О морде в грязи

В начале 90-х годов прошлого века стало очевидно, что СССР проиграл холодную войну. Тогда и началась мода на победителей — конечно же, на США и, само собой, на Израиль.

Цензуру отменили, бациллы бытовой юдофобии размножились многократно, но интеллектуальная элита России, техническая и, конечно же, творческая, в массе своей демонстрировала живой интерес к еврейскому государству и наперебой демонстрировала симпатию и даже любовь к нему. Помню, что почти каждая знаковая личность обнаруживала у себя еврейских предков и с гордостью об этом сообщала.

Сегодня ситуация изменилась в корне. Кремль набрался сил и объявил США и НАТО если не холодную, то прохладную войну. Вашингтон быстро превращается из друга во врага России. Вышеупомянутая элита чутко улавливает веяния времени, а тут еще и европейские либералы-социалисты то и дело показывают свое антисемитское нутро. Естественно, и в России мода на Израиль прошла. Поцелуи забыты напрочь, улыбки сменились усмешками и ухмылками, а то и прямой демонстрацией неприязни или равнодушия к Иерусалиму. При этом бытовая юдофобия приняла откровенно нацистский характер и не встречает в России, как бывало прежде, сопротивления со стороны думающей, читающей, совестливой публики. А потому случай с Иртеньевым, о котором сейчас много говорят и пишут, легко вписывается в общее умонастроение российской элиты.

Отмеченный “поэт-правдоруб” не имеет права спорить со своим временем. При его оппозиционности нынешней кремлевской власти он рискует оказаться в полном одиночестве, а подобное чревато большими потерями. Так что удивляться здесь не приходится — мол, поэт не тем человеком оказался. В Израиле его лечили на деньги налогоплательщиков, встречали, как желанного и родного, а он, неблагодарный, всякие мерзости про еврейское государство ни с того, ни с сего накатал.

Я стихи эти прочел, но кроме обычного словоблудия и ёрничества никакой особой антиизраильской направленности в них не обнаружил. Ну, шутит так человек. Какие дома в Хайфе? Какие вши в приютах? Кто его выгонял из Страны обетованной? Почему, если он не нужен “Мосаду” и кнессету, он и Израилю не нужен? Ну бред какой-то! “Шутки понимать надо”, — скажут, и не без оснований, почитатели Игоря Моисеевича. Вот он, к примеру, пишет в другом стихотворении:

И наблюдает сверху Бог,
От ужаса трясясь,
Как мир лежит у русских ног,
Уткнувшись мордой в грязь.

Это надо понимать ровно наоборот: миру плевать совершенно на российское “вставание с колен”, и Путин зря думает, что он, как Петр Великий, на дыбы поднял Русь. Да и как представить себе Бога, трясущегося от ужаса?! Это так вырвалось, в рифму. Такая привычка юморить у автора. Надо признаться, во многом она унаследована от его еврейских предков. Мне скажут: это у мастера едких виршей такой эзопов язык. Персональный способ выражаться. Но нынче вроде за честное слово никого в России, а в Израиле и подавно, на плаху не волокут, чего уж так скрытничать? Однако патриоты бывшей империи, которых трудно считать мудрыми, далеко не все знающие, кто такой Эзоп, могут принять эти вирши, и не без оснований, за апологетику нынешней власти. У них с пониманием юмора могут возникнуть проблемы.

Народ Торы тоже, признаемся, не весь поголовно мудр и не всегда понимает такие шутки. Политико-поэтические игры, если уж ты ими занялся в рядах других поэтов России, — вещь скользкая и опасная. Тем более что никаких благодарственных строк в адрес Израиля, обращенных к читателям, насколько мне известно, поэт Иртеньев не начертал, да и жил излеченный нашими специалистами стихотворец не в приюте вшивом, а во вполне комфортабельной иерусалимской квартире Юлия Кима, а потом в своей вилле в Кармиэле. Здесь вроде попытка оскорбить друга, замечательного поэта и барда, а не Израиль и евреев. Ибо, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Как-то невежливо обошелся “поэт-правдоруб” и с другим своим другом, Игорем Губерманом. Ну что это за шутка:

Не нужен нам поэт Иртеньев,
У нас своих тут пруд пруди,
По части этой херотени
Мы всей планеты впереди.

Лично я “гарики” Игоря Мироновича херотенью не считаю, как и, уверен, множество почитателей его умного и остроумного творчества.

Но двинемся дальше:
И вновь ступни свои босые
Направил к прежним берегам,
Прими меня, моя Россия,
Я за плетни твои косые
Любую родину продам”.

Здесь я совсем растерялся от неожиданного есенинского лиризма. Получается, продал г-н Иртеньев хоромы в Израиле за “косые плетни”, но за эти же отечественные заборы он готов продать не только родину предков, но и родину свою по рождению, которой эти “плетни” принадлежат. Тут не только крыша поедет, но и фундамент может дать трещину. Нет, Мандельштама понимаю, Пастернака понимаю, Бродского понимаю, а вот Иртеньева отказываюсь понимать. А вдруг Игорь Моисеевич сочинил обычную пародию на себя самого? Видимо, ни к чему другому логика постоянных поэтических кривляний и не могла привезти.

Повторюсь: ничего не поделаешь, мода такая пошла у некоторых интеллектуалов России, особенно у евреев, относиться к Израилю если не с откровенной юдофобской злобой, то хотя бы свысока, что ли, подмигивая да подшучивая. Какая уж тут благодарность за второй паспорт и дармовое лечение!

И тут вспомнилась мне одна история на тему Закона о возвращении… Есть у меня друг в Москве, еврей по папе и маме, тоже человек творческой профессии. Он в возрасте и здоровьем похвастаться не может. Я давно уговаривал его репатриироваться, оставив в резерве все свое столичное богатство, хотя бы только ради одной нашей медицины. Уговаривал, зная, что к еврейству своему он относится преданно и трепетно, но и старую Москву, где родился, женился, работал и прочее, любит.

— Ну что ты теряешь? — говорил я ему. — Подлечишься и вернешься, если жизнь у нас не глянется.

Друг отшучивался, чаще отмалчивался, но прошлым летом играть в молчанку ему надоело.

— Ты меня много лет знаешь, — нахмурившись, сказал он. — Ты меня за пролазу бесчестного знал?

— Да ты чего это? — опешил я.

— Тогда подумай, что мне предлагаешь. Я на Израиль и дня не работал, я ничего для твоей страны не сделал, а ты хочешь, чтобы я на халяву, как прохвост какой, только потому что еврей, там лечился, а потом деру дал?

Признаться, опешил я. Стал что-то бормотать в свое оправдание, но потом вспомнил, что ни разу, за долгие годы дружбы не замечал за моим другом хитрости, корысти, душевной кривизны. Вспомнил, обнял его и попросил меня извинить.

Выходит, дело не только в моде. Просто разными людьми бывают представители творческих профессий.

“Мое последнее стихотворение, напечатанное в этой колонке, судя по многочисленным гневным откликам, чрезвычайно воспламенило уважаемую общественность. Проводить коллективный ликбез и подробно объяснять, что автор и персонаж, от имени которого он пишет, отнюдь не одно и то же, считаю излишним”, — пишет Иртеньев в ответ критикам его неожиданных виршей. Пишет, то бишь, что в жизни он мужик замечательный, это только в стихах большой шутник, на самом деле он любит Израиль всем сердцем и благодарен еврейскому государству за прием и бесплатное лечение. Это автор стиха такой бяка, стебаться любит и шутить по любому поводу. Ерунда, мол, все это, а подобная раздвоенность говорит о некоем психическом расстройстве. Да будь ты кем угодно, в конце концов. Только лечись в нашей стране за свой счет, а не за денежки граждан Израиля, стебаться по любому поводу не умеющих.

Аркадий КРАСИЛЬЩИКОВ
“Новости недели” — “Континент”
Блог А.Красильщикова — a.kras.cc