Однажды в империи

Император Неврон поднял двумя пальцами с серебряного блюда козью какашку и понюхал ее. Пахло свежестью. «Туниские, самые лучшие в империи», – с удовлетворением подумал он. Ему необходимо было возбуждение, которое, давал этот натуральный продукт. Вечером в столице будут большие состязания колесниц, и Неврон хотел принять в них участие в качестве возницы. Он уже готов был положить парочку возбудителей к себе в рот, как в опочивальню тихо вошел секретарь и доложил, что магистратор Гай Публий просит принять его по срочному делу.

«Опять этот Публий-Шмублий с неприятными новостями,» – с раздражением подумал император. Ответственного за экономику империи магистратора Неврон не любил. Последние двадцать лет тот пугал его самыми мрачными предсказаниями.

– Пускай, – махнул рукой Неврон и неохотно привстал с трапезной лежанки.

Вошел одетый в тяжелую пурпурную тогу поверх льняной туники маленький, лысый Гай Публий.

– Что случилось? Очередной конец империи подкрался незаметно? – с иронией спросил Неврон.

– Почему незаметно. Я давно предупреждал, – с некоторой обидой ответил Публий. –Иссякает главный источник нашего дохода – гладиаторы.

– Гладиаторы? – с недоверием спросил Неврон.

– Они-с, император. Посуди сам. Их бои собирают полные колизеи по всей стране. Цены на билеты высоки, но их раскупают задолго до начала представления. Одно это делает огромные вливания в бюджет, но не только это. Считается, что маски на лицо из пота гладиатора омолаживают кожу. Мы этот пот собираем в банки и продаем в косметических лавках. Но и это еще не все. Съеденное сердце гладиатора привлекает любовников. Не успеет бедолага откинуть сандалии в бою, как за его внутренностями выстраивается очередь из наших матрон. И платят они, поверь мне, деньги не малые. Но и это еще не все. Моча гладиатора…

– Достаточно! – воскликнул Неврон, подавляя рвотный рефлекс. – Я уже понял. Так в чем проблема?

– Проблема в том, что они режут друг дружку насмерть, а пополнять нечем, – с горечью произнес Публий.

– Почему это нечем? – искренне удивился Неврон.

– Потому что мы их набирали из пленных, когда воевали. А сейчас мы не воюем?

– Почему? – опять удивился император.

– Ну так всех уже завоевали. С кем же воевать?

– Набирайте среди гастарбайтеров из Малой Азии.

– Пробовали, но они не выносят вида крови.

– И что ты предлагаешь?

– Есть одна вещица. Импортозамещение называется. Выращивать гладиаторов будем у себя в империи, своими силами.

– Где ж мы найдем столько… – Неврон сделал пауза, подбирая нужное слово. – …дураков?

– Согласен. Не просто. Надо будет поработать с народом.

На следующий день по всей империи разразилась кампания под названием «Если хочешь кем-то стать, то стань гладиатором». На площадях ораторы убеждали народ, что быть гладиатором вовсе не так болезненно. Гетеры заявляли, что будут давать только при наличии справки о поступлении в школу гладиаторов. Поэты слагали оды о том, как почетно быть нанизанным на трезубец. Сам император выступил в сенате с речью, в которой пафосно заявил, что если бы он не стал императором, то наверняка стал бы гладиатором. Сенаторы прослезились от избытка чувств.

Вскоре кампания пошла на убыль и совсем заглохла. В результате удалось наскрести десяток другой худосочных юнцов и несколько немощных стариков, которые больше походили на мясо для колизеевских львов, чем на бойцов. В империи вспыхнул финансовый кризис. Деньги в казне исчезали. Неврон в панике вызвал к себе Гая Публия.

– Что делать будем?

Публий поскреб лысину.

– Есть одна мысля, – задумчиво сказал он. – Заменить гладиаторские бои на что-то другое.

– Ты с ума сошел! – воскликнул Неврон. – Они незаменимы.

– Попробуем. Вот смотри.

Он хлопнул в ладоши и рабы внесли в опочивальню плотно набитый чем-то мягким кожаный мешок сферической формы и три доски: две в полтора человеческих роста и одну подлиннее. Длинную прикрепили поверх коротких. Публий с мешком отошел от поддерживаемого рабами сооружения на несколько десятков стоп, положил мешок на пол, разбежался и неожиданно пнул мешок ногой. Тот взвился вверх, пролетел между досками и разбил большую этрусскую вазу.

– Ну как? – повернулся к императору явно довольный собой магистратор.

– Значит так, – произнес Неврон. – У меня тут от гладиаторов стальные сетки остались, закрепи их позади этих ворот, а то ты мне все вазы перебьешь.

Матвей Неугомонный