Большой ТВ-брат, или Малахов лайт

В прошлом телевизионном сезоне на Первом канале появилась совершенно невероятная для формата, рассчитанного на самого массового зрителя и так называемый большой стиль, передача.

У нее было не совсем внятное название – «Они и мы».

И потому, с каким драйвом, с какой легкостью она делалась от выпуска к выпуску, ясным виделось, что она не может продержаться в сетке вещания слишком долго.

В студии, обустроенной в виде просторной гостиной, справа и слева располагались за почти обеденными маленькими столами собственно участники передачи – несколько мужчин с одной стороны и несколько женщин с другой стороны.

Посередине зала проведена, так сказать, демаркационная линия, которую иногда переходить могли только модераторы от каждой референтной группы.

От мужчин – Александр Гордон, от женщин – Екатерина Стриженова.

Они вместе с приглашенными гостями постоянно обсуждали те или иные житейские проблемы, касающиеся семейных отношений. Постоянно среди присутствующих в студии были и эксперты, вроде психологов, сексологов, врачей других специализаций. Но основной состав участников, который ежедневно менялся, состоял из людей известных. Прежде всего, артистов театра и кино, чьи имена на слуху, а внешность – на виду у телезрителей, как минимум.

Ясно, что модераторы делали все, чтобы как-то обострить ситуацию, для чего заводили участников, с легкой иронией провоцировали их на откровенные высказывания, вызывали кого-то из зала, кто рассказывал свою историю в контексте конкретной темы данной передачи.

Повторю, что с каждым новым выпуском «Они и мы» становилось очевидным, что сама передача, сам проект есть пробный шар, подступы к чему-то новому, другому в жанре ток-шоу, тем более, в не самое смотрибельное время – в 4 часа дня.

Интрига разрешилась в новом телесезоне, где бывшие выпуски «Они и мы» удачно и несколько помпезно трансформировались в очередной проект «Мужское/женское». От предыдущего варианта передачи в студии остался Александр Городон, да фото гипсовых скульптур, которые в студии «Они и мы» напоминали пионерские лагеря, парки культуры и отдыха, а также – присутствие экспертных групп из отдельно мужчин и отдельно женщин. В зависимости от темы передачи какая-то из них все время находится на виду у зрителей, в то время как другая, за импровизированной ширмой-занавесом, чтобы в финале, как хор в древнегреческой трагедии, высказать свое мнение об услышанном вместе со зрителями.

Екатерину Стриженову, казалось, сослали в политический диспут «Время покажет», где главным является телеведущий Федор Толстой, а она своим присутствием немного оживляет публицистические бдения, которые снова и снова крутятся вокруг одних и тех же тем.

Поначалу Екатерина Стриженова несколько неловко, некомфортно чувствовала себя в политическом ток-шоу. Особенно после раскованной манеры ведения эфира в «Они и мы». Но постепенно привыкла, и теперь достаточно уверенно присутствует в кадре, явно оживляя рутину одних и тех же каждый день доводов и выводов по внешней и внутренней политике России.

Партнершей по передаче «Мужское/женское» Александру Гордону сделали Юлию Барановскую, бывшую гражданскую жену Андрея Аршавина, мать его троих детей, прошедшую годы жизни с мужем и детьми в Лондоне, как и трудный развод со своим неофициальным мужем.

Сначала на Первом два вечера зрителей готовили к тому, что она, Юлия Барановская, выступит в роли телеведущей.

Андрей Малахов в рамках проекта «Пусть говорят» полетел в Лондон. И там, гуляя по улицам британской столицы вместе с Юлией Барановской, задавал ей вопросы о том, как она жила с Аршавиным, как узнала, что у него есть другая женщина, что он уйдет из семьи с детьми малого возраста.

Тогда казалось, что рассказ о ее семейной жизни – просто обычный сюжет в формате «Пусть говорят». Но совсем скоро выяснилось, что и ее знакомили со зрителями, и ее вводили в тематику «Мужского/женского», а также давали при этом и мастер-класс, уроки которого ей незамедлительно пригодились.

В передаче «Мужское/женское» модератор единоличный, конечно же, Александр Гордон. А Юлия Барановская не на подхвате, вроде бы ровня Гордону по месту в передаче, но все же немного уступает ему. И не только из-за отсутствия опыта. Оказалось, что она легко вписалась в телевизионную механику, что она исполнительна, дисциплинированна, точна и делает все, что нужно. Однако, органика ее другая, чем у Екатерины Стриженовой. Та – с чертовщинкой, долей стервозности, с раскованностью и легкостью женщины, которая понимает, что такое брак, умеет быть в кадре женщиной с характером, оставаясь самой собой даже в заданных эфиром обстоятельствах.

Юлия Барановская, с узнаваемой хрипотцой в голосе, с увлечением косметикой, больше похожа на завуча в школе, чем на телеведущую. Но каждую передачу, названную в ней тему отрабатывает четко, правильно и достаточно уверенно. Во всяком случае, для человека, который до того не работал никогда на телевидении.

По сути своей «Мужское/женское» тоже самое, что и «Пусть говорят». В студию вызываются все новые участники, которые раскрывают заданный сюжет с обертонами и подробностями.

Если у Малахова в эфире суждения высказывают и гости, и зрители. То в «Мужском/

женском» Александр Гордон единолично и режиссер, и модератор, и ведущий, и комментатор, и воспитатель. (Он постоянно повторяет из передачи в передачу слова о том, что хочет, чтобы зрители у телеэкранов на примере приглашенных в студию учились жизни и не повторяли чужих ошибок.)

У Малахова в эфире – народное вече, суд, который происходит здесь и сейчас с бурной реакцией зала.

У Гордона – своеобразная документальная драма, которая разыгрывается на глазах у всех.

Если у Малахова гости, участвующие в разборе конфликта, всегда красуются перед камерами, там есть элемент духовного эксгибиционизма, то Гордон так выстраивает композицию каждого выпуска, что получается как бы спектакль с живыми актерами, где важно все же не осудить, а разобраться.

Естественно, что порой по темам и приемам «Мужское/женское» и «Пусть говорят» совпадают. Постепенно и у Гордона в передачах стали брать у взрослых и детей анализы ДНК и прямо в студии объявлять их результаты. Но Гордон пошел дальше Малахова.

Ему нужен драйв, обострение ситуации. И он постоянно провоцирует тех, кто приехал в Москву искать правды в собственных отношениях со второй половиной.

В «Мужском/женском» нередки драки, которые нередко не разнимаются, а доводятся до реальных побоев и кровоподтеков у гостей передачи.

Да и сам Александр Гордон достаточно резко отзывается о тех, кто в этот раз пришел на передачу. Он дает им такие определения, которые вряд ли можно назвать политкорректными. Конечно, здесь нет сквернословия, но – сумасшедшие, монстры, уроды, дебилы – все же достаточно непривлекательные определения людей, имеющих хоть и драматический, но вместе с тем свой жизненный опыт.

И у Малакова словопрения перемежаются видеосюжетами, что есть и у Гордона в каждом выпуске «Мужского/женского». Но есть и ноу-хау. Съемочная группа не только снимает будущих гостей запланированного к эфиру выпуска, но и оставляет в их квартирах включенными камеры. Это дает возможность увидеть, что происходит в провинциальных, в основном, квартирах, после того, как столичные телевизионщики уехали. Знают или нет те, кого снимают, что их снимают. И, если знают, то все сразу, или только некоторые, что провоцирует одних на откровенное неприятие других, которое потом подверстывается под линию ведения той или иной передачи.

В свое, и очень давнее, время один телевизионный канал делал цикловые сериалы про столицы разных стран. Например, Париж или Вену. Но удачнее всех оказался цикл «Нью-Йорк, Нью-Йорк», который снимал Александр Гордон. Тогда он жил в США, был женат на другой женщине, чем сейчас, и у них были общие дети.

Потом он вернулся в Россию, не раз женился и разводился, снял кино по книге отца, и был заметным героем ночного эфира, выпуская передачи, которые рассчитаны были на продвинутого зрителя.

«Мужское/женское» – это уже то, что рассчитано не на интеллектуалов, а на зрителя широкого. Однако, сделано хоть и в жанре так называемого большого стиля, с роскошью диванов красного цвета в студии, с демонстративной культурой общения и обсуждения показанного в каждой конкретной передаче, но все же тоже ток-шоу, что и у Малахова.

Правда, с изюминкой в виде оставленных в квартирах героев передач камер, с тем, что их жизнь оказывается похожей на то, что прозвучало горько и памятно в фильме «Шоу Трумена», который Гордон не мог не смотреть и не знать по определению.

Ясно, что с его участием «Мужское/ женское» отличается от малаховских клонов на НТВ – «Говорим и показываем» – и на «России 1» – «Прямой эфир».

Но не настолько, чтобы быть чем-то экстраординарным.

Очень может быть, что именно «Мужское/женское» – на сегодняшний день, после рассказов про Нью-Йорк (хоть и не столичный город, но символ Америки) – самое лучшее, что сделано на телевидении Александром Гордоном. Здесь сошлись его житейский опыт, актерское образование, годы эмиграции, ироничность мышления, некоторый снобизм, доля заведомого цинизма, как и харизма, профессионализм и мастерство ведения эфиру, пусть и записанного заранее.

Вполне возможно, что в контексте сделанного Гордоном его передача настолько хороша, как его личное достижение, что вряд ли еще может случиться такое совпадение индивидуального, творческого и общеинтересного.

Как знать, как знать.

И все бы хорошо, если бы не видеокамеры в частных жилищах, что никого почему-то не шокирует, но очень и очень знакомо для живущих в России с тем, что у них было до того, есть, и постоянно напоминает о себе.

Задумывается ли Гордон о таком намеке и подтексте, уже не имеет никакого значения: Большой Брат не дремлет, о чем напоминают сюжеты из казалось бы частной, сугубо семейной передачи, рассчитанной по своему содержанию на совместный просмотр в домашних условиях.

И чем талантливее, чем мастерски подготовлены и смонтированы выпуски «Мужского/женского», тем заметнее все тот же нюанс: если вы хотите учить людей взаимопониманию, терпению и уважению друг другу, то не подсматривайте их жизнь, не следите за ними, как за подопытными человеческими особями, давайте в рамках передачи наглядный пример не копания в чужом белье(первоначально малаховские передачи назывались «Большая стирка»), а на самом деле относитесь к ним деликатно, корректно и без телевизионной вседозволенности.

Но тогда у Гордона и Барановской будет совсем иная, чем «Мужское/женское» передача. Понятно, что в таком контексте ей вряд ли найдется место в сетке вещания Первого канала, поскольку заботу о рейтинге ничего не может отменить, а культурой, тактом, вежливостью занимаются на канале «Культура» Российского ТВ, который смотрят несколько процентов телезрителей. И не более того.

Поэтому Гордону приходится выглядеть в кадре не только мудрецом и знатоком жизни, а и фигляром, немного клоуном и позером, чтобы постоянно держать присутствующих в студии и вне ее в напряжении, как бы хорошо, сильно и убедительно он ни чувствовал себя в своем привычном образе, который так сросся с его «Я», что их трудно разделить – образ и личность ведущего. На фоне чего Юлия Барановская выглядит резонером, пропагандистом правильных истин, тем, кто отстаивает не просто женскую точку зрения, но и вроде бы свое «Я», как она говорит тоже время от времени.

Кажется, что и у «Мужского/женского» тоже перспектива, как и у «Они и мы» может оказаться не слишком долгой – один сезон и то максимум. Гордон – не Малахов, он спокойнее, интеллигентнее и точнее Малахова. Но для массового ток-шоу это все вместе и по отдельности есть непозволительная роскошь. Вот и приходится усиливать некоторые акценты, например, со съемкой без предупреждения, так сказать, скрытой камерой, что не очень прилично, не слишком уместно в некоторых случаях.

Пока герои «Мужского/женского» не чувствуют себя звездами, как в «Пусть говорят». Но все заметнее развитие проекта склоняется к тому, чтобы участники его на передачу ехали лишь бы показаться на миру, стать хоть на один час знаменитыми, вырванными из суеты будничной, недостаточно целеустремленной и достойной жизни. Чтобы удержаться тут от малаховщины, нужно многое. И оно есть у Гордона, но вряд ли окажется востребованным даже в послеполуденном эфире Первого канала.

Но, что называется, будем посмотреть.

Илья Абель