Фейс Буки (fb875)

Ganna Oganesyan

Сегодняшним медиа героям стоит принять закон – никогда, никогда, никогда не создавать никаких телеканалов, типа, Ностальгия. Чтобы нигде не осталось ни кадра, ни полкадра с ними… Предвижу, как сотни мальчиков и девочек обернутся от телеэкранов и спросят: “Мама, обидно, что дедушка был таким идиотом!”

Michael Berg

Тень отца Турчака

Отцов, говорят, не выбирают. У кого папа – Турчак, у кого – турецко-подданный, что звучит современно, отсылая к туркоманам, которых Путин бомбит вслепую, не зная, кто такие. Мало ли туркоманов на свете? Есть киноманы, кофеманы, наркоманы и педоманы. Бомбить или не бомбить – не вопрос. Как не вопрос: пи.дить Кашина арматуркой или нет? Конечно, пи.дить. С утра отбомбился и весь день свободен.

Однако у турецко-подданного Ибрагима есть названный брат – лейтенант Шмидт. От одного папы ушел, к другому пришел. От кооператива “Озеро” до Пастернака один шаг: сегодня ты играешь джаз, а завтра папу ты продашь. Вопрос: зачем Путину понадобился папа Турчака может задать только тот, кто не в теме, кто не знает, зачем Шекспиру тень отца Гамлета, позаимствованная у Сенеки? А чтобы Чайка не скучал, ему, как Тарасу Бульбе обрыдли его дурацкие сыновья с чубами и он слил их по дешевке Браудеру со словами: я тебя породил, я тебя и люблю выставить без вины виноватым. Браудер-Сулейман-Берта-Мария-бей. То есть почти что мать Мария только в негативе, или Мария-Эрих-Бигмак, что любит кушать в пост отец Чаплин.

Вот у кого отцов, как собак нерезаных Павловым. Почти как у Федорова, мечтавшего воскресить всех отцов, начиная от Турчака-неубиенного и кончая крестным отцом Горио. Одни отцы и дети в итоге. На ножах. С ломом. С заточкой. Един в трех лицах. Отец, сын и дух его Турчак. По прозвищу Чайка.

Denis Dragunsky

ВОТ СТАРЫЙ ВЕРНЫЙ СПИСОК ШТАМПОВ:

Веранда была залита солнцем.

В кухне бабушка хлопотала у плиты, гремела сковородками. Пахло пирогами.

Во всем теле было ощущение счастья.

Она была угловатым длинноногим подростком.

Подруги звали ее недотрогой, а ребята робели в ее присутствии.

Она давно облюбовала эту укромную лужайку, окруженную белой колоннадой старых берез.

Он закурил, неловко затянулся и закашлялся.

Она упала на спину в цветущее разнотравье, раскинула руки и посмотрела в июльское небо, где порхал одинокий жаворонок.

Он хотел что-то сказать, но не успел: она порывисто обняла его. Он вдыхал загадочный и волнующий запах ее волос.

Она капризно запрокинула голову и доверчиво прикрыла глаза.

Он свернулся калачиком и мирно посапывал.

Она сидела, обхватив колени тонкими руками.

Из окна тянуло сыростью и дурманящим запахом ночных цветов.

Она прислонилась лбом к холодному стеклу.

На тропинке валялось забытое детское ведерко.

Забор потемнел от дождя.

Чужая собака забежала во двор, понюхала крыльцо и снова убежала сквозь распахнутую калитку.

У нее тоскливо сжалось сердце.

Поезд прощально загудел.

Она спрятала лицо в его теплых ладонях.

Толстая проводница с белой травленой челкой, выбивавшейся из-под сизого форменного берета, по-бабьи сочувственно глядела на нее.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.