Попытка с Гоголем

Даже теперь, почти через сорок лет после события мне все еще трудно представить, что в 1977 году на филфаке МГУ можно было защитить успешно диплом по русской сатире 19-го века. Там интересен мне был образ Молчалина и вариации его от Грибоедова до Салтыкова-Щедрина. Мне и сейчас не стыдно за ту работу, которая не то, что не потеряла актуальности, а, наоборот, все приобретает и приобретает ее.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Понятно, что и до написания диплома и во время работы над ним меня интересовал Гоголь. Прежде всего цикл петербургских повестей. Более всего – “Записки сумасшедшего” и “Нос”. Вторая повесть – особенно, поскольку любопытно было понять, что в ней реализм, что – фантасмагория и эксцентрика.

Давно мне хотелось сделать по ней инсценировку. При том, что спектакли по названной повести постоянно в репертуаре не только московских, а и российских театров. Да, кажется, в ней каждая строчка знакома и любой режиссер сам сможет переписать ее в лицах под свое видение классика русской литературы.

Тем не менее, возникло желание самому попробовать сделать что-то вроде сценической редакции. И работа оказалась столь интересной и полезной, что завершилась буквально в несколько дней, практически на одном дыхании. По сути, это не просто сценическое прочтение “Носа”, а на самом деле – режиссерская версия ее. Известные и не очень столичные театры никак не откликнулись даже на предложение посотрудничать в связи с прозой Гоголя, провинциальные театры, куда послал предложение о том же – тоже. Поэтому и решился по любезному совету Игоря Цесарского напечатать в “Континенте” небольшой фрагмент инсценировки, надеясь, что читателям газеты такой взгляд на Гоголя может показаться интересным.

Гоголь Нос
вариация

Предуведомление.

Одна из петербургских повестей Гоголя «Нос» – реалистическая история, а не фарс и не описание сна. Майор Ковалев так носился со своим гонором, так боялся остаться с носом, образно говоря, что однажды весенним днем (в религиозный праздник по старому стилю) ему привиделось, что было бы с ним, если бы материализовались его страхи потерять то положение, которого он по стечению обстоятельств достиг.

Поэтому история потери и обретения им носа собственного есть рассказ о его мечтании, которое столь же правдоподобно в деталях, сколь и далеко от реальности.

Перед нами просто видение столь конкретное, сколь и абсурдное, близкое к обыденному и вместе с тем, выбивающееся по всему из всех возможных рамок, обстоятельств и условностей.

То есть, бытовая история психологического эксперимента того, кто зациклился на самом себе.

И ничего другого на самом деле.

Ремарка 1.

Все участвующие в спектакле играют его в современных костюмах.

На всем протяжении действия в центре сцены на вешалке висит чиновничий мундир 19-го века с генеральскими эполетами.

Ремарка 2.

Актер, играющий майора Ковалева, по ходу действия смотрясь в зеркало, просто прикрывает нос, так чтобы создать иллюзию, что он исчез, хотя на самом деле нос все время остается на лице персонажа, поскольку вся повесть есть ничто иное, как мысленный эксперимент.

Участники представления по мере их появления на сцене:

от автора

цирюльник Иван Яковлевич

Прасковья Осиповна, его жена

майор Ковалев

квартальный

нос в мундире

чиновник газетной экспедиции

частный пристав

полицейский чиновник

доктор

По кругу на сцене поставлены зеркала в человеческий рост. Они располагаются под углом, как лопасти турбины.

Майор Ковалев от сцены к сцене движется против часовой стрелки, то и дело останавливаясь перед зеркалом.

Слева на сцене стол и стулья. Это дом цирюльника.

Справа – комната майора Ковалева.

Спектакль сопровождается музыкой Пьяццолы.

от автора. Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие.

Сцена первая

В комнате цирюльника Ивана Яковлевича.

На всем протяжении сцены майор Ковалев сидит и рассматривает себя в зеркале.

Иван Яковлевич. Сегодня я, Прасковья Осиповна, не буду пить кофию, а вместо того хочется мне съесть горячего хлебца с луком.

(Шепотом, подумав). То есть, хотел бы и того и другого, но совершенно невозможно требовать двух вещей разом: ибо Прасковья Осиповна очень не любила таких прихотей.

Прасковья Осиповна, шепотом. Пусть дурак ест хлеб: мне же лучше, останется кофию лишняя порция.

Иван Яковлевич взял хлеб и разрезал его, увидел что-то белевшее в нем.

Иван Яковлевич, шепотом. Плотное! Что бы это такое было?

Прасковья Осиповна, гневно. Где это ты, зверь, отрезал нос? Мошенник! пьяница! Я сама на тебя донесу полиции. Разбойник какой! Вот уж я от трех человек слышала, что ты во время бритья так теребишь за носы, что еле держатся.

Иван Яковлевич, шепотом: Этот нос был не чей другой, как коллежского асессора Ковалева, которого брил каждую среду и воскресенье.

Стой, Прасковья Осиповна! Я положу его, завернувши в тряпку, в уголок: пусть там маненечко полежит, а после его вынесу.

Прасковья Осиповна, в сердцах. И слушать не хочу! Чтобы я позволила у себя в комнате лежать отрезанному носу!.. Сухарь поджаристый! Знай умеет только бритвой возить по ремню, а долга своего скоро совсем не в состоянии будет исполнять, потаскушка, негодяй! Чтобы я стала за тебя отвечать полиции?.. Ах ты, пачкун, бревно глупое! Вон его! вон! неси куда хочешь! чтобы я духу его не слыхала!

Иван Яковлевич. Черт его знает, как это сделалось.

Пьян ли я вчера возвратился, или нет, уж наверное сказать не могу. А по всем приметам должно быть происшествие несбыточное: ибо хлеб – дело печеное, а нос совсем не то. Ничего не разберу!..

(шепотом) Полицейские отыщут у него нос и обвинят его …

Куда-нибудь подсунуть: или в тумбу под воротами, или так как-нибудь нечаянно выронить, да и повернуть в переулок.

Но, на беду, попадается какой-нибудь знакомый человек с запросом: «Куда идешь? Кого так рано собрался брить?

Пойти что ли к Исакиевскому мосту: не удастся ли как-нибудь швырнуть нос в Неву?

Илья Абель

Подпишитесь на ежедневный дайджест от «Континента»

Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.