Илья Абель | Павловский, Белковский и примкнувшая к ним – Шульман

В советское время людей, занимающихся подобным родом деятельности на телевидении, радио и в прессе, как правило, исключительно мужчин солидного вида называли политическими обозревателями. Каждого из них отличали практически образцовая партийно-пропагандистская биография, совершенно безукоризненная анкета, умение четко и аргументированно донести до советских граждан то, что по тому или иному вопросу можно сказать с точки зрения представителя коммунистической партии. Это, как вспоминается, были пышущие здоровьем и оптимизмом, уверенные в себе люди, гордые тем, что им доверено вести в массах пропагандистскую работу. Каждое слово, любой жест, интонация и все, что есть в их выступлениях — выверялось, чтобы сохранить живость подачи и установочность ее же, безальтернативность произнесенных слов, как доводов и программных умозаключений.

С распадом СССР они явно ушли в прошлое. Некоторое представление о том, что имелось в виду под определением политический обозреватель теперь дает только журналист и телеведущий Владимир Познер, наверное, единственный, кто сохранил в своих телеэфирах традицию тех замечательных манипуляторов общественным сознанием.

Но речь все же — не о них. О тех, кого по праву или за компанию называют политологами. Их так много стало в СМИ с некоторого времени, что любой, кто несколько раз выступил публично, то есть, на радио, ТВ или в прессе с анализом внутренней или внешней политики, а также того, что когда-то называлось международной жизнью — скоро начинают именовать гордым и ответственным определением политолог. Именно они — в амфитеатре, как в римском цирке, или за широкими и длинными общими трибунами, стоя друг против друга — доносят до граждан России как бы свое мнение о том, что перечислено чуть выше. Как им хватает сил и слов, чтобы в будние дни, а также и в выходные в итоговых передачах, участвовать в бесконечных ток-шоу, говоря из раза в раз одно и тоже не по содержанию, хотя и это наблюдается постоянно, а по изначальному посылу, который ясно проскальзывает с первой же высказанной в прениях или в дискуссиях фразах.

Но и не о них речь все-таки в данном случае. А только о тех, кто наиболее заметен, кто обладает некоторой харизмой и декларируемой свободой выражения собственных взглядов, если такое возможно до определенной степени.

Их всего трое: двое мужчин — Глеб Павловский, Станислав Белковский — и одна женщина — Екатерина Шульман.

Вот о них, без дополнительных подробностей, которые доступны в интернет-биографиях их с той или иной степенью достоверности данных, хотелось бы сказать несколько слов. Имея в виду общее впечатление, то есть, ауру каждого из них.

Глеба Павловского как-то случайно увидел в известной пиццерии в самом центре Москвы. Сюда ходят люди общаться, приятно проводить время. Он, Глеб Павловский, как только показалось, и, возможно, ошибочно, чувствовал себя в заведении этом не то, чтобы комфортно: бегающий взгляд, суетливые движения, какая-то нервность во всем, чуть ли ни растерянность.

В связи с ним вспоминается сюжет из «Кукол» позапрошлого телеканала НТВ, автором которых был тогда еще не совсем резонёр, как сейчас, Виктор Шендерович. Там была такая мизансцена: нынешний президент РФ о чем-то задумался, а персонаж кукольный, похожий на Глеба Павловского тут же выдает нужную тираду, подобострастно сообщая, что это витает в воздухе и он просто пересказал то, что и так всем известно.

У него своеобразная судьба. Вроде бы он даже пострадал за свои как бы диссидентски-либеральные убеждения и сидел в тюрьме. Но при этом реальные и авторитетные правозащитники тогда, в годы первых руководящих сроков теперешнего лидера страны относились к нему, как к человеку нерукопожатному (такое тогда возникло определение — интеллигентное и корректное). Связано это было и с тем, что Глеб Павловский уж больно активно демонстрировал свою близость к власти. И воспринимался как рупор ее, что из-за заданной лояльности его вызывало неприятие.

Автор Илья Абель

Потом он как-то ушел в тень, отошел от слов о приемлемости режима, которому до того служил честно и искренно. Сейчас он не оппозиционер, что вы, что вы. Он такой либеральный центрист. Власть может покритиковать, но спокойно, без эмоций, без азарта и напора. Такая позиция удобна во многом — и дистанцировался от власти и вместе с тем не там, где радикальные или не очень оппозиционеры. Как говорил про одного поэта в своем перечислении Маяковский — морковный кофе. Тем не менее, его приглашают в эфир, и потому еще, что мнение его все же интересно, поскольку являет собой усредненный и тихий концепт общественного сознания без оголтелого приятия власти, но и без демократических крайностей и иллюзий.

На фоне вялых и блеклых выступлений Глеба Павловского то, что делает в статьях и интервью Станислав Белковский всегда сочно, смачно и интерактивно. Он изображает себя человеком, который достаточно информирован, знаком с политическим закулисьем российской действительности, много знает про нелицеприятные стороны отечественного истеблишмента. А, кроме того, артистично подает себя, красуется в текстах, любит себя до невероятия и то, что классик называл — парадоксов друг. В одном месте он может обратить внимание на свое еврейское происхождение, в другом — на христианское вероисповедание, например, как в известном анекдоте про Рабиновича. Достаточно внимательно почитать то, что о нем говорится хотя бы в Википедии, чтобы понять, что Белковский делал и делает сам себя. В его словах и поступках есть элемент эксцентрики, игры, неожиданности и невероятности сосуществования взаимоисключающего. При том, что в меру допустимого он явно знает больше, чем говорит. Да и к тому же, всегда подает факты так эффектно, что ему начинаешь верить, что за ними стоит что-то еще, о чем можно догадываться так или иначе. Именно данной способностью задавать тон обсуждению той или иной темы так, чтобы что-то оставалось недосказанным, но с намеком, с вектором понимания, Станислав Белковский явно отличается от других, кто называет себя политологом. И потому, что он на самом деле политолог, и потому, что он харизматичен. Другое дело, что у него есть несколько суждений-штампов о нашем президенте, о его видении себя в стране и в мире, которые Станислав Белковский с теми или иными вариациями повторяет из одного эфира в другой, так, что они стали уже общим местом. Но несомненно, что Белковский самый настоящий агент влияния, чем гордится, чем упивается, что поддерживает его настрой и дает успокоение его душе, его творческой потенции.

Он прежде всего оригинален. Хотя его воспринимают обычно не за глубину суждений, а острую форму их подачи, блистательное самолюбование, восторг от самого себя в рамках конкретной передачи или публикации. Другое дело, что, если сделать выжимку из сказанного или написанного им, то останутся немногие выводы и афоризмы. В этом смысле Глеб Павловский обстоятельнее и подробнее, но его манера кажется чересчур академичной. Как сказал один техасец на камеру про Альберта Гора во время той избирательной кампании — у нас не любят юристов. Станислав Белковский это знает, потому расцвечивает свою речь фейерверком реплик, недомолвок и самоцитат.

Новой властительницей дум становится Екатерина Шульман. Она политолог по образованию, ученой степени и умению кратко и связно говорить о том, что есть разные стороны жизни социума — от маршей протеста до реновации. Ее выступления лаконичны, дисциплинированны, содержат в себе не только факты, а и оценку их в доступной, популярной форме. С некоторых пор она записывает на своей уютной кухне блоги минут на десять хронометражом. И ее интересно слушать, на нее интересно смотреть, поскольку видишь по-настоящему интеллигентного, культурного человека. Она говорит немного торопливо, не так основательно, как Глеб Павловский, например. Но каждый раз — и на актуальную тему, и доходчиво, ясно и четко. Статус ученого размышления в ее выступлениях органично сочетается в выразительностью речи, умением быть краткой и понятной, тем, что она не над жизнью, как Павловский, не демонстрирует себя, как Белковский, а есть человек из нашего времени, из нашей жизни, который хочет и может поделиться тем, что показалось ей важным в конкретный день нашего житья-бытья. Несомненно, что Екатерина Шульман политолог по призванию. Но совершенно очевидно и том, что лавров Белковского она не сможет получить ни при каких обстоятельствах. И потому, что говорит умно, талантливо и то, что нужно, без намеков и экивоков. И потому, что все же возможно к ней и некоторое предубеждение по понятным причинам, хотя она же говорила о том, что к религии относится спокойно. Вероятно, Екатерина Шульман — идеальный политолог, образец того, что есть образованный человек, интерпретирующий для сограждан действительность. Можно порадоваться за нее и за себя, что есть возможность ее слышать и слушать, отдавая себе отчет в том, что перед нами нечто штучное, качественно более высокое, чем все остальное на этой ниве. И поэтому не столь востребованное массами, как что-то другое.

Конечно, можно спросить: а как же другие? Сергей Марков, например. Вот уж он точно политолог профессиональный и признанный властью. Однако, именно поэтому и наименее интересный. У политических обозревателей прошлых десятилетий чувствовалась несуетливость и мужественность. А Сергей Марков, опять же, суетлив, спеша все время сразу выдать то, что вписывается в линию партии (теперь «Единая Россия») и правительства. А потому слушать его скучно, смотреть на него грустно.

Юлия Латынина прежде всего профессиональный журналист. Но когда она начинает рассуждать многословно о том, о сем, то ее заносит далеко и надолго. В ее высказываниях есть как энциклопедичность, так и излишняя начитанность. Вспоминается, как в начале нулевых она вела информационные вечерние выпуске на также позапрошлом телеканале REN TV: худенькая, коротко стриженная девушка-подросток в мужском пиджаке и смешном галстуке. В студии она чувствовала себя не совсем уверенно после самодостаточной ведущей информационных выпусков на том же канале Ольги Романовой. Но все же тогда видно было, что человек талантлив и оригинален. Она успешна, как писатель и расследователь, но все же с большой натяжкой можно называть ее политологом.

Не является таковым и главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов на мой пристрастный взгляд. Несомненно, что он определяет политику известной радиостанции, лавируя между сервильностью и оппозиционностью, не раз выступая там же со своими постами на одноименном сайте. Правда, его либерализм все заметнее дрейфует не к центру и не в левизну, а куда-то в свою сторону по парадоксальному маршруту, так что, не хотелось бы вспоминать известное выражение из сказки Салтыкова-Щедрина о либерале, который применялся к обстоятельствам.

Нельзя, по-моему, политологией  обозначать и то, что делает Максим Шевченко. Это снова и снова исповедь, уже несколько набившая оскомину, доказывающая, что он только «за» в правильном направлении, и что на него можно рассчитывать.

По моему сугубо субъективному и достаточно придирчивому мнению, истинным и безоговорочно типичным политологом является в России на сегодняшний день только Дмитрий Орешкин. Его суждения, как правило, взвешенные, продуманные, без позерства и саморекламы, показывают сердцевину проблемы, темы, ситуации. И вот к его мнению хочется и стоит прислушиваться. Другое дело, что оно не столь часто звучит в эфире, как хотелось бы, хотя есть, как кажется, политология в чистом виде, честная, сильная и убедительная, каковой и должно быть по сути своей.

Илья Абель