Благодарность

Продолжение. Начало тут.

Пенитенциарная система, корнями уходящая в древность, когда наказанием искореняли проступки разного толка, в том числе и те, что поперек горла стояли нормам морали каждого конкретного общества, живет и развивается по слаженному сценарию. Жизнь заключенных не сахар, она подчинена внутреннему режиму – это систематизирует контроль и в той или иной мере организует течение дней. Жизнь отдельного арестанта, его внутренние убеждения и набор человеческих качеств, определяется тем укладом, который он принес с собой с воли, чему он смог научиться в детстве и юности. С этим скарбом сложнее уживаться с людьми, еще трудней сохранить человеческое лицо, не перевоплотиться в грызуна-вредителя…

Первый раз я увидел этого чудака на пересылке Новосибирского централа. Он взахлеб рассказывал молодняку, стайкой окружившего его и, раскрыв рты от удивления и восторга, внимали его байкам о крутизне. О том, как «намазывал» операм и те, вместо оперативно-следственных действий, везли его к несовершеннолетней подружке, от которой у него ребенок; как он трахал ее, пока опера сидели в коридоре. Как отказывался помогать следствию, пока ему не приносили ханку[1]… Короче, «намазывал» (рассказывал) по первое число. Быстро развел пацанов на варку чифира, поведав о жизни правильных арестантов и нужности делиться необходимым. Сборные камеры не были оборудованы розетками, так что все варилось на дровах. Дрова – это ужасное изобретение зеков, как правило, используются тряпки или постельные принадлежности, плотно скрученные и обернутые полиэтиленом. Благодаря такому симбиозу веществ, улучшается горение и уменьшается скорость прогорания тряпок. Но вот что прискорбно – камеры забивали арестантами так плотно, что люди стояли впритирку друг к другу. Большинство время от времени курило, да еще все углы были забиты варщиками чифира… Дышать было просто невозможно, приходилось пробиваться к окну или дверям, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Такой тип людей мне был хорошо знаком. Они выбирали блатную жизнь, чтобы залезать в передачи и посылки неопытных арестантов, первоходок. Как правило, родственники и друзья на свободе о них быстро забывали, поэтому они искали себе «семейника» или «сыночку» с большим «баулом»[2].

И вот один такой  махинатор появился в нашем отряде где-то через полгода после меня. Я уже нес послушание в лагерной церкви «Николая Чудотворца», занимался хозяйственными делами, читал молитвы прихожанам и писал всякого рода жалобы. Короче, стал негласным лагерным адвокатом. Люди, зная, что я пишу бесплатно надзорные жалобы, шли ко мне косяком, так что через пару месяцев у меня рябило в глазах от приговоров, а в ушах стоял гул от выслушанных историй. Пришлось устанавливать таксу в 250 грамм листового чая – наплыв немного спал. И тут объявился он, отмеченный мной трепач и прощелыга. Промямлил что-то про помощь в деле, что он сейчас на мели, что обязательно как что-либо к нему зайдет, он обязательно отблагодарит.

Взяв его приговор, как бы мимоходом поинтересовался как самочувствие его гражданской жены и как ребенок. Смутившись, он ответил, что она уже живет с другим и связи с ним не поддерживает…

Выбрав время, я занялся его делом. Сразу посмотрел приговор: девять лет строго режима по 158 ч.2 (кража). Это надо было постараться!

Читая приговор, эпизод за эпизодом, четко начал понимать, чего стоит его бахвальство: секс с несовершеннолетней подружкой, наркота во время следственных действий. В общей сложности он взял на себя около ста эпизодов «висяков» – опера знали во что вкладывали средства. Пришлось сажать его рядом и раскладывать его эпизоды по датам и времени. Получалось, в одно и то же время, в разных концах Новосибирска происходили кражи, сделанные одним и тем же лицом в трех-четырех местах одновременно… Прошло несколько дней кропотливой работы, и вот протягиваю ему черновик: «Переписывай и отправляй». Как гора с плеч.

Прошло месяцев пять как он прижился в отряде, нашел себе «сыночку»-дурашлепа, сидящего за изнасилование, опять катил по жизни, благо зона была черная. В один из дней его вызвали в штаб. Возвращаясь назад, он остановился около меня и сказал: «Меня в спецчасть вызывали, трёшку скинули. С меня причитается!». Не знаю чем руководствовался судья, скинув ему треть срока и не отправив дело на новое судебное разбирательство, но, похоже, в этом деле все стороны удовлетворились и искать правды не было больше смысла.

Через пару дней его «сыночка» получил передачу. Они сидели в углу и обильно трапезничали. Наутро, на моей тумбочке оказались шкурки колбасы, а к кровати привязана веревочка с «хвостиком» от колбасы. Рядом стоял наш фигурант – смотрел и ухмылялся, довольный собой и своей проделкой. Не знаю, был ли это промысел Божий, или намек на то, что не всем нужно помогать. А может человек просто не знал, что благодарность можно выразить одним словом «Спасибо!»…

Леонид Агафонов

[1] Опий-сырец

[2] Обеспеченные родители