Искусство насилия

70-й Венецианский кинофестиваль (Мостра) предъявил проблематику насилия в разнообразнейших эстетических вариантах

Насилие семейное, социальное, извращенное, политическое, сексуальное… Какое угодно. В отменных, средних и плохих фильмах. Но никакой передозировки в таком сверхсюжете не ощущалось. Немотивированное, преодоленное, неистребимое насилие и есть та реальность, которую документируют, рефлексируют молодые и знаменитые режиссеры.

«Банальность зла» (формулировка Ханны Арендт), каждый раз обрастая местными подробностями, индивидуальной авторской пристрастностью, тянет на поистине «бродячий» мотив. От анимации великого Хаяо Миядзаки, снявшего «Ветер крепчает» — байопик о знаменитом авиаконструкторе Дзиро Хорикоси, создателе истребителя Mitsubishi A6V, в Южной Корее обвиненного в милитаризме, а в Японии в непатриотизме, — до турбулентной агрессии в тихом немецком доме («Жена полицейского» Филипа Грёнинга). От еще одной попытки проследить первые часы и дни после убийства Кеннеди («Паркленд» Питера Ландесмана) — до кровосмесительной притчи о кастрации («Мёбиус» Ким Ки Дука). От внеконкурсного, важного во всех смыслах фильма «Валенса. Человек надежды» Анджея Вайды, получившего в Венеции приз «За выдающуюся карьеру», — до медитативного опуса, выходящего за границы кино, — «Бродячие псы» Цай Миньляна.

Можно было бы составить каталог инвариантов насилия, порождающего, как в визионерском бурлеске Терри Гиллиама «Теорема Зеро», антиутопию, действие которой происходит в будущем Лондоне, где эксцентричный компьютерщик (Кристоф Вальц) зажат в тиски между дикообразной повседневностью и виртуальным благолепием, которое ему дарит девушка по вызову. Или показывающего, как в «Филомене» Стивена Фрирза, насилие монахинь над «падшей» молодой матерью, отобравших ее сына, на поиски которого героиня Джуди Денч потратила больше полувека.

Но вот вопрос: как не спутать актуальную силу одиозной темы с осмысленной и талантливой режиссурой? В ответе на него венецианское жюри во главе с Бернардо Бертолуччи промахнулось. (Правда, не во всех номинациях.) Еще удивительнее, что жюри параллельной программы «Горизонты», в котором председательствовал сам Пол Шредер, купилось на сентиментальную залепуху «Восточные мальчики» Робина Кампилльо, выдав ему главный приз. Кампилльо сподобился на эксплуатацию трудной доли ущемленных и агрессивных парий из Восточной Европы. Они гужуются на парижском Северном вокзале, подманивая клиентов-геев, не только таким образом зарабатывая, но и грабя их квартиры. Главаря банды с напускным драйвом играет Даниил Воробьев. Нагловатого и обидчивого мальчика-проститутку с ежемесячной зарплатой, чьи родители погибли в Чечне и он просыпается в поту от салюта, в котором чувствует эхо разорвавшихся снарядов, — Кирилл Емельянов. Его персонажа «снимает» немолодой респектабельный французик и настолько к нему прикипает, что в финале усыновляет. Да уж…

Qui pro quo

В главном конкурсе не было соперниц у Джуди Денч, сыгравшей в добротной — не придерешься — мелодраме «Филомена» по книжке Мартина Сиксмита «Потерянный сын Филомены Ли», наделавшей много шума в Британии. Но награда досталась только «За сценарий» Джеффу Поупу и Стивену Кугану, английскому комику, блестяще сыгравшему бывшего журналиста ВВС, который и помогает старушке Филомене в поисках сына. Об этом он напишет книгу, хотя, как политический журналист, сомневался, что его может тронуть «слишком человеческая история». Тем не менее шикарный журналист сближается с ирландской простолюдинкой, чей сын, гей, умер от СПИДа, что не помешало его суперкарьере в консервативной администрации Рейгана. Они узнают, что сын завещал похоронить себя на монастырском кладбище. Злобные лицемерные монахини скрывали десятилетиями правду от матери. Но она, не утратившая веру, их простила, журналист — никак, никогда. Антиклерикальный посыл фильма пришелся по душе венецианской публике и критикам. У «Филомены» были самые высокие оценки. Но кубок Вольпи «За лучшую женскую роль» вместо образцовой Джуди Денч почему-то получила ничем не примечательная Елена Котта, сыгравшая в кинодебюте театрального режиссера Эммы Данте «Улица Кастеллано Бандьерра». Она играет лесбиянку, отправившуюся со своей подругой в Палермо, где застряла на дороге из упрямства, не желая сдвинуть с места свою машину на узкой улочке. Тут же оказалась (и стояла сутки насмерть) другая машина, за рулем которой сидела сумасшедшая старуха. Вот и всё. Жанровые сценки сицилианской жизни не слишком изобретательно разбавляют этот квёлый абсурд.

Никто не ожидал, что приз «За режиссуру» и «За главную мужскую роль» получит Александрос Авранас за фильм «Мисс Насилие» и Тхемис Паноу, выбранный на роль безработного отца семейства, живущего на велфере (социальный акцент представляется здесь натяжкой), а зарабатывающего как сутенер собственных дочерей и внучек. Одну из них, беременную, после того как ее отымели несколько простых греческих парней, изнасиловал и папаша. Бездарная режиссура прикрыта как бы затаенным мороком, доводящим одну из дочерей до самоубийства, и беспардонным цинизмом главного героя, носящего маску добропорядочного гражданина. Узнав о педофильском свидании своей девочки, старшая дочка кромсает тело папаши во сне кухонным ножом. Так, едва возникнув, новая греческая волна, удивившая фестивальную публику в фильмах Цангари и Лантимоса, себя окарикатурила, но снискала успех у жюри. Зато другие награды засвидетельствовали, что оно способно открыть глаза, прочистить мозги и оценить из ряда вон выходящие картины.

Нет худа без добра

Фильм «Жена полицейского» (спецприз жюри) Филиппа Гёринга, документалиста, стал самым загадочным и спорным событием Мостры. В 1992-м этот режиссер взорвал общественность фильмом «Террористы», который пытался запретить к показу на телевидении Гельмут Коль. Первая игровая картина Гёринга обладает странным сочетанием: саспенсом, интимностью в запечатлении повседневной жизни немецкой семьи полицейского и — дистанцией взгляда. 59 коротких главок, на которые поделен почти трехчасовой фильм, разрывают сюжет, отправляют события за рамку кадра, оставляя труднодоступное сочетание завораживающей нежности персонажей друг к другу. И — безумия, скрывающегося в мирной обыденке. Беспомощность, уязвимость отношений достигает здесь несносного отчаяния и чувствительности. Не сентиментальной, а щемящей и беспокойной, с небывалой естественностью персонифицированной немецкими актерами Александрой Финдер, Дэвидом Циммершидом и «анонимной» тревожностью камеры Грёнинга, еще и оператора.

Гран-при удостоился выдающийся тайванец Цай Миньлян, почти классик, не исчерпавший свой радикализм. Его «Бродячие псы» — торжество сосредоточенного взгляда, в который он погружает зрителя, увеличивая до нескончаемых минут длину планов. Как если бы зритель оказался в павильонах биеннале, частью которой является Мостра, и застрял перед какой-нибудь фотографией или удивительной инсталляцией. Цай снимает руинированные, бесхозные дома, в которых находят ночлег бездомные, как бродячие псы, отец — «человек-реклама», предлагающий роскошные квартиры, его сын и дочка. Есть тут и настоящие псы, которых износившими срок годности продуктами кормит работница супермаркета, — похоже, мать этих детишек, сыгранная тремя разными актрисами. Экран становится зеркалом опасной реальности и спасительной ирреальности, объединяющих сюжет о судьбе всех заброшенных, которые фланируют в городских руинах, плачут, спасаются и устремляют свой взгляд и в зал, и в безграничное время/пространство.

«Золотой лев» нежданно оказался в руках Джанфранко Рози, итальянского документалиста, живущего в США. Его Sacro GRA — портрет жителей кольцевой римской дороги, на которой он нашел остроумные сюжеты и живописные характеры. Рыболовы, аристократы, студенты, проститутки, биологи, врачи «Скорой», оказывающие первую помощь пострадавшим в дорожных происшествиях… Огромный — незнакомый и невидимый миру мир. Монтажная ритмическая точность. Тонкость эскизных деталей, из которых можно вырастить и вполне зрелищные, камерные фильмы. Выдать главный приз документальной картине — изрядная новость не стареющей 70-летней Венецианской Мостры.

Зара АБДУЛЛАЕВА,
Венеция — Москва
novayagazeta.ru

.
.
.