Вот новый поворот

15 марта президент Израиля Руби Ривлин отправился в Москву, где на следующий день состоялась его встреча с Владимиром Путиным. То, что Ривлин по случайному стечению обстоятельств стал первым иностранным лидером, встретившимся с российским президентом после его драматического заявления о выводе основной части российского контингента из Сирии, придала данному событию некую символичность. Ну а для Израиля, который все то, что происходит в соседней стране, затрагивает самым непосредственным образом, визит президента в Сирию приобретает еще большее значение.

В Иерусалиме поездке Ривлина в Россию изначально придавался большой вес, ну а сейчас, в свете новых сирийских событий, она тем более очень важна. Достаточно сказать, что ради нее израильский президент отменил свой визит в столь дружественную к нам страну как Австралия.

В свете озвученного Путиным решения Ривлин перед самым отъездом провел незапланированную встречу с Биньямином Нетаниягу, а также с руководством минобороны и армии, чтобы скоординировать программу визита. В России он ознакомил принимающую сторону с израильским видением событий, угрожающих стабильности в регионе, и выразил глубокое беспокойство по поводу возможного попадания в руки “Хизбаллы” российского оружия, передаваемого и продаваемого Сирии и Ирану.

После беседы с президентом России Руби Ривлин отправился на встречу с премьер-министром Дмитрием Медведевым, возложил венок к могиле Неизвестного солдата, а также встретился с представителями еврейской диаспоры России. Помимо проблем угрозы международного терроризма и ирано-сирийской тематики, в беседах с российским руководством обсуждались двусторонние экономические связи, в том числе и возможность заключения соглашения о свободной торговле с Таможенным союзом ЕАЭС.

Нельзя не упомянуть, что президент Израиля затронул в беседе с руководителями РФ так и не решенную до сих пор проблему пенсий для репатриантов, перебравшихся в Израиль до распада СССР и лишенных советского гражданства.

* * *

Решение Владимира Путина о выводе из Сирии основной, как было заявлено, части российского контингента совпало с пятой годовщиной формального начала гражданской войны в этой стране. Совпадение можно назвать знаковым, так как после ухода российской боевой авиации на домашние базы можно будет с абсолютной уверенностью утверждать, что с началом шестого года в боевых действиях наступил очередной неожиданный этап, ведь и интервенция российских войск в Сирию в минувшем сентябре, и нынешнее заявление президента РФ об их выводе стали для всех громом среди ясного неба.

Кстати, израильская разведка своевременно засекла подготовку российского вторжения. Более того, именно израильские источники сообщили о ней журналистам, после чего данная информация впервые попала в СМИ. На этот раз все было иначе – заявление Путина стало сюрпризом даже для Израиля, что признал 15 марта начальник генштаба Гади Айзенкот. И если тогда, в сентябре, мир с удивлением пытался понять логику и обоснованность действий Кремля, то теперь все выглядит яснее. Тут и осознание невозможности одержать победу с нынешним раскладом сил, и твердое нежелание переходить к масштабному наземному участию, то есть второму Афганистану. В этом же ряду стоит, видимо, желание показать Асаду неуместность его намерений взять под контроль всю Сирию. Возможно, речь идет о подталкивании режима к фактическому разделу (“федерализации”) Сирии в рамках переговорного процесса, возобновившегося 14 марта в Женеве. Ну и, разумеется, нельзя не учитывать высокую стоимость операции – по самым скромным оценкам, она обошлась России в огромную сумму – более полумиллиарда долларов, и это в период тяжелейшего экономического кризиса. При таком раскладе выход из активной игры в то время, когда в Сирии воцарилось хотя и относительное, но все же перемирие, выглядит весьма своевременным.

Правда, гораздо меньше ясности оказалось с объемом выполнения целей, которые изначально ставились перед российской воинской группировкой. Особенно загадочным происходящее выглядит в свете заявления Путина: “Считаю, что задача, поставленная перед министерством обороны и вооруженными силами в целом, выполнена”. Чуть ли не повсеместное удивление столь неожиданными шагами российского лидера прекрасно иллюстрирует частушка, появившаяся буквально на следующий день после сенсационного приказа Путина:

Мой миленок так чудил,
То вводил, то выводил,
И шептал, что я похожа
На какой-то там ИГИЛ.

Однако шутки шутками, но в самом деле важно разобраться в том, каковы итоги почти полугодовой активной деятельности российской группировки, главным действующим компонентом которой стали ВВС, или, как они стали называться буквально перед самой операцией, военно-космические силы (ВКС) России, на территории Сирии. Не все понятно на данный момент и с выводом войск. По словам Путина, морская база в Тартусе (в ней все это время находился персонал, состоящий из нескольких человек, и статус ее был весьма скромен: пункт материально-технического обеспечения ВМФ) и аэродром в Хмеймим продолжат функционировать и “при этом должны быть надежно защищены с моря, суши и воздуха”. Согласно информации российских источников от 15 и 16 марта, в Сирии якобы планируется оставить лишь около тысячи военнослужащих, что без учета находящейся в Восточном Средиземноморье группировки в несколько раз меньше нынешнего количества. Это, как сообщается, советники, охранники различных объектов и некие специалисты. Если же верить российской газете “Ведомости” ссылающейся на источник в минобороны России, вывод ударной составляющей авиационной группировки окажется неполным. Бомбардировщики Су-24 в составе одной эскадрильи остаются. Это касается и двух четверок истребителей Су-30 и Су-35. То же самое сказано об эскадрилье ударных вертолетов Ми-24 и Ми-35. В количественном отношении это означает, что Сирию уже покинули и покинут в ближайшее время 8 бомбардировщиков Су-34, 12 штурмовиков Су-25 и 4 из 16 Су-24. Оставшиеся машины должны, в первую очередь, поддержать силы Асада и проиранских группировок в их наступлении против ИГ на довольно значимый городок Пальмира, которое сопровождается скромными результатами и большими потерями.

К лету 2015 года, когда Россия по договоренности с Ираном приняла решение о начале военной операции (иранцы участвовали в ней и раньше, однако значительно активизировались именно вместе с россиянами), положение Башара Асада было весьма скверным. Более того, оно продолжало ухудшаться и после того как Тегеран с Москвой уже приняли, но еще не начали осуществлять свое судьбоносное решение. В провинциях Идлиб и Хама армия Асада потерпела серьезные поражения от различных повстанческих группировок, а ИГ удалось завладеть Пальмирой. С другой стороны, утверждения о том, что сирийский президент был тогда близок к полному краху, далеки от истины. Имелись свои успехи и у него с союзниками (проиранскими милициями и “Хизбаллой”). Но главное, в Дамаске, в разделенном между сторонами городе Алеппо, Латакии и ряде других ключевых мест у повстанцев не наблюдалось никаких значимых перспектив. Для сравнения: весной 2013 года, когда серьезные изменения в ход боевых действий внесли впервые вмешавшаяся в них “Хизбалла”, доставленные Ираном боевики иракских милиций, а также КСИРовские “советники”, общая ситуация в стране выглядела для Асада существенно хуже.

Тем неожиданнее было решение России вмешаться в происходящий за тридевять земель от нее конфликт через четыре с половиной года после его начала, причем дамасский союзник находился тогда отнюдь не в худшей для него военной ситуации. Как бы там ни было, по целому ряду причин внутриполитического и внешнеполитического характера российский президент решил, что вооруженные силы РФ получат возможность “достаточно долго там тренироваться”. Каких конкретно военных целей добивалась Москва, можно лишь гадать. Скажем, очень высокопоставленный и, безусловно, хорошо осведомленный источник в израильском минобороны заявлял, что на первые три месяца (российская воздушная операция началась 30 сентября, а наземное наступление асадовцев, иранцев и проиранских иностранных шиитов – 7 октября) планировались несравненно большие географические успехи, чем было достигнуто в реальности. Ясно, что кроме существенного укрепления позиций Асада огромная значимость придавалась пиару и демонстрации мощи. Причем и то, и другое адресовалось как всему миру, так и российским гражданам. Яркое свидетельство тому – сообщения о ходе военных действий россиян, изобилующие неточной, а иногда гораздо хуже чем неточной информацией, пресс-конференции российских военных, а также применение крылатых ракет кораблями ВМФ с акватории Каспийского и Средиземного морей, с самолетов Ту-95 и Ту-160 дальней авиации. Чисто военная целесообразность их использования в сложившихся условиях была близка к нулю. Невелика была ценность данных мероприятий и в качестве учений. Поскольку никакого противодействия со стороны противника не оказывалось, такие же стрельбы, но с лучшим контролем попаданий, можно было провести на своем полигоне. Перечисленные атаки выглядели как попытка показать миру: “Смотрите, мы тоже можем делать так, как делают американцы!”. Правда, весьма серьезные косвенные “улики” по поводу того, что значительный процент крылатых ракет “Калибр” не достиг потенциальных целей, изрядно смазал показушный эффект.

Говорят, что Путин спас Асада. Это, безусловно, так, но отнюдь не потому, что именно в конце сентября прошлого года Россия начала воевать за него. Без массированной экономической, военной и внешнеполитической (Россия все эти годы “крышевала” Дамаск в СБ ООН и в целом на международной арене) поддержки со стороны Москвы и Тегерана, начавшейся гораздо раньше, режим Асада давно уже пал бы. Ведь его экономические и военные ресурсы в войне против большинства собственного народа на каком-то этапе истощились. А чего стоит лишь один случай, когда буквально за считанные часы до американского ракетного удара его удалось избежать, во многом благодаря России, в обмен на сдачу сирийского химического оружия! Нанеси тогда США даже ограниченный удар, это могло бы стать толчком к ряду событий, в результате которых крах режима был бы неминуем. Так что Москва и Тегеран спасли Асада значительно раньше и продолжают спасать уже не один год.

Российская военная операция началась под предлогом борьбы почти исключительно с ИГИЛ, который к тому времени уже давно переназвался в ИГ. Причем сначала этой террористической организации от российских самолетов не досталось вообще ничего, да и в дальнейшем боевых вылетов, направленных против ИГ, было сделано, как говорится, раз-два и обчелся. Львиная доля усилий оказалась направлена на различные повстанческие группировки, в отличие от ИГ, представляющие большую угрозу для Асада и, как правило, с этим самым ИГ всерьез воюющие. В дальнейшем, помимо “ИГИЛ”, целями российской авиации были официально объявлены и некоторые другие исламистские группы, в частности, “Джабхат ан-Нусра” – местный филиал “Аль-Каиды”. Ее, конечно, со всеми основаниями можно считать террористической, но “международно-террористической” – с огромной натяжкой. Действия “Джабхат ан-Нусры” носят сугубо внутрисирийский характер. Исключение составляет лишь соседний Ливан, но здесь речь идет о все том же противостоянии с одним из главных ее противников и внутри Сирии – “Хизбаллой”.

Ну а кто же стал союзником России в этой ее “борьбе с терроризмом”? В первую очередь, режим Асада, с учетом эпохи отца нынешнего президента, на протяжении десятилетий ответственный за многочисленные акты международного терроризма. Среди прочего в его активе снабжение и вооружение таких организаций как “Хизбалла”, ХАМАС, “Исламский джихад” и… “Аль-Каида”. Да-да, для ее боевиков, предшественников нынешних ИГ и “Джабхат ан-Нусры”, Сирия стала важнейшим перевалочным и тренировочным лагерем после 2003 года, когда американцы свергли Саддама Хусейна. Фактически плечом к плечу с россиянами в “борьбе с терроризмом” приняли участие такие “не имеющие отношения к террору” организации как “Хизбалла”, палестинский “Исламский джихад”, НФОП-ГК Ахмеда Джибриля, многочисленные группировки шиитских боевиков из Ирака и непосредственно их кураторы из иранского КСИР…

Чуть ли не основным добавочным объяснением российской операции Москва назвала то, что в рядах террористов очень много выходцев из СНГ, которые на каком-то этапе могут-де решить отправиться в Россию, где станут для нее серьезной головной болью. Оспаривание этого, мягко говоря, сомнительного довода не является целью данной статьи, зададимся лишь следующим вопросом: раз борьба с русскоязычными боевиками была важнейшей задачей, а задачи, как сказал Путин, в целом выполнены, может быть, подавляющее большинство этих боевиков уничтожены и теперь до России добираться некому? Тем более министр обороны Сергей Шойгу озвучил сногсшибательную цифру: российскими военными и их союзниками в Сирии ликвидированы 2 тысячи боевиков – выходцев из России. Ответ, конечно же, отрицательный. Большая часть иностранных, в том числе и русскоязычных боевиков, как и весь ИГ в целом, пережили российскую военную операцию в Сирии. Мало общего с истиной имеет и утверждение Шойгу о 2 тысячах убитых выходцев из России и даже всего СНГ. Эти потери гораздо меньшие, не говоря уже о том, что значительная их часть не имеет даже косвенного отношения ни к России, ни к Асаду. Потери эти стали результатом воздушных ударов возглавляемой американцами международной коалиции и непосредственно поддерживаемых американцами наземных наступлений курдских сил на востоке Сирии.

Подтверждение вышесказанного было получено как раз на днях, когда Пентагон фактически подтвердил ликвидацию Абу-Умара аш-Шишани (Абу-Умара Чеченца), настоящей легенды ИГ, самого знаменитого боевого командира этой организации. Уроженец Грузии Тархан Батирашвили (по всей видимости, наполовину грузин, наполовину чеченец), которому на момент гибели было всего 30 лет, на каком-то этапе перешел в мусульманство. В его послужном списке – короткая служба в грузинской армии, увольнение из ее рядов по состоянию здоровья, затем, в 2010 году, попадание в грузинскую тюрьму за незаконное владение оружием. Здесь он якобы и стал радикальным исламистом. После выхода на свободу в 2012-м Батирашвили отправился в Турцию, а оттуда в Сирию. Там бывший сержант грузинской армии стал командиром группировки иностранных боевиков, впоследствии присоединившихся к ИГИЛ. И, надо сказать, среди всех командиров всех участвующих в войне сторон он был одним из самых известных, а также, что не менее важно, одним из самых эффективных и удачливых. Но теперь, после нескольких ложных сообщений о гибели этого боевика, судя по всему, карьера Абу-Умара аш-Шишани в самом деле завершена. Только “виновато” в этом ведомство Эштона Картера, а отнюдь не Сергея Шойгу.

Кроме отчета об убитых террористах-россиянах хватало в докладе министра обороны и других, скажем так, неточностей. Чего стоит утверждение о якобы освобожденных при поддержке российских ВКС 10 тыс кв. км территории Сирии! Конечно, рисователи карт сирийской войны любят поиграться с тем, кто якобы контролирует ту или иную пустынную территорию, что часто само по себе является абсурдом. Вместе с тем, как ни играйся, ни о каких 10 тыс кв. км и речи идти не может. При взгляде на карту сразу становится ясно, что площадь территории, занятой лоялистами за время российской операции, в 4-5 раз меньше. Чисто для иллюстрации: площадь всей Сирии – свыше 186 тыс кв. км, то есть “освобождена” мизерная часть страны. Кстати, за время российской операции верные Асаду силы не только приобрели, но и потеряли часть территорий, которые на данный момент так и не вернулись под их контроль. Наиболее значимым примером такого рода является городок Мурек в провинции Хама.

Несмотря на весьма незначительные территориальные приобретения, почти полугодовая российско-иранская операция в самом деле смогла улучшить военное положение Асада, в первую очередь, в провинции Алеппо, а также на севере Латакии. Правда, коренного перелома не произошло, тем более что граница повстанческой территории с Турцией так и не перекрыта. Наряду с действиями российской авиации и, в меньшей степени, ее же артиллерии, нельзя не сказать, что в этих успехах значительную роль сыграли иранцы и доставленные ими в Сирию силы. Именно многие тысячи боевиков ливанской “Хизбаллы”, иракцев (одна из их группировок носит такое же название), пакистанцев, афганцев-хазарейцев (их формирование “Фатимийун” из-за количества боевиков, скорее всего, уже превышающего 12 тыс, получило в Иране статус дивизии) под руководством иранских офицеров, будучи усиленными непосредственно отрядами КСИР, стали тем самым тараном на земле, который принес лоялистам львиную долю успехов.

Что же, кроме некоторого укрепления режима Асада, принесла России ее интервенция в Сирии? Прямым ее результатом стало то, что турецкие ВВС сбили символически нарушивший воздушное пространство Турции Су-24. Как следствие, всерьез и надолго испортились отношения Москвы с Турцией. Наверняка без российской операции не было бы и взрыва российского самолета на Синае с более чем 220 погибшими, устроенного местным филиалом ИГ, открыто заявившим о причинах этого теракта. Поубавилось симпатий к России и во всем суннитском мире. Немалый ущерб имиджу Москвы нанесли жертвы среди мирного населения, а также неоднократные бомбежки сугубо гражданских объектов (элеваторы, водоочистительная станция и т.д., и т.п.), что привело к дополнительным волнам беженцев. С другой стороны, военная операция привела Россию к сближению с Ираном, из чего она, по всей видимости, извлечет некие дивиденды…

Таким образом, если вывод российской авиации в самом деле осуществится (хотя никто не может поручиться, что Путин снова ее не введет, ведь он уже доказал, что способен на большие сюрпризы), ключевым аспектом устойчивости Асада станет Иран. Сохранение проиранских контингентов в их нынешних объемах наряду с продолжающейся в том же объеме военной и экономической помощью Москвы и Тегерана позволит Асаду иметь запас прочности. Правда, без российской воздушной поддержки, при всем ее очень далеком от идеала уровне, его жизнь осложнится.

В любом случае решение Путина однозначно стало серьезным ударом по морали лоялистов, ну а их противники, наоборот, воспрянули духом. И это, и, что крайне немаловажно, действия других иностранных игроков на сирийской арене повлияют на ход военных действий. А в том, что они вот-вот возобновятся с прежней, а то и с большей силой, мало кто сомневается.

Эфраим Ганор, Давид Шарп
“Новости недели”