Эквадорское Не-чудо

После окончания холодной войны и де-идеологизации (хотя бы формальной) Китая, самым интересным «полигоном» для изучения борьбы идеологий оказалась Латинская Америка. Во многих странах мира разворачивались и продолжают разворачиваться сражения между сторонниками разных партий и политических платформ, но столь яркой борьбы идеологий, разделения стран на полноценные «лагеря» не осталось, пожалуй, нигде. В значительной степени  южноамериканский континент продолжает существовать в рамках парадигмы, сформированной стараниями США и СССР.

В то же время, значительная часть исследователей, чья деятельность посвящена Латинской Америке, не только отрицает связь борьбы времен холодной войны и нынешних противоречий, но и вовсе считает нынешнее состояние стабильным и однополярным (про-демократическим). Формальным основанием такого подхода стала теория «Третьей волны демократизации», предложенная в 1991 году Хантингтоном, который объединил все про-демократические революции в мире, начиная с 1974 года (демократизация Португалии), и предположил,  что это – финальная стадия становления демократии в мире.

В рамках этой теории, Латинская Америка считалась одним из наиболее ярких примеров: регион, известный обилием диктаторских и милитаристских режимов, к рубежу 90-х годов, казалось, окончательно сделал выбор в сторону демократии и выборности власти.

Уже через три года состоялся считающийся историческим панамериканский саммит в Майами, на котором был выработан «Miami Consensus» – соглашение между главами всех стран региона о приверженности ценностям демократии и свободного рынка. Этот документ был почти моментально воспет многими учеными (Вианда, Фишлоу) как свидетельство окончательной и безоговорочной победы либеральной демократии на просторах обеих Америк. При этом мелкие детали (отсутствие на форуме представителей Кубы и участие Мексики, где в 1994 все еще правила партия PRI, узурпировавшая власть в стране на протяжении почти семи десятилетий) во внимание не принимали.

С течением времени убежденность научного мира в незыблемости Третьей Волны стала казаться откровенно абсурдной. Левый уклон существенной части режимов оправдывался тем, что новая социалистическая политика проводилась в формальных рамках рынка, а все более антидемократический режим,  например, в Венесуэле – проведением выборов, как бы недемократичны они не были. На фоне кровавых диктатур ХХ-го столетия власть Чавеса и Модуры представлялась достаточно «вегетарианской».

Такому подходу способствовал и рост значения Бразилии в глобальной экономике: страна стала «визитной карточкой» региона и по темпам своего развития, и по позитивным изменениям в области демократии.

Справедливости ради стоит отметить, что образовался и лагерь противников такого подхода, два наиболее ярких представителя которого – Джордж Филип и Франческо Паницца. Тем не менее, до сегодняшнего дня они остаются в относительном меньшинстве.

Для того, чтобы пересмотреть столь выгодный научному миру подход (а возможность говорить о неизбежной победе демократии на примере Латинской Америки весьма выгодна для большинства политологических школ), требуется не только очевидный «шаг назад», но и общественный резонанс, этот шаг сопровождающий.

Вполне вероятно, что такого рода событие может уже в скором времени произойти в Эквадоре. Эквадор, одна из самых маленьких стран региона, в последние годы получил известность только благодаря своему лондонскому посольству (предоставившему убежище Джулиану Ассанжу). Тем не менее,  возможную роль этой страны в жизни Южноамериканского континента в ближайшие годы не стоит недооценивать.

Эквадор, находясь на периферии большой политики, долгие годы оставался классической «банановой республикой», с часто сменяющимися режимами и слабо развитой экономикой и инфраструктурой. Открытие в 1960-х залежей нефти на территории страны позволило Эквадору несколько улучшить свои экономические показатели, но никакого прорыва не произошло (а бананы переместились на с первой на вторую строчку в реестре экспорта, заняв место рядом с розами и креветками). Более того, к 2000-мугоду ситуация в стране стала настолько печальной, что правительство приняло решение остановить хождение национальной валюты и перейти на рассчеты в долларах США.

В 2007 году к власти в стране пришел Рафаэль Корреа; родившийся в бедном районе портового города, оставшийся без отца, осужденного за перевозку наркотиков в США и умершего в тюрьме, он был олицетворением «народного кандидата» и воспринимался многими как логичное продолжение череды демократических левых президентов в регионе (например, избранного в 2002 «Лулу» Да Силву в Бразилии).

То, что Корреа видит путь страны иначе, чем хотелось бы большинству западных наблюдателей, стало очевидно довольно быстро:уже в 2009 году Эквадор вступил в «Боливарианский Альянс Америки», организацию под фактическим управлением Уго Чавеса. Сохраняя формальные признаки демократической власти, Эквадор начал строить фундамент для образования популистского левого правительства, не признающего права политических конкурентов на существование.

Радикально левый президент, слаборазвитая страна и нефть – сочетание сколь стандартное, столь и убийственное для экономики. В 2015 году, в середине третьего срока Корреа, Эквадор оказался в глубочайшем кризисе. По мере падения стоимости нефти (и еще более быстрого падения эффективности добычи, после фактической национализации ее производства) Корреа был вынужден «душить» налогами сначала промышленников, а потом и средний класс. Денег не хватало отчаянно, и в ход пошли массированные заимствования у Китая, потраченные на неокупающиеся инфраструктурные проекты (по итогам 2014 года, инфраструктура, построенная на китайские деньги, не только не принесла прибыли, но и «проела» 7 процентов ВВП страны).

На сегодняшний день Эквадор оказался зажат в ловушку: не будучи в силах обесценить собственную валюту (так как это – доллар США), он вынужден выходить на международный рынок заимствований, предлагая свои ценные бумаги под 10.5% годовых. Страна отчаянно катится к пропасти под аккомпанемент 350-тысячных демонстраций, разгоняемых полицией. Сам Корреа, по слухам, готовится к выборам 2017 года, чтобы пойти на свой четвертый срок.

В ловушке оказался и сам президент: не сумевший выстроить столь же мощную, как в Венесуэле, идеологическую платформу, Корреа сталкивается с тем, что на антиправительственные демонстрации выходит и его собственный электорат.

Ведущие экономические журналы сейчас обсуждают, может ли эквадорский кризис стать аналогом греческого, и приходят к выводу, что, несмотря на общую с США валюту, любые события в Эквадоре вряд ли навредят глобальной экономике.

То, о чем говорят меньше, это то, что Эквадор – одна из наиболее интегрированных в мировую торговлю и мировые финансы стран-членов и союзников Боливарианского Союза, так что долгое существование в условиях кризиса скорее всего приведет-таки к  одному из двух исходов: либо Корреа придется вводить жесткую диктатуру (отрицать антидемократическую суть которой станет невозможно), либо мы станем свидетелями первого за два десятилетия падения левого режима в Латинской Америке. Последнее, по мнению большинства местных обозревателей, приведет к существенному ослаблению режимов в странах-союзниках и поставит их по сути перед тем же выбором.

В любом случае, весьма скоро стоит ожидать появления необходимости в очередной раз переосмыслять политическую карту Латинской Америки.

Борис Пастухов
Источник