КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
На 8-е Марта в кои-то веки разоткровенничались со взрослой дочерью.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
– Помнишь, – елейно пищит она, – когда у тебя был день рождения в шашлычке…
– Да, родная. 15 лет назад. Как вчера, – веко защекотала грусть.
– Выбрала тогда момент. И когда вы все уставились в стриптизёршу, втихаря подошла к пивному крану и напилась.
– Ну, гм… – не зная, что ответить родимому существу, я, кряхтя, встал и, не попрощавшись, уволокся к себе в берлогу. Стареть и творить нетленку.
Роман века затевался свежо, ярко, неординарно-дерзко.
Так: «Нам никогда не понять своих детей…»
Вспомнилось армейское, весенне-военное… Как опосля очередного самаркандского косячка, – шайтан-байтан, – один братан-узбек, со слезою на глазах, закончил свою страстную исповедь о любимой девушке: «…и вот, выхожу на перой. И вижу тебя… моя Мухаббад». Ржала каптёрка, казарма. Ржал узбек, не совсем понимая причины взрывного ржача. Вытирая грязным рукавом мокрые щёки. …Грохот мартовского солдатского смеха.
Однажды, во время Олимпиады-2014, написал в Правительство РФ доно… доклад об оплошности в слогане соревнований: «Жаркие. Летние. Твои.» – Точка стоит перед кавычками – это неправильно. Правительство ответило типа отфутболило: строчи в оргкомитет и т.д. Да и Олимпиада уже триумфально заканчивалась. Не до пунктуации.
Подумалось: а ведь точка перед кавычками допустима в английском языке. Что тут же навело на мысль об иностранном заказе великого лозунга. Отсюда риторический вопрос: блин, за пару миллионов баксов смог ли бы я сочинить три слова без ошибки? А Шендерович. А Веллер. А Быков…
«Если бы кто-то «тогда» сказал, что билет в парную будет стоить не 15 копеек, а равно флакону белой и даже дороже, его бы тут же заплевали-разорвали напрочь», – услышал я с притолоки отрывок разговора об эпохе СССР. Тут же почему-то прикинул, что ежели считать «в бутылках», то соцпенсия у нас чуть больше ящика водки средней паршивости: 25 походов в приличную баню. А в общественную – и того больше. «Немало, в принципе», – удовлетворённо хмыкнет лоснящийся чудила из правительственной Audi, не обременённый, в общем-то, заботами подобного рода.
Подождав, пока очередь рассеется, мужчина неверной походкой подрулил к кассе.
– Чего угодно?
– Пиаскледин…
Провизор внимательно глянула на посетителя:
– А если серьёзно.
– Ящик боярышника.
– Зачем так много.
– На свадьбу.
«Не много ли в России библиотекарей, связанных по рукам недостоверными книгами?»
Есть что-то по-социалистически радостное в этом чудовищном возврате к ожиданию, предвестию неизбежно и непрестанно надвигающейся беды, чумы, голода, мора. И уже неважно, откуда оно, предвестие, грядёт – из космоса, из-за границы, с запада, востока. Оно грядёт – и это становится главным в твоих ощущениях. Твоих нахлынувших вдруг советских воспоминаниях: водка, джинсы, запрещённый доллар. Война…
Так из ниоткуда подкрадывается нежданная смерть к струсившему, отставшему и оставшемуся в окопе бойцу, в то время как остальные убежали далеко вперёд. Так накатывало по молодости осознание горя неисправимой ошибки, когда принимал неправильное решение – особенно связанное с другими, близкими тебе людьми.
Но ты сейчас стар… Тебе всё равно. Лишь только мучает неизбывная печаль за чью-то неудавшуюся, не сгоревшую в пламени кометой промчавшегося мимо счастья, молодую жизнь.
А ведь помню, кода доллар был 20… Да и 10 не забыл. И шесть. И рупь-пятьдесят. И 0,63… А чего ещё в жизни помнить-то.
Друг договорился о стрелке непонятно с кем, непонятно где. Но по вполне ясной причине: забрать долг в полторы тыс. рублей.
Так получилось, что за деньгами он пошёл прямо из-за товарищеского застолья, где мы тихонечко сидели, решая под янтарно-красненькое общечеловеческие вопросы. В тот момент как нарядные жёны веселятся на положняковом весеннем девичнике.
Друг, аки собирался, вернулся быстро. Буквально через час. (Вино-то киснет!) Предварительно заехав в травматологию: где ему быстро и качественно зашили изуродованное на стрелке лицо-пергамент.
Били проворно, бесповоротно грамотно и жёстко, – рассказывал он, чуток отдышавшись и немного успокоившись. Результат на лице: за должок в 1 500 рэ запечатано оба глаза, порван рот и свитер. Всё бы ничего, скажете вы, – с кем не бывает. Да. Если бы не одно «но»…
Последнюю пору в городе стали появляться люди, по словам очевидцев «абсолютно невменяемые» и безбашенные. При том что профессионально подготовленные и хладнокровные. Вы, конечно, догадались, кто это – «степные донецкие волки».
Ещё не утихла кавказская боль с её «чеченскими синдромами» и психо-закидонами вернувшихся с той войны, выживших на ней парней. Как пришли новые – молодые да отчаянные. С поверженным в прах сознанием. С мертвецким взглядом и далеко не чистыми руками.
Так что приятель, чуть помятым возвратившийся с «денежной» разборки, по нашим временам просто везунчик – рот зарастёт, синяк пройдёт, купится новый свитер. В отличие от не зарастающей общественно-метафизической травмы, накрывшей всех нас цунами «киевского котла». Тут и там откликающегося смертями близ наших домов уже по всей матушке-Руси.
…И да, берегись, – шторм только лишь начался, брат.
– Ну, как живётся, чего хочется, господин…
После получасового рассказа:
– Жарь.
Сидим было с Толяном на «Пиковой даме».
В самый ответственный момент Герман, взяв высокую ноту, импозантно вдруг откинул в страстном порыве голову и… – бум! – звонко стукнулся о колонну, стоявшую позади него. «Ля-диез второй», – бесстрастно отреагировал Толян.
В это время мраморная колонна, накреняясь, картонно-медленно свалилась за кулисы. А Герман, ничтоже сумняшеся продолжая петь, неуклюже шарахнулся вбок. И тут же – бэмц!! – наткнулся на проклятый реквизит: старинный стол 19 в., с подсвечником. Натурально горящая свеча (не лампочка) выпала. И на многострадальном филармоническом полу образовался небольшой пожарчик.
Обескураженный актёр, нелепо дёрнувшись в другую сторону, гениально не прекращая ровное течение роли, громыхая голосом, споткнулся о стул и, заканчивая партию, упал. Достойно поставив-таки вокально-режиссёрскую точку. Завоевав-таки общий триумф. Сорвав зрительскую бурю оваций: «Си первой», – зевая резюмировал Толян.
Гордо встал, неспешно отряхнулся под звуки проигрыша, согласно напряжённо-картёжной мизансцене: типа игровские пацаны не сдаются. И, вальяжно-надменно держа спину, – как и положено «заслуженному», – ретировался с подмосток. Уступая место следующему, не менее яркому оперному эпизоду.
Проснувшийся зал дружно аплодировал – бис-браво-бис-на! – внезапному оживлению в сценарии.
Потом мы потчевались в «Очках» на Грибоедова. (Был такой популярный бар.) Потягивали во славу Пушкина пивко. Я стучал вилками по кружкам. А Толян, каждый раз безошибочно, угадывал ноты: фа-третьей, соль-бемоль четвёртой… Опа – большая терция в нижней октаве. Квинта… двумя выше.
Просто у Толяна абсолютный слух. Что привело его впоследствии в агутинскую студию звукозаписи. Но это уже, ребя, совсем, совсем другая история.
Обнаружил вдруг, что эзопов механизм как бы и не отключался с 70-х. Стоило стране последние годы окунуться в закваску «непрошедшего» прошлого, механизм этот, из глубины сознания, незамедлительно подал сигнал: вкл. И уже всё, что пишешь и думаешь сам, читаешь ли чьи-то тексты, перемалывается в подобострастной эзоповой мясорубке смыслов.
Например, простая фраза из ежедневного официоза звучит просто дико в упомянутом контексте: «“Украинская пограничная стена опасна для России, поскольку будет мешать перемещению животных”, – заявили в Госдуме».
Тв-ведущий оговорился, мол, шестьдесят один доллар за рупь. Казалось бы, невинная обмолвка, – а ведь заключает в себе неизбывную вековую скорбь, воплощённую в простой финансовой мечте: $61 за наш родной многострадальный рваный. И в пресловутой русской вселенной сразу наступит переосмысление, умиротворение и перемирие. И расслабуха…
Жаль, философы лишатся работы.
Еду, значит, рулю. Такой весь юный, дерзкий. Нагло нарушая правила и подрезая лохов. Слушаю крутой музон – что-то из джаз-арта. Типа E,W&F. Погромче, до хрипоты не супер каких уж пуперовых колонок. Впереди вся жизнь, планы, свобода (5-я жена-то свалила, если кто помнит). И тут – бац!
Басовая терцуха поперёк такта и чуть-чуть влево, словно бы не в жилу, мимо. Но за счёт этого «не в жилу» такая жирнющая вкуснятина, что ух… Тут же вспомнилось, как именно эта мажорная терцуха в минорной теме срубила, выбила наповал совковый мозг в солнечных 70-х. Оставив навсегда вечным фанатом жёсткого бит-джаз-рока.
А заодно влюбила в одну мартовскую девчушку-хохотушку, с жёлтыми бантами наперекосяк, блин. Аж до драк – кровь из носа. До печёночных колик. До дикого ночного воя посреди родных хрущоб.
В общем, планов кутерьма. Молодость! На улице снего-дождь. Скоро всё растает и зацветёт. Часы пошли назад… туда, где диско-эра ещё не началась, и вовсю оо-ха-ют битлы и гремят «фаэрами» пёплы.
Жаль только, та юркая девчушка с жёлтыми бантами – давно уже долгожданно-тёплая внукастая бабуля. В неохватном ситцевом сарафане и пахнущем блинами фартуке. Бабуля-пребабуля-ля.
Счастья тебе! И букетик тюльпанов.
Игорь Фунт
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.