Старший сын

Мысли на тему просмотренного спектакля

Сцена из спектакля “Старший сын”

Александр Вампилов. «Старший сын».
Театр «Синяя птица».
17 ноября – 22 декабря.
Театр
Athenaeum, Студия 2, Чикаго.

Постановка Люды Лопатиной-Соломон
Декорация Никиты Ткачука

Азарт охоты, симпатичные девчонки, быстрая электричка, несущая тебя к вожделенной, веселой ночке в уютной и гостеприимной квартирке с абажуром и диванчиком… Но что произошло? У двух молодых волков – уже не волчат, но и не взрослых волков, – оказывается, хватка еще не железная. Желанные овечки с легким, издевательским смешком вдруг ускользают из растопыренных когтей. Настроенная гитара взвизгивает фальшивым аккордом. И вот вместо уютного тепла – осенне-весенний холод чужого захолустья, забившиеся в промежности сараев мертвые листья, негостеприимно запертые двери квартир. Это уже не полоса несущегося поезда, а пошарпанная статика деревянных стен улицы, обещающая холод и простуду.

Но ты же волк! Думай! Это ведь город. Пусть небольшой, но все же… Где-то должна найтись хоть одна открытая дверь. Хотя бы одна … Думай!

Вон там, в том освещенном окне – жизнь, тепло. У тебя есть уши. Слушай!

В каждой семье прячется изъян. Чего-то не хватает, или кого-то… И за какой-нибудь надежно закрытой дверью всегда найдутся уязвимые обитатели. Они поверят, что ты – их давно потерянный брат, сын. Потому что у каждого есть что-то потерянное в предыдущих бесконечных пересадках с поезда на поезд, с перрона на перрон, в слепой погоне за мечтой о гениально написанной симфонии. Когда-нибудь, однажды… Но время проходит, и ты оказываешься в одном из освещенных окошек, за немытым стеклом провинциального быта, кое-как скрашенным тюлевой занавеской, с кастрюлями, с банками маринованных помидоров на кухонных полках. Сухие листья, покружив, оседают, как забытые объявления о потерянных кошках и собаках, скукожившиеся на холодной кирпичной стене дома на углу. А жизнь все еще волочит тебя в запыленном вагоне к неминуемой безвестности похоронных оркестров.

В серой обыденности каждый луч света дорог и желаем. И пусть он оказывается бесстыжей ложью проходимца-волка, у которого свело живот после неудачной охоты. Надежда ослепляет – и происходит чудо. Незнакомый обветренный фасад вдруг превращается в уютную квартиру. Ящик инструментов станционного стрелочника оборачивается мягкой тахтой. Чужая семья вдруг становится родной. Волк приобретает качества верного пса. Тени страха и недоверия, еще недавно маячившие в отражениях зеркал окон, исчезают. Бродяга внезапно находит давно потерянный дом. Ветка давно посаженного скитальцем Одиссеем дерева склоняется над новоприобретенным семейным счастьем, праздник воцаряется.

Мы с женой вышли из театра в холодную чикагскую осеннюю ночь. Было немного странно очутиться опять в Америке. Нам казалось, что мы побывали на семейном празднике, почувствовали и пережили радость и близость к этим людям. Актеры-американцы играли по-английски, но в какой-то момент мы перестали замечать разницу и целиком погрузились в атмосферу общечеловеческого бытия с его потерями, разочарованиями, надеждами, любовью, счастьем…

Андрей Рабодзеенко,
художник

Подпишитесь на ежедневный дайджест от «Континента»

Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.