Как экзистенциальная тоска одержала победу над Жан-Полем Сартром – See more at:

Минуло лишь тридцать три года после смерти Cартра, и потому американским читателям еще вряд ли возможно осознать ту полноту власти, которую Жан-Поль имел когда-то над Францией. В течение трех десятилетий, чей отсчет ведется с конца Второй Мировой войны, он обладал славою романиста и драматурга, авторитетом философа и энергией активиста. “У нас есть только эта жизнь, чтобы жить” – новый сборник эссе Сартра, объемный, захватывающий, а местами даже вызывающий негодование, он словно обязывает автора сменить курс и обратиться в нечто вроде официальной совести Франции и Европы. Ведь эти эссе – многостраничные обличения интеллектуальных и политических пороков.

Основной закон сей континентальной совести и главная идея, которая проходит через всю книгу – обращение с искусством, литературой, философией и политикой должно быть свободным. Ведь для Сартра экзистенциализм – философия свободы, утверждающая право человека, который запутался в паутине из обстоятельств и ложных решений, восстать против реальности, обрести свободную волю. В небольшом эссе “Экзистенциализм: разъяснение” (1944 г.) Сартр делает попытку переубедить журналистов, которые считали его философию экстравагантной причудой. Ключевой момент экзистенциализма, пишет он, в том, что “человек должен создать собственную сущность; он вышвырнут в мир, там страдает и борется, но прежде, чем умрет, должен осознать, кто же он”.

Все, что написано им в ранний период, так или иначе связывается с понятиями свободы. Прекрасный пример – его эссе о мобильных кинетических скульптурах Александра Колдера, которые он описывает как лирическо-физические воплощения непредсказуемости: “Мобильные скульптуры Колдера колеблются и сомневаются. Похоже, как если бы они ошибались, но тот час исправляли ошибку”. Описанные Сартром “сомнения и колебания” напоминают о превратностях человеческой жизни, о бесконечных перемещениях по миру. Его раннее эссе “Темпоральность у Фолкнера” и изменение взглядов после “Шума и ярости” дали Сартру понимание того, что “человек – не то, что у него есть; он – совокупность того, чего у него нет и того, что могло бы быть”.

Однако начиная с середины 1940-х гг. и все последующее десятилетие Сартр начинает поклоняться другому алтарю: алтарю коммунизма. Эта идеология, как известно, имеет мало общего с индивидуальной свободой: конструирование себя заменяется навязыванием ролей и существованием в рамках классовой борьбы. В журнале Les Temps Modernes, основанном в 1945 году, Сартр словно отказывается от любых понятий независимости творца. Он полагает, что у писателя больше нет иного выбора, кроме принятия участия в политических баталиях современности. “Писатель живет в своем времени. Каждое его слово имеет отзвук, так же, как и молчание”, – предупреждает Сартр.

Далее мы становимся свидетелями странного и отталкивающего зрелища: трибун свободы превращается в апологета худших видов угнетения, попутно размахивая знаменем освобождения. Ключевым текстом этого периода является “Портрет авантюриста” – он был опубликован в 1950 г. в качестве введения к книге о писателях, известных как “люди действия”, таких, как Т.Э. Лоуренс и Андре Мальро. Теперь взгляды Сартра обращаются в сторону так называемых “бойцов” – активных коммунистов, членов партии. “Не ищите эго в себе – вам его обеспечит партияª, – пишет он, дабы высоко оценить факт подавления бойцом своей индивидуальности и перехода им в пространство классовой битвы. “Он не будет одинок, поскольку обнаруживает себя в других. В нем нет ни глубины, ни секретов”. В финале этого гимна бездуховности Сартр и сам невольно сдается: “Все же социалистическое общество, в будущем которого “Лоуренсы” станут невозможными, уничтожит меня своей стерильностью”.

Эти противоречия между требованиями революции и требованиями свободного индивида продолжали подтачивать политические взгляды Сартра. После вторжения СССР в Венгрию в 1956 году он пишет статью “Призрак Сталина”, где осуждает сталинские преступления, но в то же время пытается оправдать их как неизбежные в процессе рождения социализма: “Можно ли дать имя социализма этому кровавому чудовищу, которое раздирает само себя? Откровенно говоря, да… Нам приходится иметь либо это, либо вообще ничего”.

Вторжение советских войск в Чехословакию в 1968 г. не оставило Сартру иного выбора, кроме окончательного отказа от иллюзий в отношении СССР. “Социализм, пришедший с холода” – эссе, посвященное чехословацкой культуре под гнетом коммунизма, представляет собой трезвый анализ ситуации, какой мог бы предложить любой диссидент. К тому времени он перенес свои иллюзии о свободе на третий мир. В своем знаменитом предисловии к “Несчастным землям” Франца Фанона Сартр с нескрываемой радостью пишет о возможности алжирцев убивать своих прежних господ, в роли которых выступали французы. В основании многих политических поступков Сартра лежит, по сути, откровенное удовольствие от чувства ненависти, которая проявлялась в его спорах с врагами и бывшими друзьями. У нас есть только эта жизнь, чтобы жить: здесь скрывается не столько вдохновение, сколько экзистенциальное предупреждение о том, что великий интеллект не создаст великого человека, действуя в одиночку.

Адам Кирш
morebo.ru