КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
19 января 2009 года начальник Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России В.С. Христофоров опубликовал статью в интернет-газете “Время новостей” [1]. В этой статье он подробно рассказал о деле Рауля Валленберга, совершенно справедливо закончив, что “точка в истории Рауля Валленберга еще не поставлена”. Быстрым ответом на данную статью стало открытое письмо ему (28 января 2009 года), подписанное Ги фон Дардель, сводным братом Рауля Валленберга, в котором он еще более справедливо отметил, что ведомство В.С. Христофорова могло бы значительно приблизить тот день, когда точка в деле Рауля Валленберга будет, наконец, поставлена [2].
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
В числе проблем, нуждающихся в решении, Ги фон Дардель назвал необходимость опубликования материалов “дела Вилли Ределя”, сокамерника Рауля Валленберга, с которым он сидел дольше всего. С 18 марта по 29 мая 1945 г. Валленберг и Редель содержались вместе в камере №123 Внутренней тюрьме МГБ СССР в Москве, с 29 мая 1945 г. по 26 февраля 1947 г. – в тюремной камере № 203 Лефортовской тюрьмы, а с 1 марта 1947 г. – вновь во Внутренней тюрьме (порядок их перемещения в камерах этой тюрьмы по архивным материалам точно определить невозможно, т.к. существовала практика с целью сокрытия пребывания в тюрьме некоторых лиц присваивать им вымышленные имена или номера).
Однако, считается, что некоторое время – весной и летом 1947 г. – они содержались в камере №7 и Рауль Валленберг был т.н. номерным заключенным – “заключенным №7”.
В прошлом, во время работы совместной рабочей группы над делом Валленберга (1991-2001 гг.), российские члены этой группы представили копии документов, касающихся Вилли Ределя – регистрационную карточку заключенного, свидетельство о смерти и акт о вскрытии. Шведской же части рабочей группы “не было разрешено ни ознакомиться с оригиналом его дела, ни изучить то дело, в котором эти документы были предположительно обнаружены” [2]. Было также отмечено, что “…Любая информация о Вилли Ределе, Вильмоше Лангфельдере и Шандоре Катоне поможет исследователям заполнить пустоты в разгадке этого важнейшего для дела Валленберга периода” [2].
Ответа на это открытое письмо не последовало, по крайней мере – публичного.
Прошло более года и в интернете появилось сенсационное письмо независимых исследователей В. Бирштейна и С. Бергер членам семьи Рауля Валленберга – вдове его сводного брата Ги фон Дардель (он умер 31 августа 2009 года после многолетней, почти 70-летней борьбы за открытие истины о судьбе Рауля) Матильде и его дочерям, племянницам Рауля Валленберга Мари и Луизе [3]. В этом письме излагался итог переписки его авторов с архивом ФСБ РФ через посольство Швеции в Москве. Сенсационная информация касалась ранее неизвестного “заключенного №7”, допрошенного 23 июля 1947 года в течение более 16 часов С. Карташовым, начальником 4 отдела 3 Главного управления (военная контрразведка) МГБ СССР. Этот отдел и занимался расследованием дела Валленберга. “Одновременно, в течение тех же 16 часов, Карташов также допрашивал Вильмоша Лангфельдера, шофера Валленберга, и его предполагаемого сокамерника, Шандора Катону. В своем письме архивисты ФСБ отмечают, что в записях о вызовах на допросы этих трех лиц написано “прошел” проверочный пост. Относительно заключенного №7 архивисты пишут: “Указанная в этом журнале отметка “№7 прошел” с большой долей вероятности может относиться только к Р. Валленбергу”. Мы ожидаем, что нам будет представлена копия страницы книги регистрации с записями обо всех лицах, вызванных на допрос 23 июля 1947 г.; до сих пор нам выдавались только копии с 1-2 строчками записей.
Рауль ВалленбергНо теперь стало понятным, почему все предыдущие годы эта страница не была представлена полностью… Необходимо помнить, что в ту ночь с 22 на 23 юля 1947 г. были допрошены почти все бывшие сокамерники Валленберга, включая Густава Рихтера, Вальтера Шлитера-Шоера и Вилли Ределя (см. прилагаемый перечень допросов). После этих допросов каждый из допрошенных был надолго помещен в одиночную камеру, иногда на месяцы. Если Рауль Валленберг, как теперь предполагают российские архивисты, фигурировал в числе допрошенных как “заключенный №7″, это означает, что после 53 лет российская сторона, в конце концов, представила доказательства того, что дата смерти Валленберга 17 июля 1947 г., о которой говорилось в Меморандуме Громыко в 1957 г., не верна” [3].
В данной статье будет рассказано о двух сокамерниках Рауля Валленберга: штурмбанфюрере СС Густаве Рихтере и оберфюрере СА Вилли Ределе. Дело в том, что единственный из сокамерников Валленберга, который вернулся из заключения в СССР в 1955 г., был именно Густав Рихтер. Вилли Редель, бывший соседом Рауля по камере почти два года, был убит в октябре 1947 г. в несомненной связи с делом Рауля Валленберга. Не представляют интереса тюремные шпионы Вальтер Шлитер-Шоер и Ганс Лойда [4], сидевшие краткое время вместе с Раулем (конечно, в отличие от их показаний следователям об объекте их слежки – Рауле Валленберге). Однако такие показания, если они сохранились, похоронены до сих пор в российских архивах.
Следующей сенсацией для исследователей дела Валленберга на Западе стала публикация в России в 2011 г. книги ” Тайны дипломатии Третьего рейха. 1944 – 1955″ [5] (интересно бы знать, было ли это ожидаемо для ведомства В.С. Христофорова). Данное издание явилось продолжением публикации документов из следственных дел немецких военных и государственных деятелей, оказавшихся после окончания Второй мировой войны в советском плену. В этой книге, в разделе “Руководители иностранных военных миссий, военные и полицейские атташе” были опубликованы двое собственноручных показаний (от 26.12.1944 г. и 14.01.1945 г.) советника германского посольства в Румынии во время войны оберфюрера СА Вилли Ределя. Сам факт публикации этих документов стал сенсацией, т.к. уже отмечалось выше, что шведам в 1991-2001 гг. “не было разрешено ни ознакомиться с оригиналом его дела, ни изучить то дело, в котором эти документы были предположительно обнаружены”. В этой же книге был опубликован ряд собственноручных показаний (от 10.10.1944 г., 12.10.1944 г., 20.02.1945 г. и 18.08.1951 г.) и один протокол допроса (от 5.10.1947 г.) атташе полиции безопасности и СД германского посольства в Румынии во время войны штурмбанфюрера СС Густава Рихтера, главным занятием которого в 1941-1943 гг. было выполнение обязанностей германского советника по делам евреев в Румынии (непонятно, почему не запрашивается его следственное дело из российских архивов, представляющее, по мнению автора, большой интерес).
На публикацию этой книги откликнулись, в частности, своей статьей С. Бергер и В. Бирштейн [6] , входившие в ту самую шведско-российскую рабочую группу (см. выше) и газета “Вашингтон Пост”, которая в своей редакционной статье [7] прокомментировала статью С. Бергер и В. Бирштейна. Много лет исследователи искали информацию о сокамерниках Рауля Валленберга. Российские официальные лица постоянно настаивали на том, что никаких материалов о допросах Вилли Ределя не сохранилось. И поэтому исследователи были сильно удивлены, когда обнаружили их в вышедшей книге [5]. Хотя опубликованные показания Вилли Ределя относились к периоду, предшествующему тем почти двум годам (с марта 1945 г. по март 1947 г.), когда Вилли Редель находился в одной камере с Раулем Валленбергом, и в них нет ничего о Валленберге, само их существование было важным. Эти материалы стали ясным указанием на то, что в российских архивах все еще содержатся критически важные документы по делу Валленберга, которые не опубликованы до сих пор. Несомненный интерес представляли и материалы о Густаве Рихтере, с которым Рауль Валленберг провел свои первые три недели в тюрьме на Лубянке. По мнению С.Бергер, Рихтера позднее допрашивали по делу Валленберга и помещение Рауля Валленберга в камеру с эсэсовцем из команды Эйхмана было намеренным.
В статье [4] подчеркивалось значение публикации всего следственного дела Вилли Ределя. Это дело было исключительно важно, т.к. входило, по свидетельству автора [8], в группу дел ликвидированных заключенных ([8], с. 158). Автор [8] отмечал, что уже после завершения работы российско-шведской рабочей группы он обнаружил акт передачи дел, которые образовались после расследования дела Берии. Мешки документов, включая личные бумаги Берии уничтожались, но бумаги, которые использовались прокуратурой и которые рассматривались в Президиуме ЦК КПСС, сдавались на хранение в КГБ. И среди них в акте передачи значился такой пункт: “Дела на ликвидированных. Редель, “Слуга”, “Ужгородское”” [9]. Это, конечно, доказывает, что Вилли Редель был убит (“Ужгородское”, видимо, относится к ликвидации в Ужгороде епископа Ромжи, относительно “Слуги” до сих пор идут споры: говорится о Валленберге или о его шофере Лангфельдере.
По мнению автора, это дело ликвидированного Лангфельдера). Согласно бывшему зам. начальника архива КГБ СССР полковнику В.К, Виноградову, эта же группа дел содержала дело бывшего венгерского премьер-министра графа Иштвана Бетлена, который умер в госпитале Бутырской тюрьмы в 1946 г. Документы дела Ределя должны были быть опубликованы, т.к. этот сокамерник Валленберга был убит 15 октября 1947 г., несколькими месяцами позже исчезновения Валленберга 23 июля 1947 г. и между двумя этими делами существует определенная связь, которая помогла бы понять по аналогии, что произошло с самим Раулем Валленбергом. Номер последней страницы дела Ределя написан на конверте, содержащим, кроме прочего, карточку заключенного и его дипломатический паспорт. Это наводит на мысль, что, возможно, подобные документы Рауля Валленберга, переданные в 1989 г. его семье, также содержались в подобной коллекции документов, а не свалились на голову одному из работников во время ремонта в подвальном помещении архива КГБ, как было заявлено. И самое главное. В двухтомном отчете 1993 г. специальной комиссии, возглавляемой Николаем Аржанниковым, бывшего тогда заместителем председателя комитета по правам человека верхней палаты РФ, говорилось, что дело Ределя включало важный документ из дела Валленберга – копию ноты Вышинского от 18 августа 1947 г., в которой говорилось, что “Валленберга в Советском Союзе нет, и он нам неизвестен. Остается только предположить, что Валленберг был убит или схвачен венгерскими нацистами”. В наши же дни ФСБ заявляет, что дело PF-9653 (которое включает и дело Ределя), не содержит такой копии. Отчет же Аржанникова утверждает противоположное. На этой копии рукой Абакумова начертана следующее указание: “Товарищ Карташов должен быть ознакомлен с этим”. За отделом Сергея Карташова и числились заключенные Валленберг и Редель. Помещение данной копии (только 14 таких копий было напечатано для высшего советского руководства) в дело Ределя в августе 1947 г. указывает на тесную связь между делом Ределя и делом Валленберга). Вновь убедиться в этом невозможно, документы Аржанникова недоступны для просмотра независимыми исследователями в наши дни. В статье [4], датированной 28 мая 2012 года, говорилось также о том, что ФСБ информировало авторов статьи, что в мае-июне 2012 г. будет опубликован сборник документов под названием
“Оберфюрер СА Вилли Редель: Документы из архива ФСБ России” под редакцией В.С. Христофорова (не уточнялось при этом, будут ли опубликованы все архивные документы из дела Ределя).
Ответом на все это было интервью В.С. Христофорова газете “Лехаим” в сентябре 2012 г. [10]. На критику по поводу публикации книги [5] им было сообщено, что его ведомство, желая закрыть вопрос, связанный с Вилли Ределем, издало еще одну книгу [11], в которой собраны (по утверждению главы архивного ведомства) все, связанные с Вилли Ределем документы, которые имеются в Центральном архиве ФСБ России (все протоколы допросов и показания Ределя, а также служебная переписка органов госбезопасности, имеющая к нему отношение). Уголовное дело на Ределя не заводилось: он умер до предъявления ему обвинительного заключения. Документы, связанные с Ределем, находятся среди оперативной переписки по делам военнопленных; эта переписка содержит разнообразные материалы, рассказывающие о дипломатической, политической и разведывательной деятельности Ределя со времен Веймарской республики и до конца Второй мировой войны, а также его показания о нацистских функционерах, с которыми он был знаком. Однако упоминаний о Валленберге в них нет. Материалы по Ределю из «Оперативной переписки по делам военнопленных» составили основное содержание сборника. Документы по теме исследования выявлены также в «Переписке по Особой инспекции СКК в Румынии» и в деле под названием «Разведка Риббентропа». Документы печатаются в книге без изъятий и купюр [9].
В.С. Христофоров посчитал абсурдными чаяния исследователей найти в протоколах допросов Вилли Ределя что-то о Валленберге: “…с какой стати следователь, который прекрасно осведомлен, с кем именно сидит Рёдель, вдруг начал этим интересоваться? «А вот расскажи-ка мне, дружище Вилли Рёдель, с кем это ты в одной камере сидишь?» Он ему: «Сижу я, гражданин следователь, с Раулем Валленбергом» – и начинает подробно рассказывать, кто это такой и как они сидят…” Автору не кажется все это убедительным, а оппоненты В.С. Христофорова – такими смешными. Несомненно, и Рихтера и Ределя допрашивали об их сокамернике, а Вилли Редель был, к тому же, убит в явной связи с делом Валленберга.
Итак, сосед Рауля Валленберга по камере Густав Рихтер (Gustav Richter).
Он родился 12 ноября 1913 г. (почти на полтора года младше Рауля Валленберга). В гитлерюгенде с апреля 1932 г. (!) по ноябрь 1933 г. Вступил в НСДАП 1 мая 1933 г. (чл. билет 2710326). В ноябре 1933 г. вступил в ряды СС, а затем и в СД (1934 г.). Убежденный нацист. Получил высшее юридическое образование. Работал в отделе Эйхмана в РСХА. 30 марта 1941 г. в чине гауптштурмфюрера СС (штурмбанфюрер СС с января 1944 г.) прибыл в Румынию в качестве уполномоченного по делам евреев в составе германского посольства в Бухаресте и занимал этот пост до капитуляции Румынии 23 августа 1944 г. С 29 декабря 1943 г. был также атташе полиции безопасности и СД в Бухаресте. Работал в тесном контакте с германским послом в Румынии Манфредом фон Киллингером.
Главной задачей Рихтера в Румынии было проведение переписи всех румынских евреев, создание юденрата (под названием Еврейский центр), создание гетто, принятие указа об обязательном ношении румынскими евреями отличительного знака – желтого магендавида, конфискация имущества румынских евреев и, в конечном счете, их депортация в лагерь уничтожения Белжиц на территории “генерал-губернаторства” (всего по разработанному Рихтером плану из Румынии в концлагеря должно было быть вывезено 300 тыс. евреев.). Другой задачей Рихтера было противодействие эмиграции румынских еврейских детей и евреев Трансистрии в Палестину в соответствии с детальными инструкциями Эйхмана. Рихтер оказывал большое влияние на руководителя «еврейского» отдела канцелярии премьер-министра Румынии Р. Лесса, который был его агентом и личным другом. 27 июля 1942 г. Рихтер получил разрешение от румынского военного диктатора и премьер-министра, “кондукатора” Иона Антонеску и министра иностранных дел Румынии Михая Антонеску депортировать румынских евреев в Белжиц. К счастью, вскоре после этого план Рихтера провалился. Румынские власти под влиянием событий на Восточном фронте постепенно изменили политику, направленную на высылку румынских евреев в лагеря смерти.
Несмотря на это, на совести Рихтера организация нескольких депортаций евреев из Румынии в концлагеря на территории генерал-губернаторства (в т.ч. только в июне 1941 – 40 тыс. евреев, в 1942 г. 1600 румынских евреев из Франции были депортированы в Аушвиц…) [12-14]. 24 марта 1944 г. советские войска вступили на территорию Румынии, а в августе того же года в ходе Ясско-Кишинёвской операции нанесли тяжёлое поражение германо-румынским войскам и в Румынии началось восстание. 23 августа 1944 г. румынские военные по приказу короля Михая осуществили военный переворот и свергли правительство “кондукатора”. В этот же день Рихтер вместе со всем персоналом германского посольства (лишь германский посол предпочел застрелиться) был захвачен румынами и передан советской контрразведке. Затем, после короткого периода содержания в Бухаресте, был отправлен в Москву и 7 сентября помещен в Лефортовскую тюрьму. Примерно неделю спустя его перевели на Лубянку и поместили в камеру №121. После шести лет предварительного заключения (начиная с Лубянской внутренней тюрьмы) Рихтер был осужден в 1951 г. как военный преступник, однако в 1955 г. был передан ФРГ.
Приготовление к судебному процессу над Рихтером в ФРГ началось в 1961 г., но процесс начался только в декабре 1981 г. В начале 1982 г. Рихтер был приговорен к 4 годам тюремного заключения за планирование депортаций румынских евреев, но был сразу же освобожден ввиду того, что пробыл 11 лет в заключении в СССР. Сообщение агентства Рейтер об этом напечатала газета “Нью-Йорк Таймс” 12 января 1982 г. (назвав Рихтера капитаном СС) [15]. В Интернете присутствует информация, что в том же 1982 году Рихтер, по-видимому, и умер. Все-таки это следует считать ошибкой, т.к. в отчете шведско-российской рабочей группы говорится о беседах членов группы с ним в 90-х годах прошлого века [16].
Рихтера начинают допрашивать через месяц после его прибытия в СССР.
В [5] опубликованы следующие его собственноручные показания, относящиеся к 1944 году и началу 1945 г.:
– “Политика румынского правительства в отношении евреев” 20.09.1944,
– “Решение еврейского вопроса в Германии” 10.10.1944,
– “Решение еврейского вопроса в Европе” 12.10.1944,
– “Моя деятельность как советника по еврейским вопросам при германском посольстве в Бухаресте” 20.02.1945.
Далее, в [5] опубликован протокол допроса Рихтера от 5.10.1947 г. На допросе следователь, ст. уполномоченный 4 отдела 3 ГУКР МГБ СССР капитан Соловов, вновь интересуется организационной репрессивной работой Рихтера по отношению к румынским евреям. Расскажем кратко об этом, чтобы стало ясно: этот нацист, примерно ровесник Рауля Валленберга, был его полным антиподом, “румынским Эйхманом”. Лишь независящие от Рихтера обстоятельства помешали ему исполнить то, что сделали его “коллеги”: Эйхман – в Венгрии, а Вислицени – в Словакии. Трудно представить, что этих двух людей непреднамеренно поместили в одну камеру [16, 17].
На этом допросе Рихтер отмечает, что был назначен на должность германского советника по делам евреев в Румынии как человек, имеющий большой опыт в “окончательном решении еврейской проблемы” в Германии и оккупированных ею странах (что означало полное физическое истребление евреев во всех оккупированных германскими войсками странах Европы). В особых инструкциях он не нуждался, т.к. был хорошо знаком с политикой и практикой решения “еврейского вопроса” германским правительством: перед отъездом из Берлина знакомился с отчетами другого сотрудника отдела Эйхмана – Вислицени, который уже провел в Словакии “большую подготовительную работу, направленную на разрешение еврейского вопроса…”:
К 1942 году Вислицени удалось вывезти из Словакии в концлагеря “генерал-губернаторства” 60 тыс. евреев из общего числа 100 тыс. проживавших в Словакии евреев. За период пребывания в Румынии Рихтер получил от Эйхмана целый ряд указаний по поводу осуществления в Румынии “программы Вислицени”. Кроме этого, ему предписывалось не допустить еврейской эмиграции из Румынии в Палестину. На вопрос следователя, что предпринял Рихтер, получив согласие “кондукатора” на депортацию евреев в концлагеря, он ответил, что в августе 1942 года прибыл в Берлин для личного доклада Эйхману. Эйхман обязался предоставить необходимые транспортные средства для отправки и всячески торопил с началом этой работы. Однако вскоре Рихтер получил письменное решение “кондукатора” о том, что “проведение этой кампании временно откладывается”. Причиной этого стало поражение немецких и румынских войск под Сталинградом. И Рихтеру с января 1943 года пришлось ограничиться выселением евреев, германских подданных, в Германию с последующей отправкой в концлагеря на территории “генерал-губернаторства” (оккупированной Польши), а также удалением евреев из германских фирм на территории Румынии.
Последним опубликованным в [5] документе о Рихтере являются его собственноручные показания от 18 августа 1951 года. Показания отобрал тот же Соловов, ставший уже майором, а перевел – майор Копелянский. В этих показаниях Рихтер, в числе прочих, отвечает на следующие актуальные в то время вопросы (после “раскрытия сионистского заговора в МГБ” и начала бурной деятельности маниакального антисемита Михал Кузьмича Рюмина, полковника, ставшего начальником Следчасти и зам. министра МГБ, несомненно интересовавшимся опытом нацистов в “решении (окончательном!) еврейского вопроса”):
В 1955 г. Рихтер дал показания в Швеции о примерно трехнедельном пребывании (с 6 февраля по 1 марта 1945 г.) с Раулем Валленбергом в тюремной камере №121 Внутренней тюрьмы МГБ СССР в Москве. “Рихтер и Валленберг подружились. “В течение месяца, пока мы сидели вместе, у него, казалось, было неплохое настроение, – свидетельствовал Рихтер. – Он сказал, что его и его шофера Лангфельдера привезли в Москву поездом, но после прибытия на Лубянку разделили. Он дал мне обрывок бумаги, на котором стояла его подпись и адрес в шведском Министерстве иностранных дел, но позже бумажку обнаружили и отобрали”. Рихтер утверждал, что примерно в начале февраля Валленберг составил письменное заявление начальнику тюрьмы, в котором протестовал против задержания и требовал, чтобы ему разрешили установить контакт со шведским посольством [16, 17]. “Пока он сидел со мной, Валленберга забирали на допрос только один раз, – заявлял Рихтер. – Он сообщил мне, что один из следователей сказал ему: «Мы знаем, кто вы такой. Вы принадлежите к большой капиталистической семье в Швеции». Валленберг сказал, что его обвиняли в шпионаже и что допрос продолжался примерно час или полтора”. Из показаний Рихтера явствует, что в самом начале заключения на Лубянке Валленберг в свое скорое освобождение верил, отсюда его неплохое расположение духа, отмеченное Рихтером. Но к тому времени, когда шведа обвинили в шпионаже, у него, должно быть, появились серьезные опасения. 1 марта Рихтера перевели в камеру №91 на шестом этаже Лубянки…
Рихтер никогда больше не видел Валленберга и не имел с ним контактов… Но 27 июля 1947 года произошло нечто очень странное. Примерно в десять вечера Рихтера отвели на допрос, который проводился полковником НКВД и переводчиком в звании подполковника. Рихтера попросили перечислить имена всех, с кем он сидел после того, как его взяли в плен. Когда он назвал имя Валленберга следователи, казалось, нашли, что искали. «Еще они попросили меня назвать имена тех, кому я говорил о том, что встретился с Валленбергом», – говорил Рихтер. После того как Рихтер сделал то, о чем его попросили, его без объяснения причин поместили в одиночное заключение, продлившееся семь месяцев… В последние годы рабочая группа имела возможность побеседовать с Густавом Рихтером. При этом Рихтер дополнительно смог кратко описать обстановку в течение первых недель пребывания Рауля Валленберга в Лубянской тюрьме. Иногда в камеру приходил белокурый офицер со скандинавской внешностью для выяснения обстоятельств. Он отлично говорил на немецком языке. Однажды около полуночи Рауль Валленберг был вызван на допрос, возвратился в камеру около 6 часов утра и выглядел бледным. Ведущим допрос был как раз белокурый офицер, и Рауль Валленберг сказал, что это «страшный человек». Человеком, на которого он указывал, был Сверчук ” [16, 17].
“После освобождения Рихтер несколько раз давал показания и высказывался в прессе о том, как вместе с Валленбергом провел три недели в камере №121. В его рассказах не найти следов идеологических разногласий – с учетом своего прошлого Рихтер был крайне заинтересован выставить отношения с Валленбергом в наилучшем свете. Возможно, все было именно так – хотя они с Валленбергом были идеологическими противниками, их объединяло то, что теперь враг у них был общий. А возможно, что Валленберг не знал о прошлом Рихтера, о котором тот, со своей стороны, едва ли имел основания распространяться. Однако вероятность этого следует рассматривать как незначительную” [17].
“Рихтера и Шойера кормили по офицерской норме, в то время как Валленберга – только как рядового. Валленбергу, “видимо, прошедшему через голод”, выдаваемой нормы не хватало, и Рихтер с Шойером делились с ним своими порциями. То же самое относилось к табаку. Валленберг как рядовой получал только трубочный табак, в то время как обоим офицерам выдавали сигареты – по 25 штук раз в два дня” [17].
“Несмотря на беспокойство по поводу обвинений в шпионаже, Рауль все время находился в “чрезвычайно хорошем настроении” и занимался физкультурой, шагая взад и вперед по камере. Он также часто пел английские и американские песни. “Мы замечательно шутили и веселились вместе”, – отмечал Рихтер, вспоминая, что с Валленбергом было “очень забавно” и он никогда не проявлял “признаков сломленности духа”. Они обменялись адресами, чтобы тот, кого освободят первым, мог сообщить родственникам другого. В записке, которую Рауль дал Рихтеру, он указал адрес Министерства иностранных дел. Записку позже отобрали при личном обыске” [17].
“По словам Рихтера, обращение в тюрьме “само по себе было неплохим”, им разрешали гулять по прогулочному дворику ежедневно в течение 20 минут и мыться раз в десять дней. Время занимали игрой в шахматы и домино и “длинными разговорами, похожими на доклады”. Валленберг рассказывал о Швеции и шведской истории, а Рихтер – о Румынии (надо думать, умолчав о собственной роли)” [17].
Во время первого пребывания в Лубянской тюрьме Рауля Валленберга допрашивали дважды (в то время как, например, Рихтера за тот же период допрашивали не менее 21 раза, иногда по три раза в день) [16, 17]. В первый раз это был допрос, о котором рассказывал Рихтер: типичный ночной допрос продолжительностью три с половиной часа (1 час 05 мин. – 4 час. 35 мин.) 8 февраля 1945 года (через два дня после прибытия на Лубянку). Второй допрос (намного более короткий) провел Кузьмишин, начальник отделения в отделе Карташова и было это лишь 28 апреля 1945 г. (15 час. 35 мин. – 17 час. 00 мин.). 29 мая 1945 г. Рауль Валленберг вместе с Вилли Ределем был переведен в Лефортовскую тюрьму.
“В пасхальные дни 1956 года шведский премьер-министр Таге Эрландер совершил официальный визит в Москву для переговоров с преемниками Сталина, первым секретарем ЦК Коммунистической партии Никитой Хрущевым, председателем Совета министров Николаем Булганиным и министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. В кармане у него лежало письмо от Май фон Дардель ее сыну. Неизвестно, действительно ли Эрландер верил, что письмо это найдет адресата:
“Дорогой, любимый Рауль!
После многих лет отчаяния и бесконечной печали нам удалось добиться даже того, что лидеры правящих партий, премьер-министр Эрландер и министр внутренних дел (Гуннар) Хедлунд едут в Москву, чтобы постараться добиться твоего возвращения. Если бы им это удалось, твои страдания закончились бы. Мы не потеряли надежды вновь увидеть тебя, хотя до этого все наши усилия связаться с тобой, к нашей большой печали, не привели ни к чему. От пленных, которые вернулись и делили с тобой камеру, мы немного знаем о времени, которое ты провел в тюрьме в России, и мы получили через майора Рихтера твои приветствия… Когда ты вернешься с премьер-министром, твоя комната будет ждать тебя дома.”” [16].
Вилли Редель (Willy Roedel). О том, что он был соседом по камере Рауля Валленберга, шведы узнали еще в начале 1952 г. из “… чрезвычайно важных сведений, сообщенных вернувшимся из советского плена итальянским дипломатом. Свидетельство его показалось настолько тревожным, что в феврале 1952 года шведское правительство направило Кремлю еще одну новую энергичную ноту. В ней говорилось, что в результате проведенных расследований правительство теперь полностью уверено в том, что Валленберг находится в советской тюрьме, а также выражалась уверенность, что сообщаемая русским новая информация несомненно поможет им определить его местонахождение и как можно скорее вернуть на родину… Свидетельства, побудившие апатичное шведское правительство к возобновлен
ию запросов, поступили от Клаудио де Мора, бывшего атташе по культуре в итальянском посольстве в Мадриде. В последние дни войны де Мор служил в итальянском посольстве в Софии и был взят в плен советскими войсками в сентябре 1944 года. В середине 1951 года он и пять других итальянцев были обменены русскими на шесть итальянских коммунистов, сидевших в тюрьме в Италии… Ги фон Дардель немедленно отправился в Рим, чтобы получить от де Мора более подробные сведения. Полученная информация быстро привела его к дверям МИДа, пославшего, в свою очередь, старшего полицейского офицера Отто Даниельссона в Рим для снятия с де Мора официальных показаний.
Итальянец рассказал, как однажды ночью в конце апреля 1945 года он и двое других дипломатов, сидевших вместе в камере №152 в тюрьме Лефортово, услышали шум, сопровождающий вселение в соседнюю камеру №151 новых постояльцев. «Однажды рано утром, вскоре после этого, мы услышали, как наши новые соседи из камеры №151 перестукиваются с кем-то при помощи тюремного кода… Позже мы вступили с камерой №151 в прямой контакт и узнали, что один из сидевших в ней был немецким дипломатом по имени Вилли Рёдль, а другой – шведским дипломатом Раулем Валленбергом…” Впоследствии, как рассказывал де Мор, он с сокамерниками долгое время регулярно перестукивался с Валленбергом и Рёдлем. Потом в их общении наступил перерыв, пока они не установили с ними новый контакт после того, как Рёдля и Валленберга перевели в камеру №203, расположенную непосредственно над прежней камерой №151. Контакты продолжались, согласно показаниям де Мора, до апреля 1948 года ” [16].
Свою биографию он изложил в собственноручных показаниях от 10 декабря 1944 г. ([11] с.26-28). Изложим их с небольшими поправками и уточнениями. Родился 16 марта 1897 г. в городе Ганау-на-Майне. Из семьи полицейского – комиссара уголовной полиции. Участник Первой мировой войны. В 1918 г. избран однополчанами в солдатский совет. Член социал-демократической партии Германии. В 1919 г. демобилизован, стал офицером полиции в Мекленбург-Шверин (свободное государство в составе Веймарской республики). Участвовал в подавлении Капповского путча в Ростоке и Шверине, а также в вооружении рабочей самообороны (1920 г.). В 1924 г. уволился и уехал с друзьями в Южную Африку (Виндхук) и пробовал заниматься фермерством, в том же году вернулся в Германию, потерпев неудачу в этом начинании. Поступил на работу служащим в компанию «Дюнлоп-гумми». Разочаровался в политике социал-демократов, как и многие другие рабочие и служащие. По этой причине вступил в июне 1925 г. в НСДАП (в начале этого года самостоятельная парторганизация НСДАП была создана в Мекленбург-Шверин).
В конце 1933 г. при содействии своего друга обергруппен-фюрера СА А. Беккерле направлен в штаб франкфуртской бригады СА. Служил адъютантом, затем начальником штаба, а с 1934 г. – руководителем этой бригады. После Ремовского путча 30.06.1934 г. бежал в Баварские Альпы, опасаясь репрессий. После окончания волны террора вернулся, предстал перед судом и был оправдан. От пережитого серьезно психически заболел (показания на допросе от 16 июня 1945 г. [11] с. 49). Благодаря вмешательству друзей после болезни и завершения следствия вернулся на службу в СА, однако отказался от руководства бригадой (в качестве причины назвал следователю в 1944 г. подлое преступление против своих товарищей и обращение с ним самим). Занимал должность референта при штабе гессенской группы СА у друга А.Беккерле.
После событий 30.06.1934 г., и последовавшей за этим болезни, не хотел иметь ничего общего ни с НСДАП, ни с СС. Опасаясь выйти из НСДАП из-за подозрений в участии в Ремовском путче, огранил свою принадлежность к партии уплатой членских взносов. В 1935 г. перешел в министерство иностранных дел, работал дипломатическим курьером (посетил Японию, Англию, Францию, Бельгию, Испанию, Португалию, Швейцарию, Голландию, Грецию, Турцию, Италию и Балканы). В 1936-1939 гг. в качестве дипкурьера около 12 раз (показания на допросе от 16 июня 1945 г. [11] с. 49) посещал СССР. В 1940 г. после назначения М. фон Киллингера германским послом в Словакию, взят на службу в посольство в качестве референта и начальника консульского отдела в чине старшего правительственного советника.
В январе 1941 г. переведен в германское посольство (к тому же фон Киллингеру) в Бухаресте в качестве адъютанта посла и начальника начальника отдела посольского бюро (отдел информации и консульский отдел); в начале 1942 г. получил звание советника посольства первого класса МИД. В конце этих показаний Редель написал: “Моя автобиография, показания и письменные сообщения будут откровенными и правдивыми. Я изъявляю готовность ничего не умалчивать, что может явиться важным для Советского Союза, и готов сделать все для устранения гитлеровского режима и его пособников”. В сборнике есть, затребованная у 1 ГУ МГБ СССР, справка в отношении Вилли Ределя (7 апреля 1947 г. [11] с. 63-64): “… Редель… являлся старым членом нацистской партии. До вторжения Гитлера в Польшу, был горячим сторонником Гитлера, но позднее якобы был против жесткой политики, которую проводил Гитлер по отношению к евреям…” В [11] приведена и, затребованная от сексота ГРУ ГШ КА в Румынии, характеристика на Вилли Ределя (с.56-58). Она носит негативный характер и м. б. сведена к следующему резюме: “Вилли Редель происходит из мелкобуржуазной среды…
На основе своего происхождения, социального положения и профессии Редель во времена Веймарской республики являлся социал-демократом. Однако в 1923 или 1929 году “социал-фашист” Редель стал национал-социалистом… Редель заявлял, что раньше он был социал-демократом и до настоящего времени, собственно, не являлся настоящим нацистом. Он делал ударение на то, что всегда стоял в оппозиции к политике СС-овцев и сваливал всю вину на них. Для Редель было ясно, что ему нечего ожидать от русских хорошего, однако он рассчитывал, что сможет поговорить с ними “разумно”… Редель малостоящий человек. Со своим эгоизмом и страхом всегда будет выступать там, где ему обеспечена выгода и безопасность. Завоевать его в политическом отношении очень легко, но нет смысла, так как он всегда будет неблагонадежен”.
Оберфюрер СА Редель был задержан в Бухаресте 7 сентября 1944 г. сотрудниками опергруппы советской военной контрразведки «СМЕРШ» и на следующий день доставлен в Москву; содержался в Лефортово и во Внутренней тюрьме МГБ СССР, осужден не был. Почти весь материал книги [11] рассказывает как о деятельности “разведки Риббентропа” в Румынии (именно как представитель этой структуры он и вызывал интерес у советской контрразведки), так и о других аспектах разведдеятельности в этой стране (включая показания Ределя о Густаве Рихтере (с.44-46)). В ряде мест в книге приводится резолюция на документах: “…В дело Редель. Карташов…” (вспомним здесь заявления В.С. Христофорова и его подчиненных о том, что дело Ределя не существует…).
В конце [11] (с.71) приводится врачебная справка начальника санчасти Внутренней тюрьмы от 21 сентября 1947 г., из которой следует, что у Ределя возникли некоторые проблемы с сердцем, поэтому врач предписал ему усиленное питание, лекарства, а также прогулки на свежем воздухе. 14 октября 1947 г. Карташов приказал отправить Рёдля в лагерь в Красногорске вблизи Москвы (служебная записка начальника 4 отдела 3 ГУ МГБ СССР об этапировании Вилли Ределя [11], с.71). В этот лагерь часто отправлялись неосужденные военнопленные на время перерыва в расследовании. Через день начальник Внутренней тюрьмы Миронов сообщает Карташову, что Редель умер во время этапирования в лагерь военнопленных №27 15 октября и прилагает акт вскрытия (Служебная записка № 2575 начальника Внутренней тюрьмы МГБ СССР о смерти Вилли Ределя направления акта вскрытия в больнице Бутырской тюрьмы МВД СССР трупа указанного Редель от 16 октября 1947 г. [11] с.72). Этот акт вскрытия (Акт судебно-медицинского исследования трупа Редель Вилли, 1897 года рождения от 16 октября 1947 г. является последним опубликованным документом в этой книге ([11]с. 72-74). В заключении акта написано: “Смерть Редель Вилли, 1897 года рождения наступила внезапно, от болезненных причин, а именно, от паралича сердца на почве резкого склероза венечных артерий с присоединением ангиоспазма” [11] (с.74).
В отчете шведско-российской рабочей группы по делу Рауля Валленберга сказано, что “…Хотя смерть Рёдля кажется естественной и описана надлежащим образом в документах, она все же вызывает подозрения, так как он умер вскоре после июля 1947 г., особенно если сопоставить эту дату с указанной датой смерти Лангфельдера пять месяцев спустя. Вероятность того, что три ключевые фигуры драмы умерли естественным путем в течение такого короткого периода времени, ничтожно мала (естественно, не доказано, что Валленберг и Лангфельдер умерли в указанное время). Следует также подчеркнуть, что перевозка из Лубянки в Красногорск не была особенно сложной; речь идет о поездке на автомашине в течение 20-30 минут. Кроме того, следует помнить, что, насколько удалось установить, всех других сокамерников Рауля Валленберга держали в изоляции от других категорий заключенных в течение ряда лет после июля 1947 г. Вероятно, в намерения Карташова (или министра госбезопасности) вряд ли могло входить прибытие Рёдля в Красногорск, где у него появлялась возможность контактов с другими военнопленными и он мог бы рассказать им о многих месяцах своего пребывания в одной камере с Раулем Валленбергом” [16].
“По рассказам заключенных, а также согласно их личным делам, власти затем позаботились об изоляции узкого круга лиц, состоявшего из бывших сокамерников Рауля Валленберга и Лангфельдера, а также тех, кто косвенным путем знал об этих двоих. Впоследствии их большей частью сводили вместе в группы по двое или по трое в московских тюрьмах… Несколько смущающее обстоятельство состоит в том, что все эти заключенные называют 27 июля (в одном случае другое число – 28-е) в качестве даты допросов. Вспомнить точную дату (согласно документам – 22-е) безусловно трудно, но память изменила всем одинаково!” [16, 17]. (Автору кажется, что такой эффект был достигнут тем, что всем этим заключенным предъявлялся некий документ, датированный 27 июля 1947 г.) Пред-принятые после допросов 22-23 июля 1947 г. меры были вызваны тем, что некоторых заключенных стали выпускать на свободу уже в 1947 г., а отдельных – еще в 1946 г. Большинство же заключенных стали выходить на свободу с 1953 г.
В Лефортово Валленберга допрашивал Копелянский 17 июля 1946 г. (10 час.30 мин. – 13 час.00 мин. (после перерыва в 15 месяцев). Второй допрос Валленберга провел Копелянский 30 августа 1946 г. (10 час. 40 мин. – 12 час. 20 мин.). Последний зарегистрированный допрос Валленберга был проведен Кузьмишиным 11 марта 1947 г. (14 час.15 мин. – 16 час. 00 мин.).
“При этом следует сделать оговорку, что допросы/беседы с участием Рауля Валленберга могли проводиться чаще, чем это записано в журналах допросов. С другой стороны, сокамерники подтвердили, что его допрашивали редко…” [16].
Бывший переводчик и следователь МГБ майор Д.Г. Копелянский, с которым шведско-российская рабочая группа беседовала много раз, “…не мог вспомнить допрос Густава Рихтера, который он проводил согласно записям в журнале допросов. Интересно также, что Копелянский очень сильно отреагировал, увидев фотографию Рёдля; в частности, он побледнел и на какое-то время потерял дар речи (согласно записи в журнале, Копелянский должен был допрашивать Рёдля 18 июля 1946 г., через день после … допроса Рауля Валленберга” [16].
Копелянский отрицал, что он допрашивал Рауля Валленберга. Он считал, что высокопоставленный сотрудник МГБ, вероятно, сам Абакумов, записал его фамилию в журнал допросов, но, по существу, провел допрос сам. Однако в таком случае Абакумов должен был использовать переводчика, и в органах госбезопасности было единое мнение, что лучшим переводчиком с немецкого языка являлся Копелянский [16].
В попытках выяснить картину пребывания Рауля Валленберга на Лубянке и в Лефортово, по каким-то причинам, не используются показания Елисея Тихоновича Синицына (1909-1995), заместителя резидента внешней разведки в Швеции (и резидента по Финляндии) в 1943-1945 гг., “генерала Елисеева” (так его именовали в журнале приема у Сталина), внесшего большой вклад в достижение мирных соглашений с Финляндией в 1940 и 1944 гг., одного из немногих разведчиков того времени, имеющих высшее образование, обладателя отличной репутации, смелого человека, открыто выступившего в 1952 г. против стиля работы Б. Кобулова и А.Короткова по вербовке немецких военнопленных и тем самым подвергнув себя смертельной опасности. Члены рабочей группы не беседовали с ним – и очень жаль, что так вышло.
Его сын, И. Е. Синицин, помогал отцу писать и готовить к печати его воспоминания, а затем и издал их в 1995 году, после смерти отца, в Финляндии (несомненно, по тем же причинам, что и П.А. Судоплатов осуществив первое издание своей знаменитой книги [18] за границей). В России мемуары Синицина вышли под названием “Резидент свидетельствует” в 1996 г. [19]. Книга эта содержала несколько страниц под заголовком “Попытка освободить Рауля Валленберга”.
“В начале декабря 1945 года из Хельсинки от резидентуры поступило сообщение о том, что в высших правительственных кругах появились разговоры по поводу подготовки мирного договора с Советским Союзом. Решил позвонить в 5-й Европейский отдел наркоминдела по Скандинавии. К телефону подошел заместитель заведующего отделом Михаил Сергеевич Ветров, мой хороший знакомый по работе в советском посольстве в Швеции.
Когда встретились, он сообщил, что министерство иностранных дел Швеции разыскивает задержанного советскими войсками в освобожденной части города Будапешта секретаря шведской миссии, дипломата Рауля Валленберга, выполнявшего обязанности шведского представителя по защите интересов Советского Союза в Венгрии…
…Вернувшись от Ветрова и размышляя, через кого я мог бы проверить, находится ли в Москве под арестом в отделе военной контрразведки СМЕРШ Валленберг и в чем его обвиняют, вспомнил, что мой коллега по работе Л. Г. имеет в СМЕРШе хорошего приятеля. Немедля пригласил его к себе. Не говоря, что мне известно от Ветрова, попросил его сходить к своему приятелю и осторожно выяснить, что известно о шведском дипломате Валленберге, якобы арестованном в Венгрии и находящемся сейчас у них под следствием. Часа через два он вернулся и рассказал, что скоро год, как на Лубянке в одиночной камере находится в заключении шведский гражданин Рауль Валленберг, обвиняемый в шпионаже против Советского Союза по заданию разведки США. Для ведения следствия создана специальная группа следователей, которые проводят беспрерывно конвейерным способом допросы, но Валленберг отрицает свою принадлежность к американской разведке и категорически отказывается от обвинения его в шпионской деятельности против СССР. С первых дней допроса и до настоящего времени он доказывает, что в Будапеште у него было два поручения от правительства Швеции. Первое это защита интересов Советского Союза в Венгрии, второе – защита двадцати тысяч венгерских евреев от истребления их немецкими и местными фашистами. В силу отказа Валленберга от признания себя агентом американской разведки и причастности к подрывной работе сионистского центра следствие зашло в тупик. Как СМЕРШ будет выбираться из него – неизвестно, но на свободу выпускать его пока не собираются. Даже на прогулки его выводят только в одиночку в сопровождении охранника.
Рассуждая сам с собой над участью Валленберга, я увидел только одну возможность выхода его живым из тюрьмы – это привлечение его к сотрудничеству с советской разведкой с единственным поручением – создавать Советскому Союзу принцип наибольшего благоприятствования в экономических связях с фирмой его семьи…” [19].
П.А. Судоплатов в главе, посвященной Раулю Валленбергу [18], подтвердил попытку внешней разведки освободить Валленберга: “…Недавно найдено письмо начальника разведуправления НКГБ СССР Фитина в адрес СМЕРШ, арестовавшей Валленберга в 1945 году, с просьбой передать его в распоряжение разведки в оперативных целях. Однако Абакумов это представление отклонил, стремясь, видимо, приписать «лавры» успешной работы с Валленбергом своему аппарату” [18]. Это добавляет весомости воспоминаниям Синицына.
Примечательно, что его сын, И.Е. Синицын, не вспомнил об этом важном тексте, остающимся актуальным и в ХХI веке, в двух изданиях своей книги “Андропов вблизи” [20, 21], хотя с удовольствием вспоминал отца и себя, подростка, рядом с ним в период работы отца за границей в 1939-1945 гг. в биографическом приложении “Связной младшего допризывного возраста”. Причина была, видимо, в изменившемся времени…
В заключение автору хотелось бы сделать некоторые выводы из всего изложенного выше.
Евгений Перельройзен
Литература
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.