Илья Абель | Непростая история

События одного дня, понедельника 27 ноября: в районном суде Москве развели артиста Армена Джигарханяна и его жену Виталину Цимбалюк-Романовску, Олег Табаков попал в Первую градскую больницу Москвы.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Совпадения случайные и не случайные одновременно. Во-первых, обращает внимание то, что обоим артистам на сегодняшний день 82 года, оба в разной степени активности руководят театрами — первый — своего имени, второй МХТ. Во-вторых, оба имеют несколько диагнозов, так что здоровье их оставляет желать лучшего. Каждый не раз за последнее время попадал в больницы в критическом состоянии. В-третьих, и, пожалуй, самое главное — администрация театров предоставляет публике противоречивую информацию. По одной версии, Джигарханян в пансионате, по другой — в тяжелом состоянии в больнице. Почти тоже самое связано и с именем Табакова, который по одной версии проходит плановое обследование, по другой — в реанимации.

Понятно, что здоровье , даже публичных людей, особенно в России — тема и деликатная, и закрытая. Тут все сводится к слухам и к сплетням. Неприятное то, что и те, и другие, а не проверенные факты становятся новостями, когда на многомиллионного зрителя вбрасывается то, что есть не просто частная жизнь, а то, что ни по каким законам не могло быть доступно никому, например, копия счета Джигарханяна о снятии денег в банке по его доверенности. В нормальном обществе такая публикация приватных сведений могла бы закончиться судебным иском к банку и телеканалу за раскрытие сугубо личной информации. В России это воспринимается как обычное дело, как журналистское расследование.

Но речь не о том. В прошедшее воскресенье по Первому каналу прошел фильм, посвященный годовщине со дня рождения Михаила Ульянова. В нем об артисте рассказывали его дочь и нынешний ректор Щукинского театрального училища Князев. И вот он вспомнил, как актер однажды вышел на сцену в роли и забыл слова. Пытался с трех попыток вспомнить их, потом извинился перед зрителями и покинул сцену.

На это могут возразить , что в Вахтанговском театре Владимир Этуш на девятом десятке лет хоть редко, но выходит на сцену, что Владимир Зельдин дожил в здравом рассудке до 100 лет, что в Малом театре люди играли и в 90 и в более старшем возрасте, как и Игорь Моисеев и в 100 лет руководил реально своим ансамблем. Хотя помнится, как в том же Малом театре проводили на пенсию известного артиста Коршунова, который играл на сцене и до преклонного возраста руководил Щепкинским театральным училищем. Или назовут Марка Захарова, чей театр Ленком все еще пользуется популярностью, хотя она не столь очевидная, как была еще совсем недавно. Ну, а что тогда говорить о Юрии Любимове, который и за 90 лет ставил оперы и драматические спектакли.

Наверное, это очень сложный момент — уйти вовремя, о чем говорил ему, по словам Кобзона, великий Леонид Утесов.

Конечно, для человека, который десятилетиями занимался творчеством, оказаться по возрасту или другим причинам вне его, трагедия. Тут порой вспоминают Плучека, который уже не мог выйти из дома, чтобы прибыть в Театр Сатиры, но умер через короткое время после назначения Ширвиндта на пост худрука того же театра.

Есть преподавательская деятельность, есть возможность выступать на радио и телевидении, есть запись аудиокниг. То есть при наличии доброй воли и участия всегда возможно найти применение тем, чей талант очевиден и может быть задействован в самых разных областях его применения. Но нет такой практики. Так сложилось в СССР исторически. И касалось политических руководителей страны, которые покидали свой высокий пост в государстве и в партии только по причине смерти. Теперь эта история продолжается в искусстве. А, имея в виду, что речь идет о большом коллективе, о дорогостоящих спектаклях, вопрос о подготовке смены актуален именно сейчас, как никогда.

Когда Олег Табаков заступил на пост худрука МХАТа (тогда театр назывался так, а не МХТ при нем), он говорил о том, что такова была воля Олега Ефремова, и что он с 29 лет директорствовал в «Современнике». Когда недавно у него случился серьезный сердечный приступ, он рассказал, что уже наметил своего преемника и готовит его к этой должности (смею предположить, что это будет Дмитрий Назаров). То есть, артист и худрук в одном лице понимает, что нельзя бросать свое кровное дело на самотек. И это вызывает уважение и понимание.

Ничего подобного про другие театры не слышно даже в первом приближении. И потому это заложенные реально конфликты. Достаточно вспомнить, как после ранней смерти Романа Козака театром имени Пушкина назначили Евгения Писарева, что вызвало в коллективе неоднозначную реакцию. И это не единственный конфликт такого рода на московской сцене. Несомненно, что подобные страсти разгораются и на периферии, к тому же, еще более бурно и жестко.

Таким образом, можно говорить о том, что проблема смены руководства в творческих коллективах существует. И с каждым днем она становится все актуальнее. Судя по московским новациям в этой ниже культуры, акцент сделан не на режиссерском, а на директорском театре, что есть возвращение к прошлому, с одной стороны, а с другой, наверное, наиболее приемлемый вариант перехода театра от одного режиссера к другому по тем или иным причинам.

Как бы там ни было, откладывать обозначенную проблему руководства театрами России не имеет смысла, поскольку решение ее давно назрело. Другое дело, удастся ли выходить каждый раз из названной ситуации цивилизованно и конструктивно? Вот это пока вызывает большие, даже очень большие сомнения.

Илья Абель

Подпишитесь на ежедневный дайджест от «Континента»

Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.