На смерть эсэсовца

Лауреат нобелевской премии 1999 года по литературе немецкий писатель Гюнтер Грасс сделал нам хороший подарок к Дню Памяти жертв Катастрофы, откинув свои многотрудные копыта как раз накануне этой ежегодной даты.

10-й канал израильского ТВ отметил это событие беседой с историком и журналистом Томом Сегевом в рамках программы «Лондон и Киршенбаум». Сегев лично интервьюировал Грасса после выхода автобиографии писателя (2006), в которой нобелевский лауреат впервые объявил читающей публике о своем членстве в СС во время Второй мировой войны.

– Он был мобилизован в возрасте 15 лет, – сказал Сегев под аккомпанемент сочувственного поддакивания Ярона Лондона. – Я подчеркиваю: не вступил добровольцем, а был мобилизован в воинские части Ваффен СС и э-э… участвовал в каком-то там э-э… танковом сражении. И уж конечно, он не совершал никаких военных преступлений…

Тут, положим, господин историк соврал. Действительно, в возрасте 15 лет Гюнтер Грасс попал в «гитлерюгенд», что в 1942 году было, скорее всего, добровольно-принудительным явлением для любого германского юнца. Однако, два с половиной года спустя, в войска Ваффен СС он вступил-таки добровольно – как следует из собственных слов Гюнтера Грасса в газетном интервью после выхода в свет автобиографической «Луковицы памяти» (2006). Да, паренек мечтал попасть в подводники, а угодил в итоге в танкисты, но это никак не отменяет факта добровольности и личного выбора (в пользу чего говорит и тот факт, что Грасс оказался в СС почти за год до достижения призывного возраста).

– Да, но обвинили его в другом – в том, что он долго скрывал этот факт… – напомнил гостю ведущий Ярон Лондон.

Том Сегев развел руками:

– Его обвинили, во-первых, в том, что он присоединился к СС… – Сегев скорчил недоуменную гримасу. – Ну, присоединился… Что уж тут поделаешь – это с ним просто случилось… Пятнадцатилетний мальчик, можно понять. И во-вторых, кричали, что он это скрыл… Вообще-то этот момент описан в его книге всего на двух страничках, а весь мир набросился на эти две странички, как будто речь шла о чем-то из ряда вон выходящем…

Тут снова налицо неловкое, наигранное недоумение. Мир «набросился» на злополучные странички по простой и очевидной причине: если бы Нобелевский комитет имел хоть малейшее понятие о том, что кандидат в лауреаты служил во время войны не просто в вермахте (это как раз было широко известно и в вину Грассу не ставилось, ибо кто тогда НЕ служил?), но был членом нацистского рыцарского ордена (а именно так и определяется суть отборных дивизий Ваффен СС, которые формировались исключительно на добровольной идейной основе) – если бы, повторяю, Комитет имел об этом хотя бы отдаленное представление, Гюнтер Грасс гарантировано не получил бы Нобелевской премии по литературе. Хотя, конечно, все еще мог бы претендовать на Нобелевскую премию мира, которая, похоже, придумана именно для нацистов, террористов и прочих злодеев-душегубов. Несомненно, сам ГГ понимал это не хуже других – понимал, но продолжал раз за разом поощрять выдвижение своей кандидатуры. Иными словами, занимался банальным мошенничеством.

– Но его известное стихотворение, – вступил молчавший доселе Киршенбаум, – и реакция Грасса на последовавшую критику вскрыли его антиизраильские настроения.

Тут, замечу, Киршенбаум имел в виду публикацию в апреле 2012 года патетического текста Гюнтера Грасса под названием «То, что должно быть сказано», где ГГ обвиняет Израиль в намерении стереть с лица земли иранский народ посредством превентивной ядерной атаки и требует от германского правительства прекращения военно-промышленных контактов с сионистами.

– Нет-нет, – отчаянно запротестовал Сегев, – Грасс не был антисемитом! По нашим понятиям, он был МЕРЕЦ!

Ярон Лондон поперхнулся. Киршенбаум выпучил глаза.

– Да-да, – повторил Том Сегев, лучась доброй улыбкой. – Он был МЕРЕЦ…

Что тут, собственно, произошло?

Том Сегев, уверенно поставивший на одну доску бывшего эсэсовца (сражавшегося за национал-социальную справедливость и за права арийского человека на уничтожение евреев в Европе) и нынешних МЕРЕЦэсовцев (сражающихся за просто-социальную справедливость и за права арабского человека на уничтожение евреев в Израиле) не мог оговориться. Это ведь не какой-нибудь случайный безответственный собеседник, а вполне себе видный историк, доктор Бостонского университета, преподававший в Беркли и Рутгерсе, автор книг, переведенных на несколько языков. Трудно обвинить его и в намеренном очернении Главной Партии израильских леваков – по той простой причине, что постоянный колумнист газеты «Гаарец» Том Сегев относится (и относит себя) к скандально политизированной группе «новых израильских историков» (таких, как Бени Морис, Илан Паппе, Моше Циммерман и прочая нечисть) которые полностью разделяют цели и идеи отморозков из «Шалом Ахшав» и других антиизраильских групп.

Суть вышеприведенной беседы заключается в том, что быть эсэсовцем (или даже нацистом) уже далеко не так стыдно, как прежде, – во всяком случае, когда дело касается так и не доведенного до конца Окончательного Решения. Неслучайно вышеупомянутая антиизраильская «поэза» нобелевского лауреата ГГ (нет, не Генриха Гиммлера, а всего лишь Гюнтера Грасса, соратника рейхсфюрера СС) была восторженно принята как немецкими неонацистами, так и разного рода левыми группировками новой Германии. Отставив былые разногласия по поводу того, что именно является движущей силой по дороге к светлому социалистическому будущему – правильная расовая или правильная классовая принадлежность – близнецы-братья слились-таки в крепком объятии на почве одинаково сильной ненависти к евреям и к Еврейской стране.

Не то чтобы у них не нашлось иных точек соприкосновения: есть, конечно, есть. Это и совместное требование «социальной справедливости», и общие протесты против глобализации «свинского капитализма», и возрождение моды на евгенику, и совершенно фашистские по сути дискуссии о том, на какой стадии умерщвление неполноценного новорожденного еще считается абортом. Но ничто – буквально ничто не сравнится в этом плане с еврейским вопросом. Когда дело доходит до жидоедства, глаза нацистов и левых либералов вспыхивают одинаково ярким пламенем.

Многие объясняли позднее признание ГГ так: он, мол, скрывал эсэсовское прошлое специально, дабы не повредить своим нобелевским перспективам, а уже потом, получив вожделенный трофей, расслабился и рассказал. Возможно, так оно и есть. Но мне кажется весьма вероятным и другое объяснение, никак не связанное с нобелевской причиной (или дополняющее ее). Как я уже заметил, в нынешней лево-либеральной Европе ничуть не стыдятся мировоззрения, характерного для боевой юности партайгеноссе Гюнтера Грасса. Почувствовав это, писатель-эсэсовец попросту перестал скрывать свое истинное лицо – только и всего. Теперь он снова МЕРЕЦ – прошу любить и жаловать.

Кому-то вышесказанное может показаться преувеличением – во всяком случае, в отношении израильского отряда антиизраильской армады. При этом часто приходится слышать «доказательство от противного»: ну не могут же люди желать уничтожения собственной страны… Могут, еще как могут! Те, кто питают иллюзии по этому поводу, приглашаются ознакомиться с историей ХХ века – она полна примеров того, как социалисты и национал-социалисты то сознательно работали на поражение своей родины, то с готовностью приносили ее в жертву Великой Идее. Вообще, идея разрушения и жертвенности чрезвычайно характерна для тех, кто зациклен на том или ином умозрительном идеале – ведь реальность ему, идеалу, никогда не соответствует, а потому должна быть разрушена ценой любых жертв.

Отсюда и столь свойственный МЕРЕЦ-СС-джихаду культ героической жертвенной смерти. Что доморощенная Гальон с цитатником дежурного карла мракса, что европейский Гюнтер в эсэсовской фуражке с черепом – и та, и другой одинаково готовы пожертвовать жизнью во имя Светлого Будущего Человечества (вернее, идеологически правильной его части). А уж если на алтарь возлагается собственная жисть-жистянка, то насчет такой мелочи как отдельно взятая страна и сомневаться не приходится. Подумаешь – страна! Тьфу, плюнуть и растереть. «Чем такая, лучше уж никакая!» – вот повсеместно озвучиваемый после очередных досадно проигранных выборов лозунг современных МЕРЕЦ-эсэсовцев. Поэтому, что и говорить, в лице гикнувшегося нобелевского лауреата они лишились весьма ценного союзника – опытного, заслуженного, нордически-стойкого. Ай-яй-яй, беда-то какая – полку «своих» убыло… Ведь «Грасс не был антисемитом. По нашим понятиям, он был МЕРЕЦ».

Aleks Tarn