Судьба Рауля Валленберга в архивных омутах РФ. Часть 3. Нота Вышинского и сопутствующая ей переписка. 1947 г.

Также читайте:
Часть 1. Начало «дела Валленберга». 1945-1946 гг.
Часть 2. Архивные документы о пребывании Рауля Валленберга в тюрьме в Москве в 1945 – 1947 гг.

Б.Д. Панкин так эмоционально описал переданные им 20 ноября 1991 г. документы, относящиеся к данному этапу “дела Валленберга”: “…В основном же, переданные шведам документы представляли собой переписку между Молотовым и Абакумовым, МИДом и МГБ. Эти документы не проясняли правду о судьбе Рауля Валленберга, летом 1947 года и в дальнейшем (если он оставался жив и после июля 1947 года). Однако они много рассказали о его палачах. “В трагедиях Шекспира нет того ужаса, которым веет от этой переписки – в кондово – бюрократическом стиле. “Блаженны нищие духом, – сказано в Евангелии, – ибо не ведают, что творят”. Порою кажется, что слова эти можно отнести и к авторам переданных документов. Настолько очевидным становится, что у них нет ни малейшего понятия о таких извечных нравственных категориях, как честь, совесть, жалость, искренность, сострадание…

Читаешь бумаги и видишь – судьба человека поистине не дороже и не существеннее зажженной шведской спички в руках этих изъясняющихся таким удручающе казенным языком деятелей, имена которых между тем известны всему миру, – Молотов, Вышинский, Серов, Абакумов… Быть может, эта казенщина и есть самое неопровержимое доказательство их полной и совершенной в своем роде бесчеловечности. Молотову ли задумываться о судьбе какого-то там шведа, невзначай арестованного, а потом из-за бюрократических проволочек задержанного дольше положенного, если он собственной жене, когда ее “забирали”, объяснял: Сталин считает, что так надо, что это правильно, если она будет сидеть в тюрьме” [2].

Докладная Вышинского Молотову от 13 мая 1947 г. (а) Докладная Вышинского Молотову от 13 мая 1945 г. (б)

Документы, переданные Б.Д. Панкиным, были затем дополнены некоторыми новыми источниками, добытыми во время работы межправительственной рабочей группы (1991 – 2000 гг.). Приведем  итоговое описание известных документов и их хронологии в отчете шведско-российской рабочей группы [1]. “В начале 1947 г. органы госбезопасности по-прежнему не давали никакого ответа на запросы Министерства иностранных дел. Однако в декабре 1946 г. Сысоев из пятого европейского отдела сообщает в докладной записке к записи беседы (с Барком-Холстом (шведский посланник – прим. авт.)): «Некоторое время тому назад начальник 2-го отдела СМЕРШа Бурашников сказал по телефону референту Чеботареву (МИД), что по этому вопросу было бы желательно, чтобы Вышинский позвонил Абакумову», что следует рассматривать, как первый четкий намек в документах МИДа о том, что Рауль Валленберг может быть в СССР (Абакумов ознакомился с записью беседы). В феврале 1947 г. Федотов из МГБ (генерал-лейтенант, заместитель министра – прим. авт.) устно сообщил Новикову, что Рауль Валленберг находится в распоряжении МГБ. Федотов обещал информировать Молотова о причинах задержки Рауля Валленберга, а также внести предложения о дальнейших мерах по этому вопросу.

Реферат беседы Новикова с Федотовым включен в докладную записку Ветрова Молотову, в которой Ветров сначала передал то, что Новиков сказал Хэгглёфу (шведский посланник – прим. авт.), а именно, что Рауль Валленберг мог погибнуть еще в Венгрии. В проекте записки Новиков от руки заменил эту часть на данные, полученные от Федотова. Он просил также Ветрова перепечатать письмо в одном экземпляре и лично передать его руководителю секретариата Молотова Подцеробу. При перепечатке докладной записки Ветрову не разрешалось использовать своего секретаря, ее напечатали в секретариате заместителя министра иностранных дел Вышинского. Это показывает, что к сообщению Федотова отнеслись очень осторожно и, вероятно, сообщили о нем очень узкому кругу лиц. Устное сообщение Федотова упоминается также в докладной записке заместителю министра иностранных дел Вышинскому, подготовленной Ветровым 2 апреля 1947 г.

Из архивных материалов не видно, состоялся ли когда-либо обещанный доклад Молотову. Вероятно, его не было. В докладной записке Ветрова Вышинскому от 2 апреля 1947 г. есть замечание, что Федотов подготовил вопрос, но о нем еще не докладывали. Очевидно, в МГБ (Абакумов) не знали, как поступить с Раулем Валленбергом.  В мае 1947 г. руководитель Красного Креста СССР Колесников получил письмо от Фольке Бернадота (президент шведского Красного Креста с 1946 г. – прим. авт.) о Рауле Валленберге. В связи с этим Колесников послал запрос как Вышинскому, так и в главное управление по делам военнопленных и интернированных МВД. Его представитель Кобулов (который, между прочим, был приближенным лицом Берии) запросил 11 июня МИД, что там знают по этому вопросу. Ответ был дан по телефону на следующий день. (Запрос Кобулова может представ-лять интерес, поскольку, возможно, указывает на то, что Берия и его ближайшее окружение не были подробно информированы о Рауле Валленберге. Вероятнее, однако, что хотели выяснить, как следует оформить ответ…

После написания Ветровым упомянутой выше докладной записки Вышинскому от 2 апреля 1947 г. Вышинский пишет 13 мая 1947 г. докладную записку Молотову, в которой констатирует, что с 24 апреля 1945 г. Швеция восемь раз в письменной и пять раз в устной форме направляла обращения по поводу Рауля Валленберга. Заместитель министра иностранных дел придает также значение запросам о Рауле Валленберге в шведском риксдаге (парламенте) и тому, что он хочет охарактеризовать почти как кампанию в шведской прессе. Вышинский упоминает также, что МИД неоднократно требовал ответа из СМЕРШа и МГБ и получил лишь тот результат, что Федотов в МГБ обещал лично доложить Молотову и предложить дальнейшие меры. В связи с этим Вышинский выражает пожелание, чтобы Молотов приказал Абакумову «представить справку по существу дела и предложения о его ликвидации».

Слово «ликвидация» в этом контексте может иметь два значения: оно может указывать на дело, но также и на человека. Однако немногие считают, что это указывает на что-то иное, нежели дело. На докладной записке Молотов 18 мая 1947 г. написал: «Тов. Абакумову. Прошу доложить мне». (В то время Молотов был заместителем председателя Совета министров.) Следующий важный документ относится к 7 июля 1947 г. – письмо заместителя министра иностранных дел Вышинского непосредственно Абакумову. В нем Вышинский ссылается на запрос министра торговли США Генри Уоллеса о судьбе Рауля Валленберга и особо отмечает также, что шведское посольство в Москве 16 января 1945 г. получило ответ, что Рауль Валленберг взят под защиту советскими военными властями в Будапеште. Вышинский подчеркивает, что шведы интенсивно выдвигают этот вопрос, используя различные обращения в МИД для «получения хотя бы какого-нибудь ответа».

Нота Вышинского Сульману от 18 августа 1947 г. (а) Нота Вышинского Сульману от 18 августа 1947 г. (б)

Затем идет ключевая фраза: «Для решения вопроса об ответе (шведам) и его содержании было бы важно иметь сведения о месте взятия под охрану советскими военными властями Валленберга, где помещался в это время Валленберг, куда перемещался Валленберг и были ли в этих местах бои или бомбардировки, имел ли Валленберг возможность свободно передвигаться или он находился под непрерывной охраной, а также имел ли Валленберг в это время связи или свидания с членами шведской миссии в Вене (!) или с какими-либо другими иностранцами». Письмо завершается обращением к Абакумову написать и переслать отчет по этим вопросам.

При размышлениях о содержании этого письма следует помнить; что Вышинский к этому времени знал, что Рауль Валленберг сидит в тюрьме в СССР (вероятно, большинство занимавшихся этим делом сотрудников МИДа поняли это намного раньше). Он предлагает Абакумову предоставить основу для ответа, который должен попытаться убедить шведов, что Рауль Валленберг исчез в Будапеште – то, на что явно намекали в официальном ответе примерно через месяц. В связи с этим письмо приобретает роковое содержание: ведь на практике это означало, что вопрос о дальнейшей судьбе Рауля Валленберга должен быть решен (ранее Вышинский настаивал на предложении о ликвидации дела), причем так, чтобы не подрывать достоверность подготовленной версии.

Таким образом, Вышинский исходит из того, что о каком-либо официальном признании факта, что Рауль Валленберг находится в тюрьме МГБ, не может быть и речи. Очевидно, что последовали контакты в рабочем порядке между МИДом и МГБ, которые не отражены в архивных материалах, – или Вышинский заранее знал, что планируют сделать с Раулем Валленбергом?  16 июля новый посланник Сульман (Гуннар Хэгглёф уже уехал) встречается с сотрудником МИДа Ветровым. Вновь с советской стороны предвосхищается то, что должно произойти: Ветров хотел в качестве своего личного комментария указать на то, что бои в районе Будапешта во второй половине января 1945 г. носили особенно ожесточенный характер. Многое говорило о том, что Рауль Валленберг погиб, но каких-либо доказательств не удалось найти.

22 июля 1947 г. Вышинский посылает Абакумову короткое письмо-напоминание и просит его ускорить ответ на упомянутое выше письмо в связи с «активизацией вопроса в Швеции». (В советскую миссию в Стокгольме 15 июля была передана петиция, подписанная представителями ряда шведских организаций.) В нижнем левом углу этого письма имеется одна из важнейших записей среди всего того архивного материала, который передан российской стороной. Там заведующий скандинавским отделом МИДа 23 июля 1947 г. написал: “Ответ дан Аб. (Абакумовым) 17/7/1947 в личном письме Молотову под входящим номером 3044/а”. В той докладной записке, на которую мы много раз ссылались, указывается также, что среди последующих заметок имеется надпись о том, что письмо Абакумова Молотову было получено его секретариатом. Письмо было направлено Молотову как заместителю председателя СНК.

Из журнала исходящих бумаг КГБ была также получена копия, показывающая, что письмо отправлено 17 июля 1947 г. Видно также, что в письме говорится о Рауле Валленберге и письмо подготовлено в третьем главном управлении МГБ, которому раньше подчинялся отдел Карташова (полковник, начальник 4-го отдела (работа с военнопленными) 3-го Главного управления (военная контрразведка) МГБ (1946-1949 гг., следователи которого допрашивали Рауля Валленберга – прим. авт.). Однако само оно не найдено, что с российской стороны объясняют тем, что письмо имело личный и особенно деликатный характер.

Безусловно, важнейшей задачей рабочей группы была попытка разыскать письмо Абакумова. Его искали во всевозможных фондах в архивах МИДа и КГБ. Кроме того, делались запросы в президентский архив, где хранятся особо секретные материалы. Контакты там поддерживались с бывшим руководителем Российского архивного управления Пихоя и с генералом Волкогоновым, которые лично в 1993-1994 гг. просмотрели примерно две тысячи закрытых конвертов, в которых долго надеялись найти письмо.

В одном из этих конвертов был найден, в частности, решающий документ по Катыни. Однако это исследование не принесло большого успеха: как Волкогонов, так и Пихоя сообщили, что письма в архиве нет.  Поэтому точный текст письма может быть лишь предметом для размышлений. Однако письмо является ответом на подписанное Молотовым требование Вышинского дать отчет о судьбе Рауля Валленберга, а также на предложения о завершении дела отчетом, который служил бы основанием для ответа шведам. Согласно одной гипотезе, Абакумов сообщает Молотову, что произошло нечто серьезное, например, смерть (независимо от обстоятельств). Другая возможность состоит в том, что Абакумов дает ответ на вопрос, что собираются делать с Раулем Валленбергом, а также предложения о подготовке ответа.

Еще одна версия, которую поддерживают многие высокопоставленные представители КГБ, но которую следует считать менее правдоподобной, состоит в том, что Абакумов просит Молотова дать указания, что ему делать с Раулем Валленбергом .  То, что речь идет о важном и деликатном сообщении, можно определить хотя бы по тому, что Молотов даже через пять дней (22 июля) не проинформировал Вышинского о его содержании, а также по тому обстоятельству, что письма не удалось найти. Если оно содержало лишь ответы на вопросы Вышинского, трудно понять, почему с ним обошлись иначе, чем с другими документами.

Можно добавить, что, по мнению бывшего сотрудника секретариата Молотова, Молотов не всегда держал Вышинского в курсе дела: их отношения были натянутыми. Затем, по данным архива Министерства иностранных дел, в этом деле ничего не происходит до 9 августа, когда в связи с обращением Сульмана 12 июня к заместителю министра иностранных дел Малику Вышинский в коротком сообщении Молотову предлагает, что сейчас может быть удобно дать ответ по существу вопроса. Вышинский прилагает также набросок ответа и особо указывает, что в него включена «известная Вам выписка с добавлением абзаца о беседе Новикова и Хэгглёфа 30 января этого года». Вышинский имеет в виду абзац, где Новиков указывает, что Рауль Валленберг оказался в расположении Красной Армии в тот период, когда в Венгрии происходили наиболее ожесточенные бои и могли произойти всякие случайности: бегство, нападение авиации противника и прочее. Молотов написал на предложении Вышинского о своем согласии с учетом небольших изменений в тексте.

18 августа 1947 г. Вышинский посылает Сульману личную ноту, которая содержит первый советский официальный ответ о судьбе Рауля Валленберга. Вышинский утверждает, что тщательные поиски показали, что «Валленберга в Советском Союзе нет и он нам неизвестен». Безусловно, Вышинский не может отрицать, что МИД получил 14 января 1945 г. короткое сообщение, «основанное на косвенных данных от одного из командиров воинской части, которая вела бои в Будапеште», о том, что Рауль Валленберг обнаружен, но проверить эту информацию оказалось невозможно, так как в городе шли ожесточенные бои. Тот офицер, который послал сообщение, не был найден, и Рауль Валленберг не был обнаружен в «лагерях для военнопленных и интернированных», – говорится также в ноте (ведь Рауль Валленберг сидел в тюрьме). Затем дается ссылка на выдвигавшиеся ранее гипотезы о том, что Рауль Валленберг мог быть убит во время боев. “Остается лишь предполагать, что Валленберг во время боев в городе Будапеште погиб либо оказался захваченным салашистами”.

Следует заметить, что Вышинский прямо не высказывается, будто Рауля Валленберга никогда не было в СССР, а говорит только, что его нет там и что о нем не знают (тоже погиб сейчас). Это типичные советские формулировки, которые, во всяком случае, шведу, кажутся чистой ложью. Следует особо указать, что все советское руководство было ознакомлено с нотой Вышинского. В последующие пять лет в деле Рауля Валленберга произошло немного событий, да и число обращений к Москве было заметно меньше, чем в 1945-1947 гг. Можно отметить лишь один своеобразный момент во всей этой истории. Речь идет о приговоре венгерского суда в 1948 г., когда бывших венгерских фашистов приговорили к смерти за убийство Валленберга в Буде, непосредственно перед его отъездом к маршалу Малиновскому в Дебрецен. Приговор суда приводится в цитированной выше докладной записке МИД с одним комментарием, что шведские газеты полностью его отвергли” [1].

Евгений Перельройзен

Продолжение следует

ЛИТЕРАТУРА

1. Бирман Дж. Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста. – М.: Текст, 2007 (Приложение: Рауль Валленберг. Отчет шведско-российской рабочей группы). – 399 с.
2. Панкин Б.Д. Сто оборванных дней. – М.: Совершенно секретно, 1993. – 272 с.