Моя дочь родилась в 1987-ом. Когда ей было три года, она получила первую куклу Барби. Восхитилась и надолго стала фанатом пластиковых идиоток с талиями и сиськами.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Это было, конечно, смешно, но при всём том весьма удобно для родственников: было понятно, что нужно дарить чудесной крошке.
Армия Барби у нас росла как на дрожжах.
Выезжая по делам за границу нашей Родины, я непременно покупала Яне очередных Барби, которые неутомимо совершенствовались: Барби на лошади, Барби с Кеном, Барби беременная, Барби рожающая (со съёмным животом, за которым обнаруживался младенец)…
Годам к семи у Яны скопилась коллекция Барби из 32 штук. Она их холила и лелеяла. И казалось, не оставалось уже иных улучшенных вариантов этих барбей.
Однако не было предела совершенству… И однажды Янин папа привёз девочке из-за рубежа супер-Барби: с зелёными хрустальными глазами. Эта дура была дивно хороша – хороша до такой степени, что остальные члены коллекции как-то сразу сдулись рядом с ней.
Яна таскалась с хрустальноокой повсюду: обедала с нею, спала, ходила в гости…
И вот как-то пришли мы к моей подруге, дочь которой, Маша, была, соответственно, сверстницей и подругой моей Яны. Увидев хрустальные глаза Барби, Маша застонала и стала умолять Яну оставить ей это чудо на один день – чисто поиграть. Яна упёрлась рогом, но я продемонстрировала жёсткий педагогический талант:
– Кто тебе дороже?! – рявкнула я на дочь. – Пластиковая кукла или твоя живая подруга?!
Дочка подавила всхлип и ответила:
– Живая подруга.
Хрустальноокая Барби осталась у Маши – под честное слово, что завтра Барби вернётся домой. Однако на завтра вдруг выяснилось, что Маша тяжело заболела ангиной, мама неотлучно сидит при ней – так что возвращение супер-Барби откладывается.
Яна страдала, всё время спрашивала: где же? где же моя Барби?
Я отвечала со всей убедительностью педагогического таланта:
– Барби – кукла, а Маша – живая. Думай о её здоровье.
– Думаю, – мрачно отвечала моя дочь и уходила к своей коллекции, безразлично перебирая надоевших Барби.
…Мама Маши, Ира, появилась через две недели и протянула Яне хрустальноокую Барби, по которой было пролито столько слёз.
Яна взглянула на куклу и сказала:
– Это не она.
– Как не она? – испуганно спросила Ира. – У неё же хрустальные глаза…
– Да! Но они другого цвета!
Ира прислонилась плечом к стене и заплакала.
– Ты чего? – испугалась я.
И тогда Ира рассказала всю правду. Не было никакой ангины. Просто Маша вышла во двор с изумительной куклой, чтобы все девчонки позавидовали. Они и позавидовали: две из них, что были постарше, подошли к Маше, дали ей в рог, схватили куклу и убежали. Маша ввалилась в дом, истерически рыдая. И мама её, моя тогдашняя подруга Ира, вместо того, чтобы рассказать мне об этом пустяковом, в общем, казусе, решила всё иначе: она придумала ангину, чтобы потянуть время, связалась с друзьями в Германии, описала им хрустальноокую Барби, её наряд; друзья пустились по магазинам, отсылали Ире фотки с разными барбями, Ира перебирала фотки, наконец – остановилась на одной, похожей не утерянную… купила её… заплатила друзьям за беспокойство… И это при том, что финансовая ситуация в её семье на тот момент была далеко не лучшей… Ира заняла денег, чтобы расплатиться за всё это.
– Ира, – простонала я. – Ты с ума сошла? Зачем это всё из-за какой-то Барби?!
Ира ответила:
– Я чувствовала себя виноватой и не могла поступить иначе…
На этом наша дружба закончилась – как-то сама собой.
Вскоре закончилась и любовь моей дочери к Барби разных мастей и глазных хрусталиков.
Но сюжет “Гранатового браслета”, увы, вечен, какие бы формы он ни принимал…
Елена Райская
FB
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.