Юрочка… Юрий Михайлович… Юрий Якобашвили…

Вот так, – кто по-дружески, кто официально, – в зависимости от степени близости и ситуации, называли его окружающие. Мне однозначно повезло: я могла называть его Юрочка. Но, разумеется, не сразу.

…Был то ли 2005, то ли 2006. Я работала на нью-йоркском «Дэвидзон радио» редактором и диктором новостей. Радио тогда жило бурной жизнью. Каждый день, помимо основного состава сотрудников, его коридоры заполняли многочисленные «ходоки»: рекламодатели, представители всевозможных фондов, общественных организаций, ведущие-почасовики, слушатели-поклонники и просто праздношатающийся люд. Может быть, поэтому я не сразу обратила внимание на Юру. По крайней мере, момента нашего знакомства я не помню. Зато чуть позднее, когда стало ясно, что Юрий Якобашвили – наш новый сотрудник и будет вести программу о театральных байках, а по выходным с юмором, легко и весело обсуждать новости, Юра, наконец, стал для меня «штатной единицей».

Оказалось, что этот высокий, импозантный, всегда со вкусом одетый мужчина – бывший главный администратор Московского театра Сатиры. Что у него миллион закулисных историй – придуманных и имевших место быть. Слушать, как он с легким пафосом, именно театрально, рассказывает их, было истинным наслаждением. Сам он в этот момент был похож на довольного большого ребенка. Ему нравилось все, что имело отношение к русскому языку, как явлению. Мы с удовольствием обсуждали тему происхождения тех или иных слов или выражений. Иногда он звонил и делился очередным услышанным на радио «шедевром» какого-нибудь безграмотного ведущего. А заодно, так, на всякий случай, уточнял, верно ли он ставит ударение. – Ты знаешь, – говорил он, – я столько лет здесь живу и столько времени слушаю наших ведущих, что подчас начинаю сомневаться в своей правоте. В этом он на себя наговаривал: Юра умел говорить. Грамотно. Ясно. Четко. И главное –АРГУМЕНТИРОВАННО. Это было его главной, ключевой чертой.

Если бы в местных СМИ присутствовало понятие диалога, Юра был бы идеальным собеседником. Но, увы, культура общения явно не относится к достижениям нашего радиоэфира. Поэтому все происходило привычно-просто, по принципу: есть два мнения – мое и неправильное. А нежелание и неумение «держать удар» против оппонента чаще всего выливалось в отключение ершистого Якобашвили от эфира. Да, с Юрой было не просто тягаться: он был буквально напичкан фактами. И в отличие от тех, кто просто эмоционально разгружался в эфире, Юра владел материалом на все 100% – с опорой на цифры, статьи закона, альтернативные источники информации.

Но вот что любопытно: возмущенные его позицией или ругающие его ведущие или слушатели совершенно не раздражали его. Скорее наоборот: он входил в раж, для него это было своего рода игрой. Но игрой не шуточной. Докапываться до истины, особенно, когда дело касалось политики, для Юры было делом чести. Вообще принципиальность и честность этого человека были поразительны. Он никого не боялся. Авторитетом для него был только ФАКТ. У него не было «своих» или «чужих». Он говорил ПРАВДУ. Какой бы неприятной она кому-то не казалась. И делал это с достоинством, не опускаясь до оскорблений и бульварной брани.

А теперь представьте, сколько информации ему приходилось перелопачивать! Сколько запоминать! Как проговаривать, проигрывать внутри каждое свое выступление, каждый выход в эфир, чтобы сделать его максимально емким и успеть сказать главное! И как неоценима была помощь близких, которые находили и прочитывали ему материалы, отыскивали в сети нужные статьи или интервью… Какой памятью нужно было обладать, какой неподдельный интерес к теме нужно было испытывать!

С Юрой интересно было говорить обо всем – от античной литературы до футбола, от политики до анекдотов. И любую тему он знал досконально, глубоко. А можно было просто позвонить и пожаловаться на подгоревшие котлеты и услышать в ответ массу смешных кулинарных рассказов.

А еще, несмотря на свой недуг, Юра был очень жизнелюбивым человеком, искренним, теплым. Никогда не жаловался, но готов был выслушать любого – со всеми его душевными и телесными терзаниями. И ему звонили. Многие. И много. В течение дня телефон почти не отдыхал. Его номер знали и друзья и недруги. Каждый его выход в эфир, как ведущего или как слушателя, имел резонанс: кто-то ругал, кто-то говорил «спасибо»….

Знаете, я едва ли встречала такого Мужчину с большой буквы. Он был галантным, обходительным, благородным. Одним словом, он был джентльмен! Как сказал один мой юный коллега, знавший Юру лично, «сейчас таких не делают!».. К нему тянулись женщины, его уважали мужчины.

Он вообще был тем, кого сложно было забыть. Его и не забывали. Представьте, живя в Америке с 1993 года, он не потерял связь ни с друзьями, ни с коллегами по театральному цеху. Но важно другое: они, хорошо известные нам, Ольга Аросева, Александр Ширвинд, Михаил Державин, Зинаида Шарыкина, Алена Яковлева, Александр Калягин и многие-многие другие звонили ему запросто, делились новостями, обсуждали житейские мелочи. И это неслучайно: Юра умел слушать. И вот парадокс: он, незрячий человек, был той отдушиной, той поддержкой, тем светом в окне для них, живущих по другую сторону океана, для нас, разбросанных по разным штатам Америки. Это не он к нам, это мы к нему тянулись за добрым словом, вниманием, точной датой или верной формулировкой… Как ему это удавалось?! Он просто был таким, каким он был – замечательным и многогранным, прожившим яркую и совсем нелегкую жизнь… Но оставшийся Человеком – с тем самым набором качеств, которые впору заносить в «Красную Книгу Совести», если бы такая была на свете…

Зоя Субботина 

От редакции. Несколько радиоэфиров в программе «Перекресток» (их вы при желании обнаружите на нашем сайте) и пара-тройка телефонных разговоров обо всем. Но даже этого достаточно, чтобы оценить человека и глубоко сожалеть о его преждевременном уходе. R.I.P.