Вероника Долина: 60

Ах, дорогая, вот и на тебя накатил юбилей, “бешеный как электричка”.

Не буду о годах твоих – стану о чуде.

Вот с тех пор, как познакомились, когда мохнатый друг мой привел тебя к нам на Беговую, и ты взяла мою обшарпанную гитару…

Как сидели мы этих восьмидесятых. А потом я курил и листал твою книжку стихов, – вон на полке стоит. Стихи-песни-стихи.

Стихия.

Стихи – потому что не “тексты”, а без гитары можно читать вслух.

Ну, и как Ваша светлость нынче поживает, как почивает она?

“О чем она переживает, достаточно ли ей светло?”

Может быть, и права была Анна Андреевна, заметившая, из какого сора растут стихи. Но песни Вероники – из сосуда печали, из сердца Москвы, из подъездов, из перекошенных окошек, за которыми герань, – вот ее храм. Оттуда она родом.

Вероника Долина неожиданная, реактивная на вздор, чуткая и радостная на признаки ума, рождала свои песни как детей. И те, кто слушает ее, чувствуют – да-да, родня, потому что только с близкими можно так – если уж начали, то до предела. А своим можно и нужно то, что чужим и не надо.

Мы задыхались вместе в стране, которая так и не стала нашей. Не уехали, когда вздыхали и ойкали сочувственно, произнося наши отчества.

«Говорила мне тетя, моя беспокойная тетя, поправляя нетвердой рукою фамильную седину: “Что посеяли, то, говорю тебе я, и пожжете, я с других берегов на дымы эти ваши взгляну”…»

Вероника не пыталась изменить страну, но хотела сделать души лучше. Те, которые хотели и мечтали стать лучше. Чтобы с нею было легко подняться над крышами любимой Москвы, над Арбатом, над Москва рекой, над Сретенкой.

Друг мой милый, ты едва ли не одна осталась после Булата, чьи песни и струны я готов слушать сколько угодно, сидя на полу со стаканом вина. С благодарным уважением и любовью.

Будь уж пожалуйста!

С днем рожденья!

Анатолий Головков
FB