Как семья фон Дардель почти 70 лет искала своего сына и брата – Рауля Валленберга

В российской публицистике Раулю Валленбергу не везло. Лишь одна книга, ^[1] несмотря на ряд неточностей и ошибок, отличается серьезным подходом к делу. Остальные упоминания  о Рауле обнаруживают незнание темы и/или откровенную недоброжелательность, причиной которой может быть только антисемитизм, прикрываемый обвинениями в шпионаже или стенаниями, что Рауль Валленберг спасал в Будапеште лишь евреев и был равнодушен к людям других национальностей. Эти люди могли бы узнать и/или понять, если бы хотели, что в Будапеште тех дней лишь еврею угрожала смертельная опасность только лишь по той причине, что он еврей. Да часть из них (злопыхателей) это знает хорошо, но ведь проблематично еще прямо написать «так им и надо». Трудно найти (пока?) место, где это напечатают…

Великий моральный авторитет А.Д.Сахаров сравнивал обвинения Валленберга в шпионаже с тем, как обвинял Тимофеева-Ресовского («Зубра» из книги Гранина) в проведении опытов над людьми Пашка Мешик, прихлебатель Берии, сам знавший толк в пытках и издевательствах над людьми. В отдельной статье я подробно расскажу об образе Валленберга в литературе на русском языке, исходя из следующего резона. Имена Валленберга, Сендлер, Карского, Корчака и других праведников относятся к когорте самых светлых имен ХХ века.

В наше время, время крушения книжного мира и засилья социальных сетей с виртуальными друзьями и авторитетами, человечество стремительно теряет моральные ориентиры (новых уже нет, старые забывают или не знают вовсе и не стараются узнать). Долг каждого человека, которому больно сознавать это, сделать посильный вклад в сохранение тех самых моральных ориентиров. Здесь же я кратко расскажу о клане Валленбергов, чью фамилию носил Рауль, о семье фон Дардель, которая вела его поиски почти 70 лет (!) и подробно остановлюсь на эпизоде, когда посильную помощь в этих поисках оказал А.Д.Сахаров, чей 95-й день рождения мы отмечаем 21.05.2016 года.^[2] Для читателя, который хочет подробно узнать о жизни Рауля до 17.01.1945 года и о борьбе за его освобождение, должен прочесть две книги, переведенные на русский язык.^[3,4] Я старался не повторять, насколько возможно, содержащейся там информации и рассказать то, чего нет в этих книгах.

Основателем финансово-промышленной империи Валленбергов был Андре Оскар Валленберг (1816-1886). Именно он в 1856 году основал частный семейный банк – «Стокгольм Эншильда Банк». У Андре Оскара было в общей сложности 20 детей (от двух жен плюс внебрачные дети). Один российский писатель написал в своей книге, что Андре Оскар не вел свою родословную от викингов. Видимо, эта «изящная» формулировка должна была подсказать читателю, что он был еврей. Нет, вынужден огорчить (или обрадовать?) того писателя: Андре Оскар, да, был потомком викингов (конечно, если считать, что таковы шведы). До середины ХХ века лишь один человек, носящий фамилию Валленберг, имел в своих жилах малую толику еврейской крови. Это был наш герой – Рауль Валленберг. Он был на одну шестнадцатую еврей.

Лишь два сына Андре Оскара – Кнут Валленберг (1853-1938), министр иностранных дел Швеции в 1914-1917 гг., а затем его сводный брат Маркус Валленберг-старший (1864-1943) стали заниматься банковскими делами, причем Маркус-старший стал признанным главой семейного клана. Старший же его брат, Густав Валленберг (1863-1937), выбрал карьеру дипломата (посол Швеции в Японии и Китае, а затем в Турции). Кроме двух дочерей, у него был сын Рауль Оскар (1888-1912), ставший морским офицером. Густав видел своего сына, в общей сложности, считанные недели в течение жизни сына, пытаясь воспитывать его на расстоянии порядка десяти тысяч километров при помощи писем. Рауль Оскар женился на красавице Май Висинг (1891-1979), дочери первого в Швеции профессора неврологии Пера Висинга, происходившего из рода евреев, давно принявших в Швеции лютеранскую веру (Май была на одну восьмую еврейкой). У них родился сын Рауль, наш герой. Но родился он через несколько месяцев после смерти отца от скоротечной саркомы.

После постигшего Май удара (смерть мужа) случилась новая беда – умер ее отец. В 1918 году Май вышла вновь замуж за Фредрика фон Дардель(1885-1979), работавшего тогда нотариусом Верховного суда. У них родилось двое детей – сводные брат и сестра Рауля: Ги фон Дардель (1919-2009) и Нина фон Дардель (в замужестве Лагергрен) (1921-). Отчим любил Рауля и относился к нему, как к родному сыну. Однако Май приняла решение доверить образование и карьеру Рауля деду. Причиной этого не было стремление сосредоточиться на новой семье или желание сэкономить деньги. Май считала, что дед Густав знает, как сделать Рауля крупным банкиром или предпринимателем. Ореол клана Валленберг затмил всё. Нет сомнения, что уже в 1937 году она пожалела о своем решении: Густав совершенно провалил взятую на себя миссию.

Это был человек слегка авантюрного склада, плохо понимающим реальность и по этой причине бывшим в плохих отношениях со столпами клана Валленберг, своими братьями Кнутом и Маркусом-старшим. В одном деле Густав действовал рационально: после своей смерти в 1937 году он оставил неотягощенное долгами наследство в размере миллиона крон (завещав Раулю лишь малую толику этих денег и содержимое своего винного погреба).

Опека Густава привела к тому, что Рауль, вместо того, чтобы учиться в Стокгольме, приобрести друзей-однокашников и, наконец, получить нормальный диплом, дающий право работать в Швеции, отправился за океан изучать архитектуру почему-то в университет Мичигана (похоже, дед решил сэкономить на плате за учебу, да и американский диплом архитектора не давал права на работу в Швеции). Видимо, Густаву грезилось нечто похожее на начало жизненного пути спичечного короля Ивара Крейгера (но и тот, прежде, чем отправиться в Америку… предпринимать, получил высшее образование в Швеции). Согласно этому же сценарию, после учебы в Америке Рауль был отправлен в Южную Африку на работу в маленькую фирму, к тому же, на правах стажера (без оплаты). А затем – стажером (без оплаты) в маленький банк в Хайфе, в подмандатной британской Палестине (достаточным поводом для Густава для этого оказалось непродолжительное знакомство с мелким банкиром Фройндом в Стамбуле).

Приезд Рауля в Хайфу стал, судя по всему, для Фройнда досадной неожиданностью, т.к. надо было думать, чем Рауля занять. Арабские беспорядки в Палестине того времени стали поводом для Рауля покончить с бессмысленным времяпровождением в банке Фройнда и вернуться в Швецию. Попытки Рауля покончить с унизительным положением, когда он был без нормальной оплачиваемой работы, самостоятельно или с помощью Густава и его сестры Лилли, потерпели неудачу. «Сфера Валленбергов»(так называлась финансово-промышленная империя, включавшая семейный банк «Стокгольм Эншильда Банк» и контролируемые через инвестиционные фонды Валленбергов многочисленные промышленные компании) оказалась для него закрыта. Брат деда, Кнут, председатель совета директоров семейного банка, подарив несколько благодушных обещаний Раулю и его матери Май, не сделал ничего реального и умер в 1938 году (детей у него не было).

Другой брат деда, Маркус-старший, ставший председателем совета директоров банка после смерти Кнута, был обеспокоен попытками ближайших родственников Рауля найти ему место в «сфере Валленбергов», охраняя «семейную поляну» для своих сыновей Якоба и Маркуса-младшего, двоюродных братьев отца Рауля. Взыграли и антисемитские мотивы: дочь Маркуса-старшего Гертруд («Калли», жена австрийского графа Фердинанда Арко ауф фон Валлей и последняя любовь маршала Маннергейма в конце его жизни) по просьбе отца отправилась в ноябре 1936 года в Ниццу наблюдать за встречами Густава, Кнута и Рауля. Гертруд сообщила отцу, что Рауль произвел на нее «очень еврейское впечатление» и резюмировала, что пустить Рауля в «сферу Валленбергов» было бы равносильно тому, что отдать ему и Нахмансонам (Юсеф Нахмансон, еврей, был

гендиректором «Стокгольм Эншильда Банк» до 1928 года) управление банком, который вовсе не является семейным благотворительным предприятием. ^[4]

Якоб, гендиректор семейного банка с 1938 года, дядя Рауля, сам морской офицер, как и отец Рауля, тянул время, несколько раз предлагая Раулю «изучать рынок» для создания новой фирмы (по производству застежек-молний и т.п. чепухи). Так Рауль был навсегда отторгнут «сферой Валленбергов», активно проводившей многочисленные финансовые и торговые операции во время начавшейся  мировой войны: брат Якоб возглавлял семейный клан в торговых и финансовых отношениях с нацистской Германией (в т.ч. осуществляя контакты с членами германской оппозиции Гитлеру, «Черной капеллой» и посредничая в попытках сепаратных переговоров между немецкой и английской сторонами), а брат Маркус-младший отвечал за торговые отношения с Советским Союзом (например, знаменитая поставки высококачественной стали за платину) – во всем этом Раулю места не нашлось.

В конце концов Рауль принял предложение венгерского еврея Кальмана Лауера, бежавшего в Швецию. Лауеру нужен был компаньон в его «Центрально-европейской компании», осуществлявшей небольшие импортные операции (в основном, продовольствия) из Восточной Европы в Швецию. Этот компаньон должен был иметь возможность посещать оккупированные Германией (или союзные с ней) страны. Рауль полностью подходил для этой роли. А далее, случайное знакомство Лауера с Иваром Ольсеном, представителем Управления по делам военных беженцев, учрежденным Рузвельтом 22.01.1944 года, привело к дипломатической миссии Рауля в оккупированный нацистами Будапешт, где он спас десятки тысяч венгерских евреев от уничтожения.

12 декабря 1944 года Рауль Валленберг писал матери, что артиллерийская канонада Красной Армии приближается к городу и он, видимо, вернется домой к пасхе. Это означало, что он хотел закончить свою миссию в Будапеште устройством своих подзащитных в наступающей мирной жизни и говорить по этому поводу с советскими военными властями. Эта политическая наивность его и погубила.

Арестованный 17.01.1945 года советской контрразведкой СМЕРШ, Рауль пропал в недрах советской карательной машины и одновременно шагнул в бессмертие в памяти человечества. Отсутствие Валленберга в Будапеште было замечено не сразу, да и в Стокгольме никаких причин для беспокойства за Валленберга также никто не видел. Шведский посол в Москве Стаффан Сёдерблум уже уведомил МИД на родине о том, что заместитель наркома иностранных дел СССР Владимир Деканозов сообщил ему в письме от 16 января, что Валленберг находится у русских в руках. В письме Деканозова сообщалось: «Меры по охране г-на Валленберга и его имущества советскими военными властями приняты». И в скором возвращении его на родину не сомневался никто. ^[3]

Но время шло, известий о Рауле не было и в середине февраля 1945 года личной встречи с послом СССР в Швеции Александрой Коллонтай попросила жена тогдашнего министра иностранных дел Швеции Ингрид Гюнтер. Неформальные отношения, сложившиеся за долгие годы у Коллонтай со шведскими политиками любого ранга, допускали такие контакты. Ингрид Гюнтер просила Коллонтай выяснить судьбу внезапно исчезнувшего Рауля Валленберга. Коллонтай запросила шифровкой Москву и получила лаконичный и неконкретный ответ: о судьбе г-на Валленберга можно не беспокоиться, он находится в СССР в полной безопасности. Это и было сообщено г-же Гюнтер с добавлением предостережения, что шведскому правительству не стоит поднимать шум по этому поводу, т.к. это могло бы только задержать возвращение Валленберга.

Приблизительно в то же время Май фон Дардель без приглашения прибыла в советское посольство, чтобы выяснить судьбу сына. Как она рассказала репортеру в 1971 году, Коллонтай  сказала ей, что Рауль находится в Советском Союзе, с ним хорошо обращаются, и он скоро вернется. ^[3] Сразу же после этого — внезапно и без всяких объяснений — в Москву был отозван Владимир Семенов, второе лицо в советском посольстве, осуществлявший надзор за Коллонтай со стороны «органов», что не являлось секретом для самого посла. Формально — «для консультаций». Но в Стокгольм он больше не вернулся, и это многое объяснило Коллонтай, несомненно, к ее большому сожалению. Она ведь искренне считала своих личных шведских знакомых добрыми друзьями.

Наконец, 28 февраля дядя Рауля, Маркус-младший Валленберг, хороший знакомый Коллонтай, вместе с ней работавший над заключением мира между СССР и Финляндией в 1944 году, встретился с ней в советском посольстве и просил как можно скорее сообщить о месте пребывания племянника и о его здоровье. Коллонтай дала ему обещание тотчас исполнить его просьбу. На свой запрос в Москву она получила раздраженный ответ Молотова: послу предлагалось не вступать в беседы с кем бы то ни было на подобные темы. ^[5]

Таким образом, позиция Москвы в деле Валленберга быстро менялась, и советские спецслужбы распространяли слухи, которые должны были довести до шведов информацию, диаметрально противоположную той, которая давалась раньше: «Рассказывали, что он погиб во время воздушного налета, что его убили венгерские нацисты (нилашисты), что бежал и скрывается под другим именем в Будапеште…». ^[6] 8 марта, 1945 года венгерское «Радио Кошута», контролируемое советскими военными властям сообщило, что Рауль Валленберг убит по дороге в Дебрецен, где находился штаб командующего 2-м Украинским фронтом маршала Малиновского, нилашистами или агентами гестапо. ^[3]

Оставлять Коллонтай в этих условиях послом в Швеции Сталин не захотел (это является доказательством, что лично он был инициатором «дела Валленберга»). Он всегда не слишком доверял ей, но для высоких дипломатических переговоров — под контролем спецслужб – она была незаменима. Ее же участие в акции по прикрытию незаконного захвата и секретного удержания шведского дипломата, затеянной на этот раз, было совершенно немыслимо. Коллонтай нельзя было информировать о каких бы то ни было аспектах этой акции, даже в крайне ограниченных пределах. В Стокгольме, где любые дипломатические шаги пришлось бы осуществлять с ее участием, она была теперь для Сталина нежелательной фигурой, потому, что в ее общении с любым официальным или полуофициальным шведским лицом неизбежно присутствовал бы личный элемент: слишком тесно, не так, как положено «просто послу», она была связана с ними. ^[5]

17 марта 1945 года Молотов известил Коллонтай  телеграммой о том, что утром следующего дня за ней прилетит специально посланный советский самолет. В самолете ее будет сопровождать шведский врач. Лететь согласилась Нанна Сварц, терапевт Каролинской больницы, лечившая Коллонтай после постигшего ее инсульта в Швеции. ^[7] Никакой официальной встречи на Внуковском аэродроме в Москве не было. Коллонтай встречали внук Владимир и санитарная машина. С опозданием примчался поприветствовать «дорогую коллегу» Владимир Семенов – он уже заведовал отделом в наркомате иностранных дел. ^[5]

Дипломатические акции со стороны шведских властей не заставили себя долго ждать. Во второй половине апреля шведский посол в Москве и одновременно шведский министр иностранных дел в Стокгольме попросили разъяснений соответственно у советского наркоминдела в лице Деканозова  и у Временного Поверенного в делах СССР в Швеции (им стал сменивший Семенова Илья Чернышев) относительно судьбы пропавшего Рауля Валленберга. Теперь официальный ответ был таков: о судьбе Валленберга советским властям ничего не известно. Лживая и постыдная акция началась. «Коллонтай заблаговременно вывели из нее — совсем не для того, чтобы избавить от несмываемого позора, а для того, чтобы не путалась под ногами. Такова представляющаяся наиболее вероятной гипотеза ее поспешной эвакуации». ^[5]

20 марта 1945 года дипломаты шведской миссии в Будапеште отправились на родину: сначала автобусом до Бухареста, оттуда поездом через Одессу, Москву, Ленинград, Хельсинки в финский порт Турку. Оттуда финский корабль «Arcturus» доставил их в Стокгольм. 18 апреля 1945 года на стокгольмской набережной Стадсгерд их встречали родные и близкие, в том числе и мать Рауля Май фон Дардель. ^[6] Она все еще была обнадежена словами Коллонтай, но Рауля не было. «Днем раньше заместитель министра иностранных дел Вильхельм Ассарсон позвонил по телефону Май фон Дардель и сообщил ей, что ее сына не будет среди пассажиров парохода. Но, когда пароход вошел в гавань, она все-таки была среди встречавших в надежде, что несмотря ни на что Рауль тоже прибудет. Его не было. Единственной весточкой, полученной ею, были предметы, найденные Ларсом Бергом в подвале Hazai Bank: медная тарелочка, обручальное кольцо и книга об охранном паспорте. “Я отдал ей сверток, – вспоминал Берг. – Из глаз ее лились слезы, слезы глубочайшей скорби”». ^[4]

Представители клана Валленберг (руководители его банка, многочисленных инвестиционных фондов и промышленной империи), чью фамилию носил Рауль, были достаточно равнодушны к судьбе Рауля и озабочены лишь тем, что их фамилию сопровождает совершенно нежелательная им «шумиха»: ведь их девиз с латыни на русский можно перевести как «Быть, но быть невидимым» (“Esse non-Videri”).

Шведский МИД спустя много лет оправдывался, что нейтральная Швеция не хотела осложнять отношений с СССР, т.к. Рауль Валленберг числился в американском ведомстве.

Кроме того, по мнению отставного посла Яна Лундвика, который занимался делом Валленберга в течение последних десятилетий, социал-демократическое правительство считало для себя зазорным активно бороться за судьбу отпрыска могущественного олигархического клана. Лидеры еврейской общины Швеции, которые были одними из инициаторов миссии Рауля Валленберга в 1944 году, позорно поддержали позицию МИД. Не вмешивалось дело и администрация США после того, как шведский посол в Москве Стаффан Сёдерблум высокомерно отклонил ее предложение помочь, указав, по существу, американскому послу Гарриману, что шведы сами разберутся с делом Валленберга. ^[3]

Сёдерблум нанес непоправимый ущерб борьбе за возвращение Рауля. Встречаясь с Деканозовым 25 апреля 1945 года, он уже (в самом начале поисков!) твердо считал Валленберга погибшим. Поэтому, он полагал, что не было никакого смысла раздражать русских постоянными напоминаниями о нем. «Уже 14 апреля он телеграфировал в свое министерство, что Валленберг, «возможно, убит» и что шансов на то, что его дело когда-либо будет «прояснено», практически не существует. 19 апреля он пишет в МИД обстоятельнее: «Более всего я опасаюсь того, что русские, сколь бы неприятно им это ни было, не могут выяснить, что случилось в действительности. Во-первых, в Венгрии сейчас царит беспорядок. Во-вторых, войска, которые находились в январе в Будапеште, теперь проследовали в Вену. Далее, к сожалению, весьма маловероятно, чтобы маршал Толбухин и его подчиненные могли в настоящее время заниматься расследованиями подобного рода». В «строго секретной» записке Харальду Фаллениусу, заместителю секретаря Управления делами министерства иностранных дел, Сёдерблум сообщает, что, по его мнению, «Валленберг, возможно, оказался жертвой дорожной аварии или был убит в дороге, направляясь из Будапешта на восток, в то время, когда его исчезновение в общей неразберихе, царившей тогда в этом районе, могло остаться незамеченным».

Министр иностранных дел Швеции Гюнтер был настроен более недоверчиво. 21 апреля он телеграфировал Сёдерблуму «обязательное предписание» нанести визит Деканозову и потребовать от того полного расследования дела. Сёдерблуму не оставалось иного, как повиноваться, хотя об энергичности его усилий в этом направлении можно догадываться по следующему его посланию на родину: «Как я уже говорил ранее, к сожалению, возможно, это дело так и останется неразрешенной загадкой». ^[3] Во время беседы с Деканозовым высказал предположение, что с Валленбергом могло случиться «какое-то несчастье». А когда Деканозов попросил Сёдерблума уточнить, что он имеет в виду, тот сказал, что Валленберг, по сведениям, полученным от венгерских евреев, бежавших в Бухарест, «погиб в автокатастрофе». ^[4] А в декабре 1945 года в разговоре с тем же Деканозовым он говорил, что было бы великолепно, если бы советская сторона сообщила, что Валленберг мертв. Вторую губительную для Рауля Валленберга ошибку Сёдерблум совершил на встрече со Сталиным 15 июня 1946 года по случаю завершения своей миссии в Москве.

В 1980 г. записка Сёдерблума о встрече со Сталиным была обнародована. «Сталин показался мне здоровым и бодрым, он излучал энергию. Его невысокая, но ладно сбитая фигура, а также правильные черты лица производили очень благоприятное впечатление. Тон голоса и манеры также создавали впечатление приветливости». ^[3] Сталин великодушно спросил Сёдерблума есть ли у него просьбы, пожелания… Сёдерблум начинает разговор о Валленберге и… вновь угодливо замечает, что Валленберг должно быть уже мертв… Сталин расслабился и позволил себе «повалять ваньку»: озабоченно и тепло попросил продиктовать ему по буквам имя и фамилию этого пропавшего шведа, старательно записал продиктованное в блокноте, обещал лично проследить за расследованием… и через пять минут прекратил аудиенцию.

Шанс был потерян. В 1980 г. журналисты теребили Сёдерблума, тогда уже 79-летнего пенсионера, расспросами о той встрече. Вот что он им ответил: «Я не считаю, что действовал в тогдашних обстоятельствах слабо или трусливо. Я делал, что мог, и мне удалось поднять этот вопрос до решения его на самом высоком уровне». Бывший тогда, в 1946 г., премьер-министром, социал-демократ Таге Эрландер сконфуженно прокомментировал рассекреченные документы так: «между Сёдерблумом и Сталиным состоялась опасная беседа, опасная и, возможно, гибельная. Предпочтительнее, если бы ее вообще не было».^{[3, 8]} Так Сёдерблум, по сути, способствовал удержанию Рауля Валленберга в СССР.

Между тем, 18 августа 1947 года заместитель министра иностранных дел СССР А.Я.Вышинский, чтобы покончить с многочисленными запросами шведской стороны о судьбе Рауля Валленберга послал письмо тогдашнему шведскому послу в Москве Гуннару Хэгглёфу. Суть письма можно выразить одним разящим предложением: «Валленберга в Со-ветском Союзе нет и он нам неизвестен». Друг Рауля, дипломат Пер Ангер, бывший с ним в Будапеште, поведал в книге ^[6] много лет спустя, что министр иностранных дел Швеции Эстен Унден с готовностью принял заверения Вышинского о том, что Валленберга на территории СССР нет.

В отличие от карьерного дипломата Ангера, журналист Рудольф Филипп, австрийский еврей, убежавший из Австрии в Швецию после аншлюса, ждать и молчать не хотел. Он убедил шведскую общественность начать борьбу за Рауля Валленберга. Был создан Комитет гражданского действия в защиту Валленберга (Wallenberg Action). Май и Фредрик фон Дардель были среди основателей организации Wallen-berg Action, которая финансировала поиски и вела кампании в прессе. В ноябре 1947 г. Унден вынужден был встретиться с активистами Комитета. Он сообщил собравшимся, что по-прежнему считает Валленберга погибшим в Будапеште или его пригородах. Ги фон Дардель возразил, что существуют доказательства, что его сводный брат жив и находится у русских в руках. И вот что было дальше:

«Унден усмехнулся.

– С какой целью, спрашивается, русским его удерживать? Госпожа Биргитта де Вилдер-Белландер, одна из наиболее активных деятельниц комитета, вмешалась, заявив, что очевидно они посчитали его шпионом.

– Что?! – скептически воскликнул Унден. – Так вы полагаете, что господин Вышинский лжет?

– Да, полагаю, – ответила она. Унден был в ярости.

– Это неслыханно, – восклицал он, – это совершенно неслыханно». ^[3]

Стало ясно, что чуда уже не случится и за освобождение Рауля предстоит длительная, упорная борьба. Именно семья фон Дардель – мать и отчим Рауля: Май и Фредрик, сводный брат Ги и сводная сестра Нина – возглавила поиски Рауля Валленберга с того самого 1945 года, временами заставляя шведское правительство предпринимать демарши перед властями СССР и РФ. Они заплатили за это двумя самоубийствами, крушением профессиональной карьеры, потерей здоровья и сбережений.

Супруги фон Дардель были намерены бороться за освобождение Рауля всерьез и надолго. Их сын, Ги, физик элементарных частиц, работавший в ЦЕРНе (Женева), много времени и сил уделял поискам, забывая о своей работе по профессии и собственной семье. Дочь, Нина, мать четырех детей, домохозяйка, по мере сил старалась скрасить жизнь родителей, обеспечить им ежедневную передышку от постоянного, целеустремленного поиска. Семья фон Дардель надеялась на помощь могущественных дядьев Рауля, называвших его когда-то «маленький Рауль», однако участие тех в борьбе за Рауля ограничилось написанием двух писем: одно было написано бывшему советскому послу Александре Коллонтай, а другое – некоему чешскому партнеру со связями в СССР. После того, как шведский посол в Москве высказал предложение, чтобы кто-то из дядьев Рауля написал письмо отозванной в Москву Коллонтай, и сбора информации о деятельности племянника в Будапеште (!), «Маркус Валленберг написал Коллонтай письмо на французском языке «по строго конфиденциальному делу». Речь идет, писал он, о Рауле Валленберге, его родственнике, который в Будапеште «с большой смелостью боролся за спасение евреев из рук гестапо и Скрещенных стрел». Далее Валленберг подробно пересказал ноту Деканозова от 16 января и продолжал: «Теперь, по прошествии трех месяцев, семейство Валленбергов и особенно близкие родственники г-на Валленберга, естественно, чрезвычайно обеспокоены и были бы в высшей степени признательны, если бы Вы во время пребывания в Москве использовали свое влияние для розысков по этому делу».

Письмо было отослано 21 апреля 1945 года и пришло в Москву 27-го. На следующий день Стаффан Сёдерблум вручил его Коллонтай» ^[4]. Банкиры Якоб и Маркус-младший, возглавлявшие семейный банк и всю «сферу Валленбергов», отказывались встречаться с представителями организации Май и Фредрик фон Дардель и содействовать поискам. Гораздо позже, в 2008 году, сын Маркуса-младшего – Петер (1926-2015), глава «сферы Валленберг» после смерти отца в 1982 году, утверждал, что Май сама просила их не вмешиваться, не делать ничего без полного согласия правительства, а его-то и не было. По всей видимости, он лгал. Нина в 1959 году писала Ги, что их мать долго страдала от отсутствия поддержки со стороны клана Валленбергов.

В марте 1956 года премьер-министр Швеции Таге Эрландер накануне визита в Москву посетил Май и Фредрика фон Дардель и взял с собой в Москву письмо родителей сыну

(«Дорогой, любимый Рауль…»), говоря, что он, Таге Эрландер, как и они хочет добиться возвращения Рауля. Надежды были напрасными: Эрландер вернулся из Москвы с пустыми руками. Фредрик после этого записал в дневнике, что был физически раздавлен таким исходом.

6.02.1957 советские власти (посредством документа, получившего название меморандума Громыко – тогдашнего заместителя министра иностранных дел СССР) уведомили шведского посла о том, что в архивах недавно обнаружен рапорт тюремного врача Смольцова, датированный 17 июля 1947 года. Этот рапорт доказывал, по мнению Москвы, что Рауль Валленберг умер в тюремной камере от инфаркта в тот день. Вслед за этим  был кремирован без проведения вскрытия. При этом, утверждалось, что дело Валленберга уничтожено и что главную ответственность за это преступление несет Виктор Абакумов, бывший министр госбезопасности, расстрелянный в 1954 году в соответствии с решением суда.

Семья фон Дардель в тот же день была оповещена об этом шведским МИДом, но отказалась принимать этот документ всерьез. Фредрик дошел до того, что стал презирать тогдашнее шведское правительство социал-демократов. Премьер-министра Таге Эрландера он называл «скользким, как угорь», министра иностранных дел Ундена – «ужасным», а посла Швеции в Москве Рольфа Сульмана – «неэффективным ублюдком».

В 1950 году Фредрик фон Дардель ушел в отставку с поста гендиректора университетской Каролинской больницы и супруги посвятили весь остаток своей жизни борьбе за Рауля: он – за письменным столом и она – на диване, на расстоянии трех метров. 24 октября 1952 года, в день 34-й годовщины их свадьбы Фредрик начал вести дневник. После двух параграфов, посвященных жене, Май, он перешел к пасынку, которого считал родным сыном, а тот, в свою очередь, называл его отцом: «Судьба Рауля Валленберга, подоб-но темному облаку, покрыло наше существование». В дневнике и письмах Фредрик злословил о шведских чиновниках:

«В Германии немногие работали и добились возвращения многих. Здесь, в Швеции, многие работают и сейчас, но не добились успеха в возвращении домой одного». Май фон Дардель часами вела телефонные разговоры, часто тяжелые, имеющие негативный характер, с чиновниками шведского МИДа, которые по выражению Нины, были совершенно бессердечными. Дочь Нины, племянница Рауля, Нане Аннан, жена дипломата Кофи Аннана, бывшего генсека ООН, вспоминала, как  белели костяшки пальцев бабушки, державших трубку телефона. У четы фон Дардель были свои развлечения: он раскладывал пасьянс, она шила платья и занималась ремонтом дома, но общение с людьми вне семейного круга прекратилось: шведский нейтралитет в годы Второй мировой войны оставил душевный дискомфорт у шведов и потеря Рауля служила постоянным напоминанием этого. Нина говорила: «Людям трудно встречаться с кем-либо, кто потерял кого-то. Они переходят улицу». ^[9] 

В 1961-1965 годах достаточно широкий резонанс получило «дело Сварц-Мясников». Оно, по моему мнению, если и не доказало, то заставило считать достаточно вероятным, что

Рауль Валленберг, вопреки «меморандуму Громыко» был жив и в начале 60-х годов прошлого века. Действующими лицами этой драмы были та самая Нанна Сварц, которая лечила Коллонтай в Швеции и сопровождала ее в Москву в 1945 году, профессор, терапевт и кардиолог Каролинской больницы, близкий друг супругов фон Дардель и академик, директор Института терапии АМН СССР, профессор А.Л. Мясников. Рамки данной статьи не позволяют подробно рассказать об этом, поэтому те, кому это интересно, могут прочесть об этом. ^{[3, 10]} 

В 1970 году Фредрик написал и издал книгу «Рауль Валленберг: факты вокруг судьбы», рассказывающую историю 25-летнего семейного поиска. Тираж книги не был распродан.

«Люди устали», – сказала по этому поводу Нина. Еще более болезненной была реакция матери Рауля, Май: «Люди смотрят на меня, как на психически больную». Пережив так много свидетельств о смерти своего первенца, она периодически стала желать своей собственной смерти. По свидетельству невестки Матти, жены Ги, она повторяла вновь и вновь, что более не хочет жить. ^[9]

В 1976 году Май и Фредрик попытались найти издателя для своих дневников, которые они вели с 1952 по 1978 год. Дневники  содержали историю борьбы за Рауля, борьбы со шведскими чиновниками МИДа. В них упоминались 587 имен людей и названий организаций. Попытка оказалась безуспешной. 28 апреля 1978 года Фредрик закончил писать свой дневник, на последней странице он написал два слова по-английски: «stone wall» («каменная стена»). 12 февраля 1979 году после того, как не подтвердились еще несколько версий о местонахождении Рауля, Фредрик покончил с собой. Через два дня за ним последовала и жена Май, попросив перед смертью младших детей Ги и Нину не прекращать поисков Рауля и считать Рауля живым до 2000 года. В некро-логе  Ги и Нина указали Рауля в списке ныне живущих детей, скорбящих о смерти своих родителей, и 30 лет хранили секрет самоубийства родителей. После смерти родителей Ги и Нина создали новую организацию для поисков Рауля – Raoul Wallenberg Association. Вскоре комитеты Рауля Валленберга заработали в Стокгольме, Нью-Йорке, Лондоне, Иерусалиме. ^[9]

Благодаря усилиям Нины история Рауля Валленберга стала одной из ярких страниц истории Холокоста. Президент Рональд Рейган сделал Рауля почетным гражданином США. В 1984 году Ги подал судебный иск к СССР в федеральный суд Вашингтона, обвиняя советские власти в незаконном аресте дипломата. Суд вынес решение в пользу истца, но Москва не реагировала, и в итоге дело было закрыто. Ги ушел на пенсию, чтобы посвятить себя поискам брата. Нина, со своей стороны, старалась привлечь внимание к делу Рауля Валленберга на светских мероприятиях в его честь. Ги на эти мероприятия не ходил. ^[9]

В статье ^[9] ошибочно говорится, что Ги в декабре 1979 года ездил в Москву и уговорил своего коллегу А.Д.Сахарова посетить те места, где, по слухам, жили бывшие товарищи Рауля Валленберга по заключению. Ничего подобного не описано в мемуарах Сахарова. Тот декабрь был очень «жарким»: Сахаров опубликовал несколько протестов против ввода советских войск в Афганистан, а уже в январе 1980 года оказался в ссылке в Горьком. Автор [9] также ошибался, когда писал, что Ги дважды встречался с Сахаровым в 1987 и 1988 годах, прося искать Рауля где-то в окрестностях Тбили-си (?) и Ленинграда (?), где по слухам он мог находиться…

В воспоминаниях А.Д.Сахарова ^[2] можно прочитать о его отношении к делу Валленберга, о том, как он лично участ-вовал в поисках Рауля и что из этого вышло…Стоило лишь обратиться к нему за помощью и он сделал то, что мог. «Андрей Дмитриевич в разные периоды своей жизни и очень по-разному, но всегда искал «петушиное слово» для всего человечества и для каждого человека: «Осторожнее! Бьется!»

Подумать только, в стране, где любой человек ценится не дороже мухи!… при всяком неправедном насилии над человеком, взывал к властям и миру: осторожнее! бьется!». ^[11]

Строки об отношении Андрея Дмитриевича к делу Валленберга следуют за описанием кражи КГБ сумки с документами Сахарова, пока он был на приеме в зубоврачебной поликлинике 13.03.1981 года в Горьком. В последующие две недели Андрей Дмитриевич написал 6 документов, последним из которых было письмо о Валленберге. Вспоминая об этом, Сахаров писал, что слышал по радио о том, что советские власти вновь ответили на запрос шведского МИД, что Рауль Валленберг  умер в 1947 году и что дело его не может быть предъявлено, т.к. оно сожжено. Последнюю часть ответа Сахаров считал ложью. Он писал, что на всех следственных делах НКВД-КГБ стоит пометка «Хранить вечно» – и она выполняется, за некоторыми исключениями, когда из дел, по распоряжению высшего руководства,  изымались отдельные страницы, но и эти дела остались в какой-то форме.

Сахаров во время работы на «объекте»  слышал рассказ одного работника КГБ, принимавшего участие в переборке старых дел 30-х – 40-х годов: во всех делах сохранялись  первые страницы, в делах, по которым был расстрел, – обязательно справка о приведении приговора в исполнение, в этой справке была графа – пистолет номер такой-то. Андрей Дмитриевич считал несомненным, что дело, в котором идет речь об иностранном подданном, при всех обстоятельствах (на всякий случай) сохраняется полностью. Он считал Рауля Валленберга одним из тех людей, которыми гордится все человечество и писал, что нельзя  ослаблять дипломатических усилий, добиваясь от советских властей, покрывавших преступления  Сталина и его сообщников, раскрытия тайны, связанной с судьбой Рауля.

Во второй части своих воспоминаний («Горький, Москва, далее везде») Сахаров описал встречу с тогдашним членом политбюро ЦК КПСС А.Н.Яковлевым 21.03.1988 года (Сахарову потом сообщили, что некоторые коллеги по политбюро называли Яковлева «Полундра» в связи с его давнишней службой на флоте, тогда как его противник Лигачев имел меткую и забавную  кличку «Полкан»). Разговор, в основном, касался армяно-азербайджанской проблемы, однако Сахаров затронул  и тему о судьбе Валленберга. Впоследствии  Сахарову было жаль, что ошибочная информация, которой он располагал  в то время, обрекла на неудачу его просьбу и, возможно, ухудшила на какое-то время психологический климат поисков Рауля Валленберга.

А дело было так. За год до этой встречи, в марте или феврале 1987 года Сахарову позвонил из Женевы Ги фон Дардель (физик, работавший в ЦЕРНе), брат Рауля по матери. По его сведениям Рауль, по-видимому, был жив и находился где-то в лагере в 300 км от Москвы. Сахаров, как и следовало ожидать, горячо откликнулся на это и просил прислать более подробные сведения, чтобы можно было принять участие в поиске. В конце мая Сахарову действительно  принесли письмо Ги из ФИАНа (вместо того, чтобы отправить его прямо к Сахарову домой), которое было прислано туда из шведского посольства. В машинописном письме на немецком языке содержались какие-то рассуждения об опытах с мюмезонами и было понятно, что это только маскировка. Здесь же была приписка от руки на ломаном русском, всего несколько строк. В приписке говорилось, что Рауль Валленберг находится в лагере в поселке Мирный в 18 км к югу от Торжка и содержится там с пленными поляками времен второй мировой войны. Сахарову передали, что человек (имя которого осталось неизвестным) написал приписку уже будучи в СССР, т.к. опасался перевозить  ее через границу. Вся эта конспирация для середины 1987 года вряд ли была оправданной, гораздо важнее была степень достоверности этих сведений.

Уже в июне Сахаров передал за границу устное сообщение для Ги, в котором просил о дальнейших подробностях и максимально быстрой проверке надежности  первичных источников его сведений. Однако, весь остаток 1987 и начало 1988 года от Ги фон Дардель не было получено никакой информации. Приезжал один из юристов Комитета Валленберга, который не привез ничего нового. Сахаров уже тогда столкнулся с тем, как не организованно и плохо велись поиски Комитетом Валленберга. Позже Андрей Дмитриевич пришел к печальному выводу, что вся эта сложная и дорогостоящая система комитетов и комиссий крутится, в основном, вхолостую. Отсутствие должного отбора и проверки приводило к тому, что истинные сообщения, если они и были, терялись  среди большого количества ложных, данных ради вознаграждения или саморекламы.

Возвращаясь осенью 1987 года из Эстонии, Сахаров и Боннер сделали крюк и разыскали Мирный, но ничего похожего на лагерь там не обнаружили. Не принесли результата еще две поездки Е.Боннер в этот поселок позднее. Такова была ситуация к моменту разговора Сахарова с Яковлевым 21.03.1988 года. Поэтому Андрей Дмитриевич просил Яковлева проверить нахождение Валленберга в поселке Мирный. Кроме того, произошел обмен мнениями о деле Валленберга. На фоне общей левой позиции («левее Горбачева») Яковлева Сахаров почувствовал у него «неприкосновенный запас» догматических истин. Яковлев считал, что все слухи о том, что Рауль жив, являются ложными и подогреваются западными спецслужбами для обострения советско-шведских отношений. Причиной ареста Рауля Валленберга Яковлев считал то, что он осуществлял обмен евреев на шведские военные грузовики. По тогдашнему мнению Яковлева, это было действием на стороне врага («сколько лишних советских солдат погибло в результате этого обмена, никто не считал»). Кроме того, Яковлев утверждал, что шведы (клан Валленбергов) помогли немцам (за деньги, не за жизни евреев) восстановить разбомбленные англичанами и американцами шарикоподшипниковые заводы, без которых Германия не могла продолжать войну.

А.Н. Яковлев выполнил просьбу Сахарова и тот через неделю получил в АПН у Фалина ответ по Мирному. Этот ответ представлял, по сути,  насмешку КГБ. То была прекрасно снятая панорама поселка и документ, в котором сообщалось число жителей поселка, а также число голов рогатого и не рогатого скота… В конце документа сообщалось, что старожилам района фамилия Валленберг неизвестна – человек с такой фамилией никогда в районе не проживал. И только через несколько месяцев, летом 1988 года к Сахарову приехал Ги фон Дардель. Выяснилось, что поселок Мирный к Валленбергу не имеет никакого отношения. Ги сообщили адрес лагеря по телефону, и, вдобавок, он перепутал север и юг, отмеряя 18 км от Торжка на карте в сторону Калинина.  Так он увидел там кружок с названием Мирный. Из-за ошибки Ги 1.5 года поиск шел по ложному следу. И это было еще не все. Оказалось, что Ги и членам Комитета Валленберга был известен номер лагеря, о котором шла речь в сообщении: ОН-55. И они не сообщили этого Сахарову – не сочли нужным.

Вскоре после этого Сахаров и Боннер уже в четвертый раз поехали в район Торжка. Адрес оказался вновь неверным, но по номеру они все же нашли этот лагерь. Елена увидела по дороге несколько молодых людей и ей показалось, что у них можно что-то узнать. Тут им действительно повезло: среди этих людей была женщина, работник местного суда, которая знала, где находится лагерь ОН-55. Вместе с этими людьми доехали до лагеря и на проходной Сахаров увидел табличку  ОН-55. Около проходной несколько офицеров садилось в машину и Сахаров сказал им, что ищет одного поляка, старого человека и слышал, что в этом лагере содержатся поляки. В ответ один капитан резко сказал, что никаких поляков здесь нет. Дальше разговаривать было бесполезно. Работника суда также поостереглись спрашивать, так как это надо было делать наедине. Это все, что смог сделать Сахаров. У него было горькое чувство, что потеряно два года и надо было Ги вернуться к тому, что Сахаров предлагал емув устном сообщении лета 1987 года: проверить надежность источника информации и требовать от шведского правительства обратиться  к Горбачеву. Видимо, самому Сахарову не удалось еще раз поговорить с Яковлевым на тему Валленберга.

В 1989 году советский посол в Швеции (1982-1990 г.г.) Б.Д. Панкин пригласил Ги и Нину в Москву. Там, 16 октября 1989 года, перед ними поставили  деревянный ящичек с вещами, изъятыми у их брата при аресте: записная книжка, календарь, водительские права, портсигар (известно было, однако, что Рауль не курил…), дипломатический паспорт и стопка старых купюр (болгарские левы, венгерские пенго, шведские кроны, швейцарские франки и американские доллары. При этом советские представители вновь повторили, что Рауль Валленберг умер в 1947 году и почти все его дело арестованного было уничтожено.

После возвращения из Москвы Нина по-прежнему живо вспоминала пропавшего брата: его любовь танцевать и мимику, подражающую немецким офицерам и французским дипломатам, в рождественский вечер 1943 года. Рауль всегда присутствовал в ее доме: его бюст на входе, его архитектурные эскизы в ее кабинете. Деревянный же ящичек, полученный в Москве, был засунут в подвал. Нина рассказывала о нем еженедельно в своей стокгольмской ассоциации, но не в кругу своих аристократических друзей. Она начала принимать антидепрессанты и искала убежище в своем саду во дворе дома. «Я вынуждена вести эту двойную жизнь, чтобы быть способной существовать», – говорила она. ^[9]

Ги в прошлом не был так близок с братом и изо всех сил старался вспоминать о нем, как рассказывала жена Ги, Матти. Лицо Ги стало часто делаться неподвижным, и его врач стал подозревать болезнь Паркинсона. Ги плакал без выражения на лице, когда слушал воспоминания однокашников Рауля по Мичиганскому университету о том, как Рауль любил путешествовать автостопом, делать покупки в торговой сети «Монтгомери Уорд», как он любил комический дуэт Лорель и Харди… ^[9].

Постепенно Ги отошел от организации Raoul Wallenberg Association, которую он создал вместе с сестрой и основал советско-международную комиссию по вопросам судьбы и местонахождения Рауля Валленберга, которая позднее уступила место шведско-российской межправительственной группе. Члены этой группы использовали политические изменения на постсоветском пространстве, которые облегчили доступ к архивам и официальным лицам. Группа работала 10 лет и отчет о результатах ее работы можно прочесть в «Отчете шведско-российской рабочей группы». ^[3]

Деятельность сестры Нины заключалась, например, в организации ежегодных концертов памяти Рауля Валленберга, популяризации его имени, присвоении имени Рауля новому сорту бледно-желтого нарцисса, установке восковой статуи Рауля в Шведском музее, занесению его имени в книгу рекордов Гиннеса («Наибольшее число спасенных от уничтожения»). ^[9]

С 1991 года Ги перестал присутствовать на совете Raoul Wallenberg Association. Деятельность организации сестры Ги считал безвкусной, лишенной смысла в то время, когда судьба Рауля продолжала быть тайной. Об этом он писал в июне 1994 года Петеру Валленбергу, который финансировал деятельность организации с 1982 года, когда стал главой клана Валленберг. Ги попросил у банкира 50 тыс. долларов для финансирования исследований своей группы. Банкир отказал, мотивируя это отрицательной реакцией со стороны Нины (Нина, со своей стороны, утверждала позже, что это была ложь). Еще худшие последствия имел отказ банка «сферы Валленберг» открыть доступ Ги к его архивам. Адвокат клана Валленберг сказал по этому поводу в интервью шведскому телевидению, что архивы «Скандинависка Эншильда Банкен» (преемника «Стокгольм Эншильда Банк» после его слияния с еще одним крупным шведским банком в 1971 году) доступны «только для серьезных исследований» (?!) ^[9]

Ги заказал ФБР эскиз лица брата, каким оно могло бы быть в возрасте 80 лет, просил сестру отыскать зубоврачебные записи о Рауле. Только в 1994 году 75-летний Ги 15 раз ездил в Россию один, старый человек, с трудом переносящий гипотермию. Когда он читал свидетельства следователей, которые допрашивали его брата 50 лет тому назад, кровь шумела у него в голове. Как показывают его письма, Ги стал задаваться вопросом, какие мотивы движут людьми, которых он нанимал для проведения исследований и удивлялся, если его телефон прослушивался. ^[9]

Свои исследования и поиски Рауля он финансировал из собственных сбережений. Так он потратил несколько сотен тысяч долларов по свидетельству его жены Матти. Кроме того, на эти же цели Ги получил 100 тысяч долларов от своей младшей дочери Мари Дюпью. Через 50 лет после начала поисков его брата он не прекращал заниматься этим. Однако с сестрой он практически перестал общаться и лишь попросил, через свою жену, ее разрешения воспользоваться средствами, которые оставались на банковском счету Рауля. Нина согласилась, и 130 тысяч долларов из состояния самого Рауля Валленберга были потрачены на его поиски. Raoul Wallenberg Association прекратила свое существование в 1999 году и Нина основала новую организацию, Raoul Wal-lenberg Committee, в которой она уже была единственным лидером. ^[9]

Тем временем, наступил 2000 год. Ги и Нина могли считать, согласно слову, данному матери, что Рауля уже нет в живых и прекратить поиски. Но они не готовы были сделать это.

В январе 2001 года шведско-российская группа, в которую входил Ги, опубликовала заключительный доклад – итоги десятилетней работы по делу Валленберга. Однако отчет этот имел незавершенный характер. ^[3] Через день после опубликования отчета премьер-министр Швеции Горан Перссон принес извинения от имени страны Нине и Ги, позвонив им по телефону. Нина негодовала: просто позвонить, после стольких лет?! Вскоре, в короткий промежуток времени, Ги сломал шейку бедра, стал пользоваться кардиостимулятором, перенес пневмонию, стал говорить все меньше и меньше. Прекратил совсем говорить о брате. Лечащие врачи не понимали, почему все это происходит. В ответ на их сомнения дочь Ги, Луиза, ответила: «Вы поймите, эта болезнь называется болезнью Рауля Валленберга». ^[9]

В 2003 году комиссия правительства Швеции открыто раскритиковала поведение своей страны в деле Рауля Валленберга, опубликовав доклад под названием «Дипломатический провал». Как сказал тогдашний заместитель министра иностранных дел Швеции: «Дипломатические возможности, которые должны были помочь Валленбергу, были упущены». Вышеупомянутый же отставной посол Ян Лундвик был более резок: «Шведское правительство не хотело его возвращения». ^[9]

В 2005 году младшая дочь Ги, Мари, освободила от бумаг стенной шкаф в кабинете отца и перевезла весь этот архив в свой дом в Версале. Она рассортировала 50 тысяч страниц извлеченных документов в 75 картонных коробок. Оказалось, что лишь одна коробка содержала документы, относящиеся к карьере отца-физика. Все остальные коробки были

посвящены пропавшему брату. Здесь были 32 года жизни Рауля на свободе: контурный рисунок его башмачков новорожденного, приглашение на вечеринку, коктейль-парти 1944 года, которую он посетил… Но большинство бумаг относилось к 61 году, прошедшим после его исчезновения: просьбы о даче свидетельств, показаний от солдат, возвратившихся из советского плена, подруг Рауля, судебные иски, оперные либретто, носящие имя Рауля… Здесь было свидетельство одного поляка, что он получил от Рауля добавочную порцию супа. Здесь же была записка Фредрика фон Дардель, датированная 1978 годом, в которой он благодарит врача за рецепт, позволяющий ему и Май закончить жизнь самоубийством.^[9]

В сентябре 2007 года Нина в последний раз посетила Женеву, чтобы повидаться с братом. Ги не разговаривал с ней. «Годы, которые он провел в комиссии, были очень трудными для него», – сказала она. 4 августа 2008 года Нина, одетая в красное и голубое, срезала три красные розы в саду и поставила их у портрета Рауля, который стоял в комнате ее родителей. В 96-й день рождения Рауля он оставался для нее живым. ^[9]

12 августа 2008 году корреспондент посетил Ги в женевском госпитале. Тот сидел молча в комнате 233, пристегнутый к креслу-кровати и больничный браслет свисал с его худого правого предплечья. Об истории семейного поиска, длившегося к тому времени уже 63 года, он сказал слабым голосом, что все это было осуществлено очень непрофессионально.

О двух попытках самоубийства сестры: «Нина всегда была в центре…». Когда разговор вернулся к поиску Рауля, Ги сказал, что нужно идти на самый верх. И утвердительно сказал «Да» на вопрос корреспондента, имеется ли в виду Владимир Путин. Беседа закончилась вопросом для Ги, продолжает ли он думать о брате. И Ги ответил: «Да, я до сих пор думаю о Рауле. Мне кажется, он в России…». ^[9]

Евгений Перельройзен,
Хайфа, Израиль

ЛИТЕРАТУРА

1. Безыменский Л.А. Будапештский мессия. Рауль Валленберг . – М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2001.
2. Сахаров А.Д. Воспоминания: в 2 т./ ред.-сост.: Е.Холмогорова, Ю.Шиханович. – М.: Права человека, 1996.
3. Бирман Дж. Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста. – М.: Текст, 2007. (Приложение: Рауль Валленберг. Отчет шведско-российской рабочей группы).
4. Янгфельдт Б. Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой. – М.: АСТ: CORPUS, 2015.
5. Ваксберг А.И. Валькирия революции. – Смоленск: Русич, 1997.
6. Ангер П. С Раулем Валленбергом в Будапеште. – М.: Академический проект, 2005.
7. Соколов Б.В. Коллонтай. Валькирия и блудница революции. – М.: Вече, 2015.
8. Перельройзен Е. Левые шведские эсдеки: очарование зла? – Интернет-газета «Континент» 1.04.2016
9. Prager J. The Wallenberg Curse. – The Wall Street Journal, 28.02.2009 (www.wsj.com/articles/SB123207264405288683). (kontinentusa.com/levie-schvedskie-esdeki-ocharovanie-zla/).
10. Перельройзен Е. Сердце Рауля Валленберга. – Интернет-газета «Континент» 12.12.2015 (kontinentusa.com/serdce-raulya-vallenberga/).
11. Чуковская Л.К. Воспоминания, М.: «Время»1994.