А что если?..

А что если Рязанов не менялся? И был ницшеанцем всегда? И в 1966-м, когда снял «Берегись автомобиля»?

Ну посмотрите на последние кадры…

Ну ненормальный же этот Деточкин. И фамилия соответствующая.

Что мещанка Люба будет с ним по-мещански несчастна, то очевидно. Но не чуется ли, что, и не спускаясь на мещанский уровень, а по Очень большому счёту – счастливой и взаимной любви на Этом свете – нет. Вот эти двое любят друг друга – так нате: он ненормальный. Смешной до стыдности.

Оттого и слёзы льются, глядя на этот кадр, что перед нами сталкиваются два противоположные «хорошо». Справедливость настоящая (не на много лет посадили этого Дон Кихота) и справедливость юридическая (личная собственность охраняется Конституцией, а как она нажита, в случае посягательства на неё, не рассматривается). – То есть скучно устроено всё на Этом свете. И Рязанову, его подсознанию, по крайней мере, хочется вон из него вообще. Не умереть, а… в метафизику какую-то. Сталкивается вообще-то известная невозможность  позитивного Абсолюта, взаимной любви, с частным доказательством этого, с жалкой, недостойной, мещанской формой бытования Его, Абсолюта. То есть, получается, куда, раз так? – В иномирие.

Именно в иномирие. Антихристианское. И это можно доказать тем, на каком материале взял режиссёр рассуждать об этом. На материале шекспировского «Гамлета», подсознательно кричащего, что Добро для всех возможно только в каком-то непросматриваемом сверхбудущем. – Чем не аналог христианского спасения после Страшного суда в Царствии Божием на небе в виде бессмертных душ?

Так вот, опустив финал так низко…

«Мол-Гамлет: Горацио. Я гибну. Мать (обращается в ложу, где сидит мама Деточкина), прощай!

– Юра, я здесь!»

Рязанов, вышибая у зрителя слёзы этим столкновением высокого с низким, христианского с мещанским (оба – серхценные каждый для себя), говорит своим подсознанием нашему: даёшь антихристианское иномирие!

Оно кошмарно, потому что метафизично и потому недостижимо. Но есть и сласть: образ его – ценность мига, который изображён или прожит, образ Вневремённости.

А вот понять, почему, дано было только Выготскому, в «Психологии искусства», написанной в 1925-м, впервые изданной в 1965 году, и с тех пор практически никем не применяемой.

Почему?

Да вот видно на выше приведённом примере синтеза из анализа противоречий фильма «Берегись автомобиля». – Могла потерпеть советская власть ТАКУЮ интерпретацию художественного смысла фильма? – Нет. – А вот позволить всем восторгаться им на разные лады – пожалуйста.

Такой синтез из такого анализа аполитичны и аморальны. Следовательно, они не угодны никакой власти. И… все благополучно не пользуются методом Выготского.

С. Воложин