает жизнь героини с 14 лет и по наши дни.

Наверняка, кинематографический вариант не за горами, ибо хрупкая и пожилая дама, покинувшая мир всего пять месяцев назад в возрасте 103 (!) лет – это целая эпоха.

За последние 30 лет она многому научила нынешних бизнесменов от искусства. Главное в ее методике – бескомпромиссность и целеустремленность в достижении своих целей.

Амбициозность и упрямство Меды Младковой вошла в историю чешской культуры. Благодаря этой «железной леди» в ее музее собрана лучшая в мире коллекция современного чешского искусства.

Екатерина Герцман

Автор статьи – гид, организатор индивидуальных экскурсий по Праге и городам и замкам Чехии

Источник