Маленькое украинское счастье

Или что нас объединяет

Два дня назад рано утром вышедшие в сквер на прогулку со своими питомцами собачники нашли сидящего под деревом на коврике щенка. Рядом висел на кустике его поводок. Беспородного 5-х месячного щенка звали Эльза – это знали собачники, потому что каждое утро гуляли с ней и ее хозяином. На этот раз хозяина не было – он вывел ее еще затемно, скомандовал своей собачке “сидеть!” (всегда хвастался, как здорово она уже знает команды) и ушел. Навсегда. Собачка ждала его, плакала и огрызалась испуганно на жалеющих ее людей.

Такое могло произойти в Москве, Киеве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Харькове, Одессе… Точно могло, и случается, совершенно точно. Если бы такое произошло в Берлине, Осло, Лондоне – в сквере, где гуляют одни и те же люди, где все всех знают, и собак, и животных – думаю, хозяин-садист через пару часов был бы задержан за жестокое обращение с животным по заявлению в полицию тех самых собачников. В Москве, Харькове, Киеве, Одессе, Тернополе и Тюмени – с хозяином ничего не случится. Он пойдет по своим делам, и встречающие его люди будут считать, что перед ними нормальный и может быть даже неплохой человек. Ну может, по морде ему съездит какой-то возмущенный собаковладелец. Так сам потом может за это попасть в участок.

…Я сделала такое длинное вступление только потому, что, живя в Киеве постоянно уже 7 месяцев, а до этого несколько лет регулярными наездами, только сейчас сформулировала для себя главное, что, на мой взгляд объединяет наши страны, Россию и Украину. Нас объединяет плохое. Чудовищная коррупция, бюрократия, жестокое отношение к животным, неуважение к частной собственности, государственная система, изначально построенная так, чтобы в любой момент, в любой точке, в ЖЭКе, больнице, паспортном столе человек чувствовал себя вошью, ничтожеством, тварью дрожащей – все это наши советские дурные гены и именно они делают нас похожими. И вот уже третий десяток лет мы не можем от этого избавиться. Никак. Меняются названия, меняются люди у власти – система не меняется. И объединяет. Все остальное – не похоже никак!

Дьявол в деталях. Или ангел – это как повезет. Я, коренная москвичка, уже забыла о временах, когда в моем родном городе люди, живущие в одном доме, здоровались не только друг с другом – в лифте или в подъезде – но и с незнакомцами. В Киеве – здороваются. Даже дети. Их так воспитали. Не привыкла, что вокруг столько верующих, знающих не только Пасху и Рождество, но и все остальные церковные праздники. И не просто знающих – понимающих суть!

Любой приезжающий в Киев отмечает не только очень вкусную еду, но и то, что на улицах слышно гораздо меньше мата. Что-то уцелело здесь куда больше, чем в России. Может быть, просто повезло. А может, историческая закономерность и национальные черты. Но можно ли в принципе всерьез говорить о них в стране, которая сшита – пусть даже не белыми, а какими-то более нарядными нитками – из двух очень мало похожих друг на друга половин, из востока и запада, сходу і заходу, из осколков двух империй, я не знаю. Не уверена. Даже язык здесь пока мало объединяет.

Русскоязычные искренне не привыкли, что украинский государственный, и не-дома надо говорить на нем. А украиноязычных это по понятным причинам раздражает. При этом Майдан был русскоязычным и никого это не беспокоило, и большего единения тысяч людей я не припомню. Но для построения единого монолитного государства язык очень важен. И пока идут споры, как решить эту проблему, главная – остается нерешенной.

Искоренение того самого объединяющего нас до сих пор плохого. Хотя плохое – это очень мягко сказано, очень.

Вчера таксист, пока вез меня со Зверенецкой на Михайловскую, успел рассказать мне коротко свое видение необходимых государственных мер – наказать всех, кто разворовывал страну 23 года, и отнять у них награбленное. (Говорливые таксисты, продвинутые в государственных делах, законотворчестве и политических подковерных играх – тоже общее российско-украинское явление.)

Я говорю – а может, лучше начать не со вчера, а с сегодня? Может, начать жесточайшую борьбу с коррупцией среди тех, кто именно сейчас у власти? Да из них никто на это не согласится, сказал водитель, а те, кто довел страну до такого состояния, кто ее 23 года разворовывал, не должны избежать наказания! Все у них отнять, паразитов, и вернуть народу – заводы, фонды, банки…

Народу, говорю, это кому? Государству? Тому самому, которое сейчас ворует? А он – ну нельзя же их оставлять безнаказанными?! Точно такой же разговор мог у меня состояться с московским таксистом. Если, конечно, он в принципе бы умел говорить по-русски, слишком много гастарбайтеров из Азии. В Киеве – не так. Гастарбайтеров нет. По-русски говорят все. Вот украиноязычного встретишь редко.

Хочется смотреть вперед. Хочется, чтобы думая, как наказать тех, кто был у власти вчера, не упустить сегодня. Хочется мира. Хочется украиноязычных таксистов в Киеве и русскоговорящих в Москве. Хочется, чтобы то, что происходит сегодня в украинском обществе, помогло ему в результате избавиться от советской плесени. Хочется, чтобы тот, кто может выгнать щенка на улицу, был изолирован и не считался нормальным человеком…

У меня, в отличие от таксистов, нет готовых рецептов приготовления сладкого напитка счастья и благополучия для наших государств. Но того самого брошенного щенка мы взяли к себе домой. И это счастье.

Мария Строева