Бесконфликтная Трегулова

На днях в одном из залов исторического здания Третьяковской Государственной галерее (Москва) произошло ЧП. Буквально за минуты до закрытия музея живописи приезжий разбил металлическим столбиком стекло на картине Илья Репина «Иван Грозный и сын его Иван». По этому поводу в понедельник, 28 мая, в том самом зале с пустующей теперь стеной на месте, где еще не так давно висела картина, прошел брифинг. Естественно, главное слово на нем было за директором Третьяковки Зельфирой Трегуловой. Она говорила о нанесенном картине ущербе (кроме разбитого стекла ей, а также и раме, нанесены повреждения) и о том, что надо усилить наказания за подобное проявление вандализма по отношению к культурным ценностям мирового значения.

Никаких сомнений нет в том, что никто, во всяком случае, за случившееся с шедевром русской живописи, Трегулову с работы не снимет, поскольку она правильный руководитель.

Это ее предшественницу можно было послать в отставку по совершенно невероятному поводу: будто бы она виновата в том, что не построили дополнительный корпус рядом с историческим зданием Третьяковки. (Это тоже самое, что наказывать руководство Московского метрополитена за то, что не построили в срок очередную станцию подземки. Известно ведь, что порядок прост: Метрострой доводит все до ума, а метрополитен принимает станцию и все, что с нею связано, в предельной степени готовности. Понятно ведь, что сначала проводится архитектурный конкурс, потом под него выделяют средства, выбирают исполнителя работ, а Галерея принимает его в готовом виде. Заметим, с оснащением новыми и эффективными средствами защиты произведений искусства.)

Потому, повторим, речь здесь не о карьере Гендиректора Третьяковки. Тут даже из-за такого прецедента изменений не будет. Что не означает, что в той или иной степени накажут кого-то из руководителей Галереи, поскольку событие, действительно, из ряда вон выходящее. Это почти то же, что несколько лет назад из Эрмитажа выносили произведения искусства – сотрудники музея, которые были изобличены и наказаны тюремными сроками, а часть украденного, кажется, почти все – вернули в хранилище культурной институции международного авторитета.

Любопытно поговорить о том, как сейчас развиваются события вокруг инцидента с порчей произведения искусства.

Тут же вспомнили, что на ту же картину уже однажды нападал с ножом зритель, порезав ее. (Был ли он на самом деле сумасшедшим, как писали, или при царе также решили все спустить на тормозах, чтобы не наказывать руководство Третьяковки, узнать можно, конечно, но вряд ли достоверно.)

Что мы имеем на сегодняшний день. Мужчина, повредивший картину, признает вину. Но свидетельствует и о том, что не согласен с тем, как Репин трактовал сюжет с конфликтом в царской семье. Это часть объяснения происшедшего на последних минутах работы Галереи в тот вечер. Кроме того, говорится о том, что он выпил стакан водки и потому не совсем отдавал себе отчет, что делает. (Естественно, тут же вспомнили миниатюру Райкина «В греческом зале». Там, правда, речь шла про Музей имени Пушкина, но суть та же – захотел выпить, стал искать штопор, разложил на скульптуре закусь и все такое в том же духе.)

Можно сказать, что после выпитого стакана водки (а в Третьяковке есть теперь заведение, где можно поесть и выпить, хотя странное все же соседство – алкоголя и живописи, хотя в театрах давно уже продают в буфетах шампанское и не только) ему не хватило бы сил сделать то, что он совершил. Но тут дело индивидуальное: алкоголь, как известно, может способствовать умиротворению того, кто его принял на грудь, и наоборот, сделать его буйным и неадекватным. (На личном примере, к сожалению, убедился, как мужчина лет сорока из личной неприязни, двигаясь на параллельном эскалаторе в метро, со всего маху разбил плафон лампы освещения, но был оштрафован за нахождение в общественном месте в алкогольном опьянении, чего я не заметил, когда он приставал к нам с разговорами.)

Обратим внимание, что обе причины объяснения вандализма, скорее всего, внушены задержанному адвокатом, поскольку вполне удобны. В России постепенно нивелируется отношение к прошлому в качестве исторического события. Так, в одном из городов Ивану Грозному поставили памятник, несмотря на недовольство местных жителей. Таким образом, несогласие того, кто набросился на картину, чтобы, по его мнению, восстановить историческую справедливость, найдут отклик в обществе, так сказать, в патриотической ее части, поскольку есть тут мнение, что Репин не слишком верен был правде в данной своей картине. Да и то, что мужчина был пьян, хоть теперь опьянение не считается, как прежде, смягчающим фактором, тоже будет нормально принято в народном сознании. (Странно, что как-то не сообщается официально о результатах теста на содержание алкоголя в крови задержанного, что обычно говорят в случае аварий или иного в том же роде незамедлительно, что, вероятно, как-то связано со следствием. К сожалению, тут вспоминается страшная история, когда дама за рулем во дворе дома в Подмосковье сбила дошкольника, и медэксперт установил большую степень опьянения в его крови, что не повлияло бы на наказание водителю женского пола, но все же как-то сказалось бы на общественном сознании, что защитникам подследственной было бы крайне важно.)

Таким образом, пока идет речь о том, кто больше виноват: задержанный или музей? Неофициально было сообщено, что почему-то эта картина, например, не была застрахована, хотя уже сказали, что, скорее всего, не будут больше продавать спиртные напитки в Третьяковке.

Но возникает риторический вопрос: а почему в качестве средства охраны были только металлические столбики с проволокой между ними? Почему, скажем, не пластмассовые или из какого-то другого прочного, но легкого материала? А что с сигнализацией (тут ссылаются на зарубежный опыт, на то, что в некоторых музеях при приближении к картине или скульптуре ближе установленного расстояния срабатывает сигнализация. Конечно, можно вспомнить комедию с Питером О Тулом и Одри Хепберн о том, как организовано было удачное похищение скульптуры из известного музея.)? И почему спасали музейную ценность две явно не молодые по возрасту смотрительницы в зале, а не бравые охранники, которые, конечно же, есть в штате Третьяковки. То есть, первоначально смотрительницы вроде бы задержали вандала, а потом уже им помогли и другие?

В связи с порчей картины возник вопрос о ее восстановлении. Первоначальный ущерб оценили в полмиллиона рублей. Но официально, в лице одного из руководителей Сбербанка России, названа цифра в 5-10 миллионов рублей, необходимых на реставрацию этого произведения искусства. (Заметим, что такая щедрость государственного учреждения банковской сферы вряд ли акт ошеломительной щедрости. Известно, что при участии в благотворительных программах, сумма, переданная на благородные цели, снижает процент налога или других выплат государству. Кроме того, в таком случае это для Сбербанка России и престижно, и все время, пока будет идти работа над возвращением картине Репина достойного вида станет, вне всякого сомнения, дополнительной и красивой рекламой, которая явно окупит те средства, которые банк выделит Третьяковке.)

Кроме того, сама Галерея, в чем также не стоит сомневаться, получит дополнительное финансирование на обеспечение сохранности произведений искусства и на страхование их от порчи.

То есть, по русской пословице – несчастье помогло.

Кто спорит, прекрасную картину классика русской живописи искренно жаль. И то, что стало новостью ушедшей недели, вызывает вполне однозначную реакцию. Но, как видим, Третьяковка, в лице ее славного руководства, перенеся в прошедшие выходные потрясение, продолжит свою работу, обязательно улучшив ее по всем статьям, ведь на культуру, тем более, культуру такого уровня, средств не жалко. И Зельфира Трегулова с командой сможет ими распорядиться вдумчиво, последовательно и четко, как она умеет это делать. И новый корпус Третьяковки рано или поздно построят там, где запланировано. Так что, не стоит сомневаться ни секунды в том, что руководитель Галереи на своем месте и соответствует тем требованиям, которые выдвигает должность, реальность и культурная политика России на ближайшее время и на дальнюю перспективу.

Илья Абель