Записи

* * *

Так получилось, что, получивши тридцать лет назад водительские права, я положил их навсегда в ящик стола к другим ненужным документам, полученным за предыдущую жизнь, и никогда больше в жизни машины не водил. Однако время от времени (без всякой связи с каким-либо событием) вдруг ловил себя на том, что рука мысленно переключает скорости: первая – налево-вперед, вторая – прямо-назад, третья – вперед-направо-вперед, ну, и далее. Это подсознание не хотело утрачивать навыка и выдавало мне напоминание о нем. Любопытно, что и сейчас, когда я знаю, что уж точно не буду водить машину, рычаг переключения скоростей нет-нет да и начнет ходить у меня в голове по своему положенному маршруту.

Прослуживши в молодости три года в армии и привыкнув пару раз в неделю разбирать-собирать автомат для чистки-профилактики, делая это совершенно автоматически, не глядя, за какое-то бешено малое число секунд, я никогда после демобилизации не вспоминал этого навыка. Он ушел из меня – как его и не было, начни я сейчас разбирать АКМ – буду путаться в порядке разборки и провожусь с нею, как и после со сборкой, не секунды, а минуты.

* * *

«Бить человека по лицу я с детства не могу». Эти слова Высоцкого кому-то, я знаю, совершенно непонятны. Зато очень понятны мне. Я отношусь к тем, кто никогда не мог этого сделать. Во всяком случае, в детстве, что из раза в раз ставило меня в очень невыгодное положение в дворовых и не только дворовых стычках.

Научился я этому лишь в юности, и то лишь в ответ, «Бей первым, Фредди!» (был такой американский фильм в мою подростковую пору) – это у меня никогда не получалось, в результате чего я опять же оказывался в заведомо проигрышной ситуации.

В Коктебеле, в Доме творчества писателей, еще в советские годы, сидя в зрительном зале в ожидании концерта наших детей, я услышал за спиной разговор двух писателей, принадлежащих к более старшему поколению, к предыдущему, так бы я сказал. Один из них был очень крупным литературным начальником. Очень-очень. И вот он, в расслабленной неге отпускного времяпрепровождения рассказывал своему товарищу, как в ночь выпускных вечеров их школа подралась с другой школой и он, желая одержать верх, ударил ножом, что был с ним, своего противника. От тюрьмы его спас дядя, директор школы, и то, что раненный его ножом парень выжил. Никакого раскаяния, сожаления не было в голосе рассказчика, а некая даже благостность: вот такими мы были в молодости! Потом, где бы и в каких условиях ни встречались, я всегда вспоминал этот его рассказ, вглядывался в его лицо: а что, ушел ли из него тот, семнадцатилетний, способный ударить ножом? И понимал: никуда не ушел, если что – ударит и сейчас.

Анатолий Курчаткин
Facebook